В первой трети XVII в. отношения между крупнейшими государствами в Восточной Европе – Речью Посполитой и Османской империей – были напряженными. Одной из причин было соперничество между Османской империей и Речью Посполитой за экономическое и политическое влияние в Дунайских княжествах[1]. Второй причиной явился традиционный для польско-османских отношений вопрос о набегах крымских татар на Речь Посполитую и нападениях запорожских казаков на Османскую империю.
После 1613 г. данные проблемы, оставшись нерешенными, повлияли на переход правительства Османской империи к агрессивной политике по отношению к Речи Посполитой[2]. В результате военных демонстраций, предпринятых османскими войсками, а также татарских набегов на южные земли Речи Посполитой с последней в сентябре 1617 г. был заключен мирный договор. Речь Посполитая взяла на себя обязательство не посылать войска в Молдавию, Валахию и Трансильванию и не допускать нападений казаков на территорию Османской империи[3].
Изменения в расстановку политических сил в Восточной и Юго-Восточной Европе внесла Тридцатилетняя война. Османо-польские отношения, влиявшие на внешнеполитическое положение Молдавии и Валахии, приобрели важное значение в контексте борьбы между Габсбургами и протестантами[4].
Усилившиеся в 1620 г. нападения казаков на владения султана привели к обострению отношений с Речью Посполитой. Османская империя была намерена вступить в войну с Речью Посполитой. Однако война началась в сентябре 1620 г. по инициативе правительства Речи Посполитой, которое, отстаивая свои притязания на контроль за сменами правителей в Яссах, направило войска в Молдавию. По мнению исследователей, данный поход должен был стать началом «более крупной политической акции, … направленной против одного из главных противников Габсбургов – Габора Бетлена. Неслучайно в письмах короля и гетмана С. Жолкевского от сентября 1620 г. выражалась надежда, что после поражения османских войск будет установлен союз не только с Молдавией, но и с Валахией и что к этому союзу можно будет в дальнейшем привлечь и Трансильванию»[5].
19 сентября 1620 г. в столкновении с войсками султана коронная армия потерпела поражение. Османо-польская конфронтация усилилась. В конце апреля 1621 г. турецкое правительство объявило войну Речи Посполитой. Сражение под Хотином в сентябре 1621 г. окончилось подписанием двустороннего соглашения, по условиям которого обе стороны обязывались сдерживать нападения татар и казаков, при назначении господаря на Ясский престол должно было учитываться его лояльное отношение к Речи Посполитой.
В 1622 г. к действиям против Речи Посполитой пытался склонить турецкое правительство посол России. К вовлечению османов в Тридцатилетнюю войну и получению их поддержки в планах овладения Речью Посполитой стремились посланцы Габора Бетлена при поддержке Вселенского патриарха Кирилла Лукариса[6].
Однако новая война с Ираном, складывавшаяся международная ситуация, а также внутренний кризис в Османской империи вынудили Порту пойти на уступки Речи Посполитой при подписании мирного договора 1623 г., где отсутствовали пункты о запрете вмешательства властей Речи Посполитой в дела Молдавии и Валахии, о поддержке Бетлена Габора, запрещалось расположение татар на территории княжества и др.[7]. По мнению доктора исторических наук Л.Е. Семеновой, «в какой-то мере отношение Порты к Речи Посполитой в это время сказалось и на смещении в результате интриг иезуитов весной 1623 г. с патриаршего престола Кирилла Лукариса, сторонника антипольских проектов и вовлечения османов в Тридцатилетнюю войну»[8]. Предпринятые меры позволили ненадолго снять напряженность в отношениях с Речью Посполитой и Габсбургами, после чего османско-польские отношения вновь осложнились.
Рассматриваемый период в отношениях между Речью Посполитой и Османской империей завершился договором 1634 г., статьи которого утверждали исключительное господство Порты в делах Дунайских княжеств[9]. В целом, необходимо отметить «осторожный, выжидательный» характер внешней политики Османской империи, «не выходившей за рамки военных демонстраций»[10]. Тяжелая и неудачная война с Ираном заставляла Османскую империю заботиться о мире на других направлениях. Что же касается планов государств, рассчитывавших на вмешательство Порты в европейские дела, то они оказались несостоятельными[11].
Международное положение Османской империи обусловило в 20–30-е гг. XVII в. стремление Порты к сближению с Россией. В Восточной Европе главным врагом Речи Посполитой, внешнеполитическая ориентация которой была тесно связана с традиционным противником османов – австрийскими Габсбургами, являлось Русское государство, сближение с ним могло предотвратить угрозу со стороны Речи Посполитой. Московское государство, постепенно оправлявшееся от последствий Смуты, стремилось вернуть захваченные польско-литовскими феодалами земли, в связи с чем положительно восприняло проект русско-османского союза, направленного против Речи Посполитой.
