Термин «цивилизационная идентичность», как «наиболее широкая и обобщенная категория в ряду иных социокультурных идентичностей» не только универсален, но и многозначен [1]. Именно поэтому, рассуждая о цивилизационной идентичности, можно столкнуться с альтернативными представлениями о ней. В каких формах выражается цивилизационная идентичность, что является её критериями, где она заканчивается, существует ли цивилизационная идентичность конкретной локальной цивилизации на территории, где располагается иная локальная цивилизация, относить ли к конкретной цивилизационной идентичности сторонников иной локальной цивилизации, или эти сторонники являются носителями менталитета «своей» цивилизации, но «деформированного» под воздействием каких-либо условий. Всё это говорит о том, что рассуждения о цивилизационной идентичности могут быть достаточно спорны и критикуемы.
Носителей той или другой идентичности отличает от других ценностно-оценочная оптика, которая используется для маркировки происходящих или происходивших событий, поведения различных персонажей, проявлений активности или пассивности и т.д. Одним из важных признаков принадлежности к определённой цивилизации можно считать оценку вооружённых конфликтов, особенно конфликтов глобального масштаба. При этом похожая оценка может существовать среди носителей различных цивилизационных идентичностей по причине, например, общего участия в конфликте на одной и той же стороне. Но оценки в таком случае будут похожи, но не идентичны. Например, оценки Второй мировой войны в России и США.
Границы территории, которую занимают носители русской цивилизационной идентичности в настоящее время оспаривается. Это вполне логично, поскольку, учитывая то, что современная Россия является правопродолжателем Советского Союза, остаётся непонятным, как стоит рассматривать нынешний лимитроф: как часть русской цивилизации, или же получившие политическую самостоятельность бывшие союзные республики поменяли свою цивилизационную идентичность. В отношении некоторых молодых локальных государств выводы можно сделать однозначные, т.к. в них наблюдается достаточно конкретная смена цивилизационной идентичности, переформатируются представления о героях и антигероях, оставивших след в формировании или уничтожении локальной самости. При этом нужно учитывать, что как новые, так и старые идентичности могут базироваться не на объективных данных, а на пропагандистских клише, временами достаточно примитивных.
Территориями, сменившими свою цивилизационную идентичность, однозначно можно назвать республики Прибалтики. При этом стоит помнить, что в советское время часть жителей прибалтийских республик оставалась латентными носителями не общих представлений, а собственных, близких к европейским.
Получившие независимость после распада СССР Украина и Белоруссия, напротив, достаточно органично входили в общий цивилизационный контекст. Пожалуй, за исключением части населения Западной Украины, где была своя специфика, которая влияла на ситуацию. Долгое нахождение территории нынешней Западной Украины в составе Литвы, Польши, а потом и Австрии (с 1867 г. Австро-Венгрии) наложило отпечаток на самосознание населения. Принадлежащая к западной цивилизации Австро-Венгрия подталкивала своих подданных перенимать и взращивать западную цивилизационную идентичность. Однако, если бы эта идентичность широко распространилась бы, вряд ли бы в Австро-Венгрии сформировалось мощной движение галицких русофилов или москвофилов, как их называли противники из украинского националистического лагеря.
При этом, украинское самосознание не такое старое. Оно получило относительно широкое распространение только в ХХ в. Если вспомнить ситуацию в Галиции в период Первой мировой войны, то окажется, что местное население, находившееся в подданстве Австро-Венгрии, было достаточно русофильски настроено, что повлекло за собой геноцид русинов в период Первой мировой войны. Эти репрессии серьезно подорвали русскую цивилизационную идентичность на западных землях бывшими когда-то оконечностью Древней Руси.
Отношение к прошлому выступает как фактор заявления о собственной цивилизационной идентичности человека. На пространстве той или иной цивилизации, вне зависимости от современных государственных границ, производятся одинаковые или очень похожие оценки тех или иных событий прошлого. Особенно актуальным является отношение к войнам, т.к. именно войны дают почву для формирования представлений о чести, долге, героях, предателях, врагах и т.д. Т.е. войны могут конструировать смыслы. Современные примеры показывают, как на периферии разрывается некогда общее пространство русской цивилизации. То, что было общими ценностями для подданных Российской империи или граждан СССР, иногда остаётся достоянием лишь нынешней России. Украина активно вырабатывает на государственном уровне прямо противоположные оценки Великой Отечественной войны, причём, нужно заметить, даже не западные оценки, которые осуждают сотрудничество с нацистами, а собственные, где участие в националистических формированиях, проводивших геноцид поляков или евреев, воспринимается как борьба с нацизмом. О сотрудничестве с нацистами украинских националистов периода Второй мировой войны говорят и документы [2].
