XIX в. в Европе стал веком зарождения различных национализмов. Старые разновидности самосознания отходили в небытие и заменялись новыми, связанными с представлением об общем происхождении, общей крови небольшого количества людей. Нужно отметить, что в то время существовала серьёзная терминологическая путаница в национально-этническом вопросе. Этнос и цивилизация в некоторых случаях могли выступать как одно и то же. А термины «народ», «народность», «племя» и «нация» даже учёные использовали, как хотели.
Серьёзные проблемы появление локальных национальных идей вызвало в Османской и Австро-Венгерской империях. В которых этнические группы интеллектуалов уже отошли от представлений прошлого в вопросе идентичностей. Например, Чехия в составе Австро-Венгрии была достаточно развитым регионом. У чехов существовали те люди, которые смогли начать формирование национальной мифологии. В России же ситуация была несколько иная.
Накануне войны Российская империя простиралась от Калишской губернии на Западе до Чукотской области на Востоке. На её территории жило множество этносов, находящихся на разных стадиях социально-экономического развития. Жёстких механизмов унификации подданных в России не существовало, поэтому о национальном угнетении как разработанном и запущенном механизме говорить не приходится. Как метко выразился В.П. Булдаков: «“национальный гнёт” – субъективно-психологическое ощущение, вводить которое в теоретический оборот столь же бессмысленно, как рассуждать о количестве счастья или несчастья, приходящегося на душу среднего крепостного в каждый миг бытия» [1]. Вообще, академик В.А. Тишков предполагает, что Россия начала ХХ в. представляла собой национализирующуюся империю – огромное государство, на бескрайних просторах которого формировалось представление о единстве не только в качестве подданных русского царя, но и о единстве Отечества, постепенно становилось реальностью «существование в России представления об общности в рамках государства» [2]. Естественно, что этот процесс шёл не везде с одинаковой скоростью. Это зависело от многих факторов: от времени вхождения территорий в состав России, от уровня интеграции элиты и интеллектуальных слоёв местного населения в общеимперские процессы, от наличия или отсутствия альтернативных идей в конкретном регионе, наконец, от исторически сложившихся представлений об отношениях Центр-периферия. Например, Великое княжество Финляндское находилось в составе России с начала XIX в., но вплоть до распада страны оно не только имело автономию, но и отделялось от остальной России границей и таможней. Широкую автономию в первой половине XIX в. имело в составе России и Царство Польское. А, например, Туркестан вошёл в состав империи лишь в конце XIX в. Этот регион находился не на такой стадии общественного развития, чтобы его автохтоны смогли выработать национальную мифологию. Скорее, жители Туркестана мыслили совершенно другими категориями. Можно говорить о кавказских или прибалтийских национальных мифологических системах, но на начало ХХ в. они лишь формировались как цельные. К тому же эти регионы не обладали большим количеством интеллектуалов определённого этнического происхождения. Лишь две национальных мифологии доросли до уровня национализма – финская и польская [3]. Другими словами, именно эти две идеи были заметны и претендовали на контроль над определённой «своей» территорией. Отдельно можно выделить еврейскую идею, но она отличалась тем, что еврейский национализм ориентировался на построение государства в Палестине, т.е. за пределами России. Внутри России еврейские партии боролись за равные права, но не претендовали на конкретные земли, как на свои собственные. Остальные идеи, претендующие на локально-национальную значимость, были лишь формами национально-культурных манифестаций [4]. Так что к началу Первой мировой Российская империя подошла без серьёзных межэтнических проблем. Более того, стоит напомнить, что Россия была национализирующейся империей, т.е. подданные в своём большинстве разделяли представление о некой общности, которая рассматривалась как своя. Вполне возможно, что наличие в паспорте подданного Российской империи графы «вероисповедание», но отсутствие графы «национальность», т.е. определение человека в первую очередь не по этническому, а по конфессиональному признаку, также влияло на слабость попыток формирования локальных национальных дискурсов.
Великая война не была неожиданностью для читающей публики. Не в смысле того, что война начнётся в 1914 г., а в смысле того, что она всё-таки рано или поздно будет. Две Балканские войны рассматривались как предтеча общеевропейской, но бои на Балканах не моментально перетекли в Первую мировую, они лишь приблизили войну.
