Известный русский историк-славист и публицист, профессор Императорского Варшавского университета, уроженец Холмщины и сын греко-католического священника, вызванного из соседней Галиции в Холмщину «для располячения холмского населения и сближения его с русской церковью» (Исторический вестник 1913, Т. CXXXI, №2: 732)[1], Иван Порфирьевич Филевич (1856-1913) в своих научных трудах уделял огромное внимание историческому прошлому и особенностям исторического развития Галицкой и Карпатской Руси (Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005: 123)[2].
Столь пристальное и заинтересованное внимание И.П. Филевича к Карпатской Руси и русинам объяснялось тем обстоятельством, что он являлся убеждённым сторонником теории карпатской прародины славян и полагал, что восточнославянские племена, создавшие впоследствии Древнерусское государство, пришли на территорию Среднего Поднепровья с северных склонов Карпатских гор (Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005: 125)[3].
В своих исторических трудах И.П. Филевич подчёркивал, что в ранее Средневековье этнические границы восточнославянских племён простирались значительно западнее, чем в XIX веке. По его словам, к XV веку «Висла составляла очевидную восточную границу польского племени, которое в верхнем и среднем течении переходило за неё к югу и юго-востоку… В верхнем течении реки русские поселения доходили до Кракова…; в 50 верстах к востоку от Варшавы и теперь начинаются сплошные русские поселения» (Филевич 1890: 25)[4].
Среди древнерусских князей И.П. Филевич особенно выделял князя Владимира, который сумел отвоевать исторические земли Червонной Руси у соседей-поляков и окончательно утвердить их в качестве составной части Древнерусского государства. По словам русского учёного-слависта, в деятельности великого князя Владимира обращают на себя внимание те факты, «которые в последующей русской истории имеют громадное значение – введение и упрочение государственной власти; против старого центра земли, Червена, Владимир выдвигает новый – Владимир, и в 988 году сажает туда своего сына» (Филевич 1890: 176)[5]. Любопытно, что данные мысли И.П. Филевича, высказанные в 1890 году, созвучны мыслям современного чешского историка – специалиста по истории Древней Руси М. Теры, который подчёркивал, что великого киевского князя Владимира, который провел масштабную административную реформу, реорганизовав Киевскую Русь, усилил централизацию государства и сумел объединить под властью Киева почти все восточнославянские племена, можно считать «истинным творцом древнерусского государства» (Téra 2019: 222)[6].
Касаясь особенностей исторического развития Галицкой Руси, И.П. Филевич постоянно подчёркивал, что «Галич ничем не выделялся в ряду других русских земель, ход его внутренней жизни представляет замечательную аналогию с ходом исторического развития земли, ставшей впоследствии ядром объединения Руси… Наиболее важные моменты как бы были предвосхищены Галичем, – указывал И.П. Филевич. – Здесь раньше, чем на севере, старым городам противопоставлен был новый город, княжий – Галич; здесь раньше начинается объединение земель и одновременно юг и север стараются переместить в свою землю представителя духовного единства Руси…» (Филевич 1890: VII)[7].
Таким образом, основную особенность исторического развития Галицкой Руси И.П. Филевич усматривал в том, что именно здесь ранее всего проявились те исторические процессы, которые позже в полной мере дали о себе знать уже в Московской Руси. Обращая внимание на удивительное сходство и взаимозависимость исторических судеб крайнего юго-запада и крайнего северо-востока Русского мира в лице Галицкой и Московской Руси, И.П. Филевич писал, что «роль Москвы определилась как раз тогда, когда над Галичем разразилась гроза, и… незадолго до окончательного прекращения борьбы на западе был нанесён первый решительный удар вековому врагу на востоке, при чём пало значение Литвы как русской державы. Имя Димитрия (московского князя Дмитрия Донского – прим. К.Ш.) стало грозным для врагов, его боялся и трепетал Ягайло; с надеждой и упованием стала произносить его вся Русь от края до края… Победа на востоке стала залогом будущей победы и на западе. В этом, – подчёркивал И.П. Филевич, – и заключается тесная связь исторической жизни обеих половин Русского мира, при всём видимом различии её хода…» (Филевич 1890: VII)[8].
Примечательно, что И.П. Филевич усматривал глубинную историческую взаимосвязь различных частей Руси в том, что время окончательного падения Западной и Юго-Западной Руси, вошедших в состав Польши и Великого Княжества Литовского, которые завоевали земли Галицко-Волынской Руси в середине и второй половине XIV века, совпало с усилением Московского княжества, сумевшего под руководством великого князя Дмитрия Донского одержать первую крупную победу над татарами на Куликовом поле в 1380 году и успешно возглавить процесс последующего объединения русских земель. Таким образом, Северо-Восточная Русь как бы перенимала историческую эстафету объединения русских земель у Юго-Западной Руси, в силу ряда причин не сумевшей справиться с этой нелегкой миссией.
При этом И.П. Филевич обращал внимание на то, что наиболее видные и проницательные деятели Галицкой Руси уже с эпохи Ивана Калиты чётко осознавали, что исторический центр развития Руси окончательно переместился на северо-восток. Одним из таких провидцев был уроженец Галиции митрополит Пётр, один из ближайших соратников московского князя Ивана Калиты. «Его переселение на север, его отношение к московским князьям, – подчёркивал И.П. Филевич, – ярко показывает, что лучшие русские люди того времени уже не колебались между севером и югом. Для них было очевидно, что юг представлял лишь традицию…» (Филевич 1890: 145)[9].
Что касается эпохи пребывания Галицкой Руси в составе Польши, то политика польского государства в отношении галицко-русских земель изначально определялась программой полного уничтожения Руси, сформулированной, как указывал И.П. Филевич, ещё С. Мельштынским, воеводой Краковским и королевским наместником Подолии в конце XIV века: «Мы не будем в безопасности, пока существуют русские; если мы их не уничтожим, сами пропадём» (Филевич 1890: 202)[10].
