Период существования Великого Княжества Литовского (ВКЛ) рассматривается многими исследователями как один из самых значимых периодов развития всей Восточной Европы. ВКЛ, появившееся в конце XIII века, несколько столетий являлось одним из основных политических акторов в регионе, даже несмотря на то, что с 1569 года входило в состав совместного с Короной Польской государства Речь Посполитая. Именно здесь были созданы многочисленные памятники культуры современных белорусов, литовцев, украинцев и даже поляков, одним из которых является так называемый Судебник Казимира 1468 года. Сегодня принято считать, что данный документ не просто был одной из первых попыток кодификации права на государственном уровне в Восточной Европе, но и намного опередил свое время, став свидетельством прогрессивной правовой мысли ВКЛ.
Необходимо отметить, что первые попытки записать так называемое обычное или традиционное право предпринимались еще в XIII веке. Например, одни из первых записей были сделаны в грамотах и договорах Смоленска, Витебска и Полоцка с Ригой и Готским берегом в 1229 г. [8] В последующем переход к писаному праву ознаменовался появлением различных законодательных актов в виде различных грамот, договоров, листов, привилеев, статутов и т.п. Более того, начались первые попытки систематизации правовых отношений, хотя вплоть до середины ХV в. уголовные, судебно-процессуальные и другие отношения продолжали регулироваться преимущественно обычным правом.
На территории ВКЛ и Короны Польской, которые с 1385 года согласно Кревской Унии имели одного монарха, процесс кодификации права начал активно развиваться еще в XIV веке, что было связано с процессом государственного строительства и внешнеполитической обстановкой, которая складывалась вокруг двух стран. Взошедший на престол ВКЛ в 1440 году великий князь литовский, а с 1447 г. и король польский Казимир IV Ягеллончик оказался в довольно непростом положении. Уже в самом начале его правления в стране усилились центробежные тенденции, когда Смоленская, Дорогичинская, Жемайтская и Волынская земли попытались выйти из-под влияния литовских князей, а Польша и вовсе выдвинула территориальные претензии относительно Волыни и Подолья. В этой связи новый король был вынужден проводить довольно осторожную внутреннюю политику, стараясь маневрировать между православными и католиками, одновременно стремясь заручиться поддержкой верхушки государства, не потеряв при этом лояльность со стороны шляхты. Поэтому Казимир постарался сделать все, чтобы привлечь на свою сторону шляхту, щедро раздавая ей привилегии и должности, а также обещая, что после принятия польской короны ее интересы не пострадают. В качестве подтверждения своих намерений 2 мая 1447 г. король и великий князь издал общеземский Привилей, в котором расширялись права князей, рыцарей, шляхты, бояр, мещан как католического, так и православного вероисповедания, по сути, уравнивая их. Среди всего прочего, важнейшим положением документа было так называемое право домениального (вотчинного) суда над крестьянами и мещанами, а также над невольниками –холопами и челядью. Как считают исследователи, именно это и стало одной из главных причин появления через два десятка лет Судебника [2].
Кроме того, нельзя забывать о том, что в середине XV века в ВКЛ наметились серьезные изменения в социальном и правовом положении различных слоев населения и окончательно сформировалась так называемая «магнатерия», которую представали наиболее богатые и влиятельные семьи, имевшие в своей собственности огромные земельные наделы, а зачастую и личную армию. Помимо этого, в стране наблюдалось сразу несколько уровней социального напряжения: между монархом и аристократией, феодалами и зависимым населением, а также католиками и православными. Все это, в свою очередь, напрямую отражалось на криминогенной ситуации в государстве, что также требовало пересмотра действующего законодательства, в том числе изменения судебной системы и судопроизводства [3].