В Белоруссии также наблюдается попытка объявить Великую Отечественную войну чужой. При этом стоит обратить внимание, что переименованием Великой Отечественной войны в советско-немецкую занимаются антироссийски настроенные лица, т.е. те, кто явно ментально не принадлежит к русской цивилизационной общности. Общие ценности постепенно размываются, но массовое сознание прочнее, чем политические институты, хранит общую цивилизационную идентичность. Однако попытки определить эту войну как чужую для белорусов предприняла сама белорусская власть. В октябре 2019 г. белорусский президент дважды назвал Великую Отечественную войну «не своей» и «чужой» [3]. Белорусская оппозиция одобрительно отозвалась о такой смене парадигмы, но обычные люди как в Белоруссии, так и в России в массе очень негативно отнеслись к подобным заявлениям, что вынудило пресс-секретаря президента оправдывать его, утверждая, что фразу о «чужих» войнах вырвали из контекста и не так поняли [4].
В Белоруссии версия отрицания Великой Отечественной войны как своей всё же широко не распространена. И неудачная попытка отчуждения от «своей» Отечественной войны власти только подтвердила это. В Белоруссии применяется другой приём. Война из общей постепенно становится сугубо белорусской. То, что на визуальном уровне может показать единство, заменяется сугубо национальными символами. Например, в 2014 г. на фоне украинских событий была предпринята неудачная попытка запретить использование георгиевской ленточки. В 2015 г. вместо неё введен собственный аналог на красно-зелёной ленте. Вместо «Бессмертного полка» появилась «Беларусь помнит» [5]. Даже школьные учебники по истории Белоруссии не говорят о Великой Отечественной войне в целом, представляя «Белорусскую Отечественную войну» [6].
Таким образом, отношение к самому значимому событию общего прошлого из ХХ в. постепенно теряет цивилизационное единство, что влечёт за собой дальнейшее расхождение на уровне мировоззренческих оснований, переход Белоруссии и Украины к другой цивилизационной идентичности или выработке собственной цивилизационной идентичности.
[1] Кондаков И.В. Цивилизационная идентичность России: сущность, структура и механизмы // Вопросы социальной теории. 2010. Т. IV. С. 282-304.
[2] Дюков А. Второстепенный враг. ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». М.: REGNUM, 2008. С. 101-125.
[3] Интервью информагентству «Хабар» (21.10.2019) // Официальный интернет-портал Президента Республики Беларусь. Режим доступа: http://president.gov.by/ru/news_ru/view/intervjju informagentstvu xabar 22238/ (дата обращения: 2.09.2023); Крят Д. Лукашенко: никакого бряцания оружием // SB.BY. Беларусь Сегодня. Режим доступа: https://www.sb.by/articles/lukashenko-nikakogo-bryatsaniya-oruzhiem.html (дата обращения: 2.09.2023).
[4] Эйсмонт: слова Лукашенко о «не наших войнах» вырваны из контекста // Спутник Беларусь. Режим доступа: https://sputnik.by/politics/20191104/1043167054/Eysmont‑slova‑Lukashenko-o-ne-nashikh-voynakh-vyrvany-iz-konteksta.html (дата обращения: 2.09.2023).
[5] Подробнее об этом см.: Гронский А.Д. Формирование новых символов Победы в Белоруссии // Общество и этнополитика: материалы Междунар. научн.-практ. конф. / Под науч. ред. Л.В. Савинова. В 3 ч. Ч. 3. Новосибирск: Изд‑во СибАГС, 2015. С. 34-42.
[6] Фомин-Нилов: Беларусь и Россия теряют консенсус по истории Великой Отечественной войны // Евразия Эксперт. Режим доступа: https://eurasia.expert/belarus-i-rossiya-teryayut-konsensus-po-istorii-vov/ (дата обращения: 2.09.2023).