Соперничество Речи Посполитой и Османской империи за экономическое и политическое влияние в Дунайских княжествах в первой трети XVII в.; переговоры Порты с Московским государством, несмотря на то, что оно было ослаблено Смутой, о союзе против Речи Посполитой; контакты Константинопольского патриарха с Московскими царями, осознававшими себя «преемниками» византийских императоров, – все это обусловило негативное отношение властей Речи Посполитой к Вселенскому патриарху в частности и к иерархии Восточных патриархатов в целом, которые являлись подданными турецкого султана.
Неудивительно, что контакты короля Речи Посполитой Сигизмунда ΙΙΙ и Восточных патриархов были немногочисленными. Имеющиеся источники свидетельствуют о единичных контактах королевской власти и иерархии Восточной Церкви, осуществлявшихся посредством грамот. Редкие взаимоотношения были обусловлены позицией короля, поддержавшего униатский Брестский Собор и Униатскую Церковь и намеренно отказывавшегося признавать законность духовного сана представителей иерархии Восточной Церкви.
Имевшиеся единичные контакты были вынужденными и являлись тактическим маневром короля, преследовавшего цель решения сиюминутных задач внутренней или внешней политики. Например, посредством отсылки к авторитету Восточных патриархов Сигизмунд III стремился успокоить волнения православного населения после заключения Брестской Унии, а позже, в 1620 г., – заставить казаков вести военные действия с турками.
Кроме того, король старался также пресечь контакты Восточных патриархов с иерархией и мирянами православной Киевской митрополии, результатом чего явился ряд королевских указов и распоряжений, затруднявших или полностью запрещавших пребывание посланников Восточной Церкви в Речи Посполитой.
В письме Сигизмунду III (1600 г.), отвечая на попытку короля склонить к принятию Унии местоблюстителя Константинопольского престола, патриарх Мелетий писал, что признает папу Римским первосвященником, но не Главой Церкви, и не может принять Унию с Католической Церковью из-за ее отступлений от положений Вселенских Соборов и нововведений. В то же время Александрийский предстоятель выразил огорчение относительно того, что на основании королевского указа на территорию Речи Посполитой запрещалось пропускать приходивших с Востока, следствием чего явилось «притеснение людей, заслуживших всеобщее одобрение и … перехватывание тех писем, которые более всего служили бы к смирению треволнений» в Речи Посполитой[12].
В свою очередь, тяжелое положение Восточной Церкви под властью мусульман также отразилось на политике Константинополя по отношению к православной Киевской митрополии.
Внутренние проблемы Восточной Церкви, дальность расстояния, невозможность частой, открытой переписки вследствие подозрительности турецких властей, а также враждебного отношения правительства Речи Посполитой привели к объединению усилий Восточных патриархатов в целях поддержки Православной Церкви на восточнославянских территориях Речи Посполитой.
[1] Флоря, Б. Н. Османская империя, Крым и страны Восточной Европы в конце XVI – начале XVII в. / Б. Н. Флоря // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. : в II ч. / Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения и балканистики ; редкол.: Г. Г. Литаврин (отв. ред.) [и др.]. – М., 1998–2001. – Ч. I. – 1998. – С. 65.
[2] Там же. С. 60.
[3] Там же. С. 61.
[4] Семенова, Л. Е. Молдавия и Валахия в отношениях стран региона с османами (1618–1634 гг.) / Л. Е. Семенова // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. : в II ч. / Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения и балканистики ; редкол.: Г. Г. Литаврин (отв. ред.) [и др.]. – М., 1998–2001. – Ч. I. – 1998. – С. 115.
[5] Флоря, Б. Н. Османская империя и государства Центральной и Восточной Европы в первые годы Тридцатилетней войны / Б. Н. Флоря // Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. : в II ч. / Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения и балканистики ; редкол.: Г. Г. Литаврин (отв. ред.) [и др.]. – М., 1998–2001. – Ч. I. – 1998. – С. 83–84.
[6] Семенова, Л. Е. Молдавия и Валахия в отношениях стран региона с османами (1618–1634 гг.) … С. 117.
[7] Там же. С. 117-118.
[8] Там же. С. 118.
[9] Там же. С. 125.
[10] Флоря, Б. Н. Османская империя, Крым и страны Восточной Европы в 20-х – начале 30-х гг. XVII в. … – С. 111.
[11] Там же. С. 111.
[12] Приложения // Александрийский патриарх Мелетий Пигас и его участие в делах русской церкви : в 2 т. / И. И. Малышевский. – Киев: Тип. Киево-Печерской Лавры, 1872. – Т. 2. – С. 141–143.