Следует отметить, что оригинал Судебника Казимира, который, как предполагают историки, был издан 29 февраля 1468 года, не сохранился и на протяжении столетий о нем в научных кругах было практически ничего не известно. Его текст впервые обнаружил русский историк Игнат Данилович в 1825 г., опубликовав документ через год. На сегодня известны три списка восточнославянских рукописей, где в том или ином виде есть описание Судебника: Румянцевский (80-е годы XV в.), Тарновский (последняя четверть XV в.) и Уваровский (конец XV – начало XVI вв.). Кроме того, имеются три копии начала XIX в. [6] Согласно проведенным исследованиям текста документа, Судебник был разработан на базе пространственной редакции Русской Правды, княжеского законодательства, Цереквинського Привилея 1454 г., Привилея 6 мая 1434 г. великого князя Сигизмунда Кейстутовича, Привилея 2 мая 1447 г. Казимира, а также судебной и административной практики ВКЛ и его обычного права [4]. Поэтому многие исследователи считают его обыкновенным сводом документов. Несмотря на это, в исторической школе Белоруссии принято считать, что Судебник стал первой попыткой установления единства правовых норм в ВКЛ, а также регламентации уголовно-правовых отношений, процессуального, административного и гражданского права.
Объем Судебника был довольно небольшим – всего 7 страниц, а сам текст не был разделён на статьи: правовые нормы отделялись друг от друга только заглавными буквами или абзацами. При этом название самого документа звучало как «лист» («грамота»), а свое нынешнее наименование он получил благодаря Даниловичу. Для удобства документ искусственно был разделен на 26 статей, большинство их которых (16) связаны с кражей [5]. Несмотря на это, в Судебнике был ряд весьма прогрессивных для того времени положений.
В частности, согласно статье I вводился запрет на передачу потерпевшему детей до семилетнего возраста, родители которых были признаны виновными в воровстве и не имели возможности заплатить за содеянное преступление. Это было первое юридическое определение возраста, с которого человек мог быть привлечен к ответственности, в том числе и за вину своих родителей. В то же время, в V и VI статьях была ограничена ответственность жены и детей правонарушителя, если они не знали о совершенном преступлении и не пользовались украденными вещами. Ранее вместе с осужденным за проступок должна была отвечать и вся его семья [1]. Таким образом, Судебник впервые устанавливал индивидуальную ответственность за преступление.
Новым было и то, что преступление классифицировалось уже как противоправное действие: преступник «имеет право действовать», «перешагнул через право» [7]. Проще говоря, если, например, по положениям Русской правды преступление рассматривалось как причинение вреда физическому лицу, то теперь оно определялось уже как нарушение закона.
Кроме того, в Судебнике впервые появилась статья XXIII, предусматривающая аналогию закона. В частности, предусматривалось наказание за утаивание находки, что приравнивалось к краже. Более того, если ранее, в случае поимки вора краденые вещи передавались в доход судьи, а пострадавшему нужно было выплатить двойную их стоимость из имущества вора и его семьи, то теперь, если преступник заплатить не мог, то суд обязан был вернуть имущество потерпевшему [5].
Важнейшим нововведением стало определение цели наказания, которой стало «устрашение». При этом основными видами наказания по Судебнику были смертная казнь через повешение, денежные взыскания и телесные наказания. Причем все зависело от субъекта и объекта преступления, наличия соответствующих доказательств, а преступник, доставленный в суд с поличным, должен был подвергаться более жестокому наказанию, чем уличенный на суде при помощи иных доказательств [4]. Так, Судебник различал 3 вида краж: мелкие (стоимость украденного менее половины коня), средние (больше половины) и крупные (украденное равно и больше стоимости одного коня). За мелкую кражу, если она была совершена впервые, применялось наказание в форме штрафа, а за среднюю и большую — смертная казнь. Кроме кражи, в Судебнике появились такие виды преступлений, как разбой, грабеж и колдовство, а все следственные действия проводил сам потерпевший («право следа»). И если ранее преступник, приговоренный к смертной казни, мог ее искупить, либо его могли передать потерпевшему или его родственникам в качестве раба, то теперь освобождать от наказания было запрещено. Причем стоит отметить, что согласно Судебнику, за убийство человека низшего сословия к ответственности мог быть привлечен и представитель шляхты [6].