В рамках данной программы уничтожения Руси польские короли и польская элита, как подчёркивал русский учёный-славист, с самого начала способствовали масштабной колонизации земель Галицкой Руси немцами, поляками и евреями, стремясь в первую очередь подорвать социально-экономические позиции галицко-русского населения и сосредоточить материальную силу в руках переселенцев. По удачному выражению русского историка-слависта, «ко всем решительно, кроме русских, были щедры и милостивы польские правители. Уничтожить Русь Польша оказалась не в силах, но никогда это стремление не обнаруживалось так ярко, как в первое время её господства на Руси» (Филевич 1890: 203)[11].
Пытаясь всячески подавить русский православный элемент в оккупированной Галицкой Руси, Польша в то же время безнадёжно проигрывала историческую борьбу с немецкой агрессией с Запада. «Царствие Локетка (Владислав Локеток – польский король в 1320-1333 гг. – прим. К.Ш.) представляет собой отчаянную борьбу с тевтонизмом – с немецким мещанством внутри, с Орденом вне, – отмечал И.П. Филевич. – Императорская власть, немецкая колонизация и немецкое право – вот факторы тевтонизма, действовавшие последовательно на всём пространстве Польши» (Филевич 1890: 8)[12]. Данная точка зрения вполне созвучна мыслям известного галицко-русского и западноукраинского мыслителя и писателя И.Я. Франко, который отмечал, что агрессия Польши на русский Восток совпала с капитуляцией Польши перед немецким элементом на Западе, что стало впоследствии одной из причин хронической нестабильности и падения Речи Посполитой в конце XVIII века (Франко 1953)[13].
Раньше всего попав под господство Польши, Галицкая Русь ранее других западнорусских земель выработала эффективный механизм борьбы с полонизацией и латинизаторской агрессией римско-католической церкви, что, как полагал Филевич, составляло главную заслугу Галицкой Руси перед остальной Русью. В частности, «именно Галичина, а не другая часть юго-западной Руси выработала идею церковного братства, как единственное средство возвратить русской иерархии прежний характер, а Русской церкви – прежнюю самостоятельность, – подчёркивал И.П. Филевич. – Она послужила рассадником братств по другим русским областям; она дала братствам людей для защиты народного дела. Раньше других частей оторванная от своего целого политически, Галичина позже всех других частей порвала с ним связь церковную. И в настоящее время старый Галич не изменяет своей исторической роли: продолжая противодействие полонизации, он оказывает воздействие на развитие и укрепление национального общерусского сознания…» (Филевич 1890: IX)[14].
***
Положение стало резко меняться во второй половине XIX века. Рост поддерживаемого Веной и польской администрацией Галиции украинского движения и усиливавшееся противоборство украинского и галицко-русского движений в конце XIX века вызывали растущее беспокойство И.П. Филевича. В своей статье «Вопрос о двух русских народностях», написанной в 1902 году, Филевич с удовлетворением отмечал успехи галицко-русского движения в это время, подчёркивая, в частности, важность нового галицко-русского журнала «Живое слово», который начал выходить во Львове в 1899 г. на литературном русском языке. Комментируя данное исключительно важное в культурной жизни Галиции событие, И.П. Филевич писал, что «галичане решились наконец прорубить окно в Великую Русь, чтобы не задохнуться в польской и немецкой атмосфере» (Филевич 1902: 32)[15].
Таким образом, ещё в 1902 году один из наиболее видных специалистов по истории Угорской и Галицкой Руси не без оснований полагал, что, несмотря на масштабную поддержку украинского движения в Галиции со стороны австрийских и польских властей, галицко-русское движение имело здесь широкую социальную базу и все возможности для успешного развития.
Однако трагические события Первой мировой войны, когда австрийские власти, воспользовавшись условиями военного времени, развязали масштабный террор против галицко-русских деятелей в форме откровенного геноцида, серьёзно подорвали позиции галицких русофилов, значительная часть которых погибла на виселицах и в австрийских концлагерях. Это обстоятельство расчистило почву для окончательной победы украинского национального движения в Восточной Галиции. После окончания Первой мировой войны и вхождения земель Галицкой Руси в состав межвоенной Польши этнокультурный облик этой древней юго-западной части Русского мира стали определять представители всё более радикализирующего украинского движения, вскоре ставшего верным слугой гитлеровской Германии.
ЛИТЕРАТУРА
Исторический вестник. 1913.Т. CXXXI. №2.
Филевич И.П. Вопрос о двух русских народностях и «Киевская старина». Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1902.
Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890.
Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005.
Téra M. Kyjevská Rus: dějiny, kultura, společnost. Červený Kostelec: Pavel Mervart, 2019.
[1] Исторический вестник. 1913.Т. CXXXI. №2. С. 732.
[2] Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005. P. 123.
[3] Там же. С. 124.
[4] Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890. С. 25.
[5] Там же. С. 176.
[6] Téra M. Kyjevská Rus: dějiny, kultura, společnost. Červený Kostelec: Pavel Mervart, 2019. S. 222.
[7] Филевич И.П. Указ. соч. С. VII.
[8] Там же.
[9] Там же. С. 145.
[10] Там же. С. 202.
[11] Там же. С. 203.
[12] Там же. С. 8.
[13] Франко І. Наш погляд на польське питання // Франко І. Публіцистика. Вибрані статті. Київ: Державне видавництво художньої літератури, 1953.
[14] Филевич И.П. Указ. соч. С. IX.
[15] Филевич И.П. Вопрос о двух русских народностях и «Киевская старина». Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1902. С. 32.
