Давно накапливавшиеся глубинные противоречия между Римом и Константинополем постепенно привели к «разделению христианского мира в 1054 году. Единый христианский мир раздвоился, стал наполовину меньше! Даже великая задача освобождения Святой земли не могла выровнять образовавшейся пропасти, не могла потушить… слепой ненависти к схизматикам грекам» (Филевич 1890: 120)[1]. По словам известного русского историка-слависта И.П. Филевича, который являлся признанным специалистом в области церковной истории Древней Руси (Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I. Pop: 2005)[2], «вражда сицилийских норманнов к Византии находила естественное сочувствие в представителе католического запада», честолюбивые планы которого «осуществились, наконец, в 1204 году. Центр восточного православия, главнейший противник Рима, пал перед крестоносцами; на месте греческой возникла латинская империя. Казалось, православие должно было покорно склониться перед папством. Так думал Иннокентий III. Звезда папства достигла зенита…» (Филевич 1890: 122)[3].
Разгром Константинополя, центра тогдашней цивилизации, дикими, агрессивными и кровожадными ордами европейских крестоносцев, сразу же весьма негативным образом сказался и на положении Руси, пребывавшей в то время в состоянии феодальной раздробленности. Так, по летописным известиям, в том же 1204 г. явился к галицко-волынскому князю Роману Мстиславичу папский посол «намовляти в латинскую веру свою, обещая ему грады и королём на Руси учинити. Роман же препирашеся от письма…» (Филевич 1890: 122)[4].
Спустя всего четыре года, в 1208 г., римский папа Иннокентий III в своём обращении ко всему русскому народу и русскому духовенству «ввиду своей власти над Грецией, находит несообразным, чтобы часть греческой церкви упорствовала в разделении, сообщает о посылке легата и предлагает оказать ему во всём послушание…» (Филевич 1890: 123)[5].
Примечательно, что данное весьма амбициозное и далекоидущее послание папы римского не получило какого-либо ответа на Руси и, по сути, было проигнорировано. Этот красноречивый факт, по совершенно обоснованному мнению И.П. Филевича, «представляет собой доказательство отдельности русского православия от Рима, а возобновляемые время от времени попытки подчинить его власти папы достаточно ярко доказывают, что отдельность никогда не прерывалась. Это, однако, – замечал русский историк-славист, – не мешает униатским и католическим писателям поднимать почти при каждом митрополите… вопрос об его католической ортодоксии…» (Филевич 1890: 123)[6].
Постоянные попытки римской курии навязать католичество Галицкой Руси в благоприятных условиях, сложившихся сразу после разгрома Константинополя в 1204 г., нашли яркое отражение в галицко-русских народных преданиях, согласно которым римский папа предлагал галицко-волынскому князю Роману Мстиславичу королевский венец, «надеясь через то обратить Галицию в католическую веру. Но князь с негодованием отвергнул льстивое предложение папских послов о помощи «меча св. Петра». Указывая им на меч, он сказал, что пока у него имеется свой, он в чужом не нуждается…» (Белгородский 1914: 13)[7].
Однако сама мысль о вовлечении Руси в сферу католицизма появилась среди польского католического духовенства уже в XII веке. Показательной фигурой в этом отношении был основатель цистерцианского монастыря Св. Андрея Ян Грифита, ставший в 1143 г. вратиславским епископом, а в 1149 г. архиепископом в тогдашней польской столице г. Гнезно. С самого начала своей активной церковной деятельности Грифита был убеждённым сторонником необходимости обращения Руси в католицизм и энергично работал в этом направлении (Téra 2019: 593)[8].
Именно в начале XIII в. вассалами римской курии в лице венгров и поляков были предприняты самые первые энергичные практические попытки насадить римско-католическую церковь в Юго-Западной Руси. В период после смерти галицко-волынского князя Романа Мстиславича и вплоть до окончательного утверждения на галицком престоле его сына князя Даниила Романовича в 1205-1245 гг. Галицкая Русь периодически становилась объектом военной и церковной экспансии со стороны соседней Венгрии. По свидетельству ряда древнерусских летописей, именно в этот период времени ярко проявился репрессивный характер политики венгерских властей по отношению к православной церкви. Так, например, Воскресенская и Никоновская летописи содержат информацию о захватах венграми православных храмов, о превращении их в католические костёлы и об изгнании православного духовенства с территории Галицкой Руси (Филевич 1890: 124)[9].