Вместе с тем, при всей своей прогрессивности Судебник Казимира соответствовал своему времени и во многом отражал существовавшую тогда феодальную систему отношений. Например, преступления, связанные с самовольной вырубкой леса, разбои, грабежи были подведомственны великому князю, который оставался высшей судебной инстанцией во всех делах, но вести следствие мог воевода, имевший право отправлять задержанного в тюрьму. Статья XIX и вовсе узаконивала применение пыток в отношении лиц обвиняемых в краже [7].
Более того, как уже указывалось выше, в Судебнике нашло свое продолжение закрепление прав феодалов, которое было определено еще в Привилее 1447 года. В частности, в нем были обозначены права иммунитета землевладельцев и запрет крепостным свободно уходить от землевладельца. Тому же, кто помогал челяди или крестьянам прятаться от своих господ, грозила смертная казнь. При этом в Судебнике было обосновано освобождение вольных крестьян, ставших крепостными, от великокняжеского суда и государственных повинностей. Здесь же закреплялась обязанность населения своевременно производить ремонт мостов и дорог и содержались положения, связанные с уплатой традиционных налогов с крестьян [2].
В своей совокупности Судебник Казимира, конечно, был довольно новым для своего времени документом, что сегодня многими исследователями представляется как показатель прогрессивности ВКЛ в процессе государственно-правового строительства на всем европейском континенте. Он, действительно, оказал влияние на дальнейшее развитие законодательства государства, в том числе на появление в 1529 году Первого Статута Великого княжества Литовского [8]. Кроме того, отголоски его положений можно найти и в Судебнике Ивана III 1497 года, и в Киевском Привилее начала XVI в., и ряде других законодательных актов того времени.
В то же время, ограниченность статей Судебника вполне может свидетельствовать о том, что он не отличался от различных региональных актов того времени и не мог иметь государственного значения, так как его главной целью было ограничить произвол магнатов и шляхты на местах. Однако, несмотря на разные подходы к определению сути Судебника Казимира, сегодня исследователи сходятся в едином мнении, что он является знаковым документом в истории развития не только ВКЛ, но и всего восточноевропейского региона, став одной из основ для последующего строительства литовской и русской правовых систем.
Литература:
- Вишневский А.Ф., .Юхо Я.А. Гісторыя дзяржавы і права Беларусі. У дакументах і матэрыялах / А.Ф. Виш невский [и др.]. – Минск 2003. – С 265.
- Ковалёва, С. Г. К вопросу о функциональном предназначении Судебника Казимира 1468 г. // Историко-правовые проблемы: Новый ракурс, 2012 – № 5. – С. 17-22.
- Ковалёва, С. Г. Происхождение норм Судебника Казимира 1468 года // Историко-правовые проблемы: Новый ракурс, 2011. – № 4-2. – С. 33-43.
- Михневич А.А. Судебник Казимира 1468 года как один из основных источников процессуального права Беларуси / Михневич А.А. // Наука и Мир, 2015. – Т. 1. № 8 (24). – С. 93-95.
- Папакин, М. Г. Судебник Казимира Ягеллончика 1468 г. [Текст] // История государства и права, 2013. – № 13. – С. 58–62.
- Старостина А.П. Судебник Казимира 1468 г. // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1988-1989 гг. – М.: Наука, 1991. –- C.170-344
- Судебник великого князя литовского Казимира Ягайловича 1468 года. 29 февраля 1468 г. Фотокопия. Печатный документ. На старобелорусском языке. / Гісторыя дзяржавы і права Беларусі ў дакументах і матэрыялах. – Мінск, 2003. – С. 105-110
- Юхо Я.І. Крыніцы беларуска-літоўскага права. Манаграфія. – Мн.: Беларусь, 1991. – 238 с.