Война обострила ряд проблем, которые либо были неактуальны и находились в латентном состоянии, либо вообще не существовали ранее как проблемы. Российские подданные на начало войны отреагировали патриотично. В армию отправлялись не только мобилизованные, но и вольноопределяющиеся (добровольцы), на фронт бежали несовершеннолетние гимназисты и гимназистки. Первые, чтобы защищать Родину, вторые – для работы в качестве сестёр милосердия [5]. На фронт добровольно отправились даже те, кто должен был более-менее критически относится к России в силу своих политических убеждений и поддержки оппозиционных идей. Например, один из создателей «Музыкального драматического кружка в Вильне» отставной полковник К. Бернштейн или вольноопределяющийся П. Бобрик (оба симпатизировали белорусскому национализму). Добровольцами становились не только русские – основное население империи. За Россию воевали армянские добровольцы, которые жили в США и других странах [6], но во время войны они записывались в армянские части русской армии. Самыми боеспособными частями русской армии в Прибалтике в 1916 – начале 1917 гг. были латышские добровольцы [7]. На фронт шли даже те, кто по российскому законодательству вообще не призывался на службу в армию и, следовательно, не подпадал под мобилизацию. Например, 90 % Кавказской туземной конной дивизии, больше известной под названием Дикая дивизия, составляли кавказские добровольцы. Помимо кавказцев, в Дикой дивизии служили представители иных этнических групп. «Офицеры ее переливались, как цветами радуги, по крайней мере двумя десятками национальностей. Были французы – принц Наполеон Мюрат и полковник Бертрен; были двое итальянских маркизов – братья Альбици. Был поляк – князь Станислав Радзивилл и был персидский принц Фазула Мирза. А сколько еще было представителей русской знати, грузинских, армянских и горских князей, а также финских, шведских и прибалтийских баронов?» [8]. Так писал об этой части русской армии военный публицист Н.Н. Брешко-Брешковский в своём основанном на военных корреспонденциях романе. В боях Великой войны прославился и Текинский конный полк (с 1914 по 1916 – Туркменский конный полк), состоящий из жителей относительно недавно вошедших в состав империи территорий [9]. Белая эмиграция по достоинству оценила текинские подвиги Первой мировой и гражданской войн. Например, капитан А. Брагин написал следующие стихи:
Слава вам, текинские джигиты,
Вы России гордость сберегли.
Подвиг ваш отныне знаменитый
Вспомнит летопись родной земли [10]
А уже упомянутый Н.Н. Брешко-Брешковский подчёркивал, что «на мусульман всегда можно было вернее положиться, чем на христианские народы, влившиеся в состав Российского царства. Именно они, мусульмане, были бы надежной опорой власти и трона» [11]. Даже такой последовательный критик Российской империи как В.И. Ленин признавал, что «армия во время империалистской войны вобрала в себя весь цвет народных сил» [12].
Простые жители российско-австрийского пограничья также проявляли своё отношение к России. Известен случай, когда крестьянки из приграничного села, расположенного в полосе военных действий, задержали приземлившихся по причине поломки аэроплана австро-венгерских лётчиков и удерживали их до подхода русских казаков [13].
Победа в Первой мировой войне могла стать общим «местом памяти» и поводом для гордости у подданных Российской империи. В стране ускорилось бы закрепление представлений о большой общности – единой нации, в составе которой находятся разные этнокультурные группы. Ведь на тот момент представление о русскости было шире, чем в начале XXI в., когда под русским понимается только великоросс. Такое представление закрепилось после революции и продолжает активно влиять на самоощущение большинства жителей России. Однако история не имеет сослагательного наклонения, поэтому проект большой русской нации, явно проявившийся на рубеже XIX – ХХ вв., так и остался проектом. Новая версия общей идентичности на бывшем российском имперском пространстве – советская нация – также не смогла закрепиться в сознании людей, хотя она и имела огромный потенциал в виде гордости за Победу в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.
[1] Булдаков В.П. Quo vadis? Кризисы России: пути переосмысления. М.: РОССПЭН, 2007. С. 37.
[2] Тишков В.А. Что есть Россия и российский народ // Pro et Contra. 2007. май-июнь. С. 36.
[3] Тишков В.А.Российский народ и национальная идентичность // Профиль. 2008. № 24 (579). 23 июня. URL: http://www.profil.orc.ru/numbers/?=615 (дата обращения: 9.10.2014).
[4] Тишков В.А. Что есть Россия и российский народ // Pro et Contra. 2007. май-июнь. С. 34.
[5] Наша ніва. № 36. 1914. 11 верэсьня. С. 2; № 39. 2 кастрычніка. С. 4.
[6] Базанов С.Полное презрение к смерти // История. 2006. № 5. URL: http://his.1september.ru/2006/05/22.htm (дата обращения: 7.10.2014).
[7] Копылов Н.А. Латышские стрелки в Первой мировой войне 1914 – 1918 гг.: формирование и социально-этнический состав // Великая война. Сто лет. / Под ред. М.Ю. Мягкова, К.А. Пахалюка. М.; СПб. Нестор-История, 2014. С. 121.
[8] Брешко-Брешковский Н.Н. Дикая дивизия. Роман в 2-х частях. Рига: Книгоиздательство «Мир», 1920. С. 9.
[9] Некоторые сведения о текинцах можно найти в интернете, например: Арон. Текинцы // Эдеби Мирас. Электронная библиотека туркменской литературы. URL: http://edebi-miras.blogspot.com/2006/04/blog-post_08.html (дата обращения 11.102014)
[10] Текинский конный полк: впервые опубликована книга о его боевом пути // Новости Туркменистана. http://infoabad.com/obrazovanie-nauka-i-tehnika/tekinskii-konyi-polk-vpervye-opublikovana-kniga-o-ego-boevom-puti.html (дата обращения: 11.10.2014)
[11] Брешко-Брешковский. Указ. соч. С. 8.
[12] Ленин В.И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. В 55 т. Т. 40. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1974. С. 8.
[13] Вайна у паветры // Наша ніва. № 33. 1914. 21 Жніўня. С. 2.