Ещё одним мощным инструментом католического прозелитизма на исторических землях Юго-Западной Руси стали созданные именно в это время католические монашеские ордена францисканцев и доминиканцев.
После прибытия доминиканцев на польские земли в 1218 г. они сразу же развернули активнейшую прозелитическую деятельность и в соседних русских областях, используя Польшу в качестве плацдарма для своего прозелитического экспансионизма. По орденским преданиям, около 1228 г. доминиканцы даже основали свой монастырь в Киеве; «одновременно утвердились они в Перемышле и Львове, уже в 1234 г. им принадлежала древнейшая католическая часовня св. Иоанна; в 1238 г. они основали монастырь в Галиче…» (Филевич 1890: 125)[10].
Впрочем, как справедливо замечал русский историк-славист И.П. Филевич, сведения эти «основываются на позднейших известиях, в известной степени склонных к преувеличениям. Во всяком случае, очень вероятно, что доминиканцы прилагали немало стараний к распространению на Руси католицизма, а Рим внимательно следил за их деятельностью и старался по возможности облегчать их миссию… Как будто в помощь доминиканцам являются в Польшу францисканцы. И они немедленно устремляются на Русь и, подобно доминиканцам, также преувеличивают в своих преданиях размеры общей своей церковной деятельности…» (Филевич 1890: 125)[11].
По сведениям современного чешского историка-слависта М. Теры, уже в 1220-е годы орден доминиканцев, предварительно распространив своё влияние на Чехию и Польшу, именно отсюда начал свою миссию на Русь. Легенда о св. Яцеке (Гиацинте) сообщает, что данный миссионер ордена доминиканцев прибыл в Киев в 1222 г. и находился здесь около 5 лет. В 1225 г. возникло польское подразделение ордена доминиканцев, которое, что показательно, направило свою миссионерскую деятельность не только на земли язычников-пруссов, но и на христианскую Русь. «Это свидетельствует об изменении взгляда католиков на православных, – констатирует чешский историк М. Тера. – Миссия направляется к ним точно так же, как к язычникам, то есть, уже нет попыток найти путь к согласию внутри разделённой церкви; «схизматики» ради своего спасения должны изменить свою веру и принять католичество…» (Téra 2019: 594)[12].
Однако несмотря на постоянные попытки римской курии учредить в это время на русских землях католическую иерархию, «вплоть до 1232 г. на Руси никакого католического епископа не было», а возведённый Римом в мае 1234 г. в сан русского епископа опатовский аббат Герард на Руси так и не отважился появиться, перенеся свою резиденцию в далёкий от Руси Любуш. Всё это, как обоснованно полагает И.П. Филевич, «даёт основание думать, что католическая пропаганда так и не сделала никаких особенных успехов» (Филевич 1890: 126)[13].
Резкое усиление влияния католичества в Юго-Западной Руси имело место в первой половине XIV в., что было связано как с ростом прозелитической деятельности Рима и католической пропаганды в соседней Литве, так и с открытым переходом в католичество галицко-волынского князя Юрия-Болеслава, который, как указывал Филевич, «с ревностью ренегата содействовал целям католической пропаганды» (Филевич 1890: 136)[14]. Примечательно, что данный шаг изменившего православию галицкого князя сразу привёл к формированию в Галицкой Руси сильной оппозиции княжеской власти; при этом, помимо местного духовенства, «сами бояре выступили на защиту угрожаемого со стороны князя православия» (Филевич 1890: 139)[15].
Однако попытка Юрия-Болеслава использовать в своих далекоидущих политических интересах игумена Петра из Раты, одного из наиболее авторитетных в то время представителей православного духовенства Галицкой Руси, привела к тому, что Пётр, став митрополитом Киевским и всея Руси, вскоре предпочёл переселиться из Южной Руси на север, в Москву, где он стал одним из ближайших сподвижников московского князя Ивана Калиты, сыграв колоссальную роль в процессе возвышения Московской Руси. «Переселение его на север, его отношение к московским князьям как нельзя более ярко показывают, что лучшие русские люди того времени уже не колебались в выборе между севером и югом, – замечал по этому поводу И.П. Филевич. – Для них было очевидно, что юг представлял лишь традицию…» (Филевич 1890: 145)[16].
Таким образом, резкое усиление католического прозелитизма в Юго-Западной Руси в XIII-XIV веках вело к постоянному оттоку наиболее энергичных и дальновидных представителей местного православного духовенства на северо-восток, где постепенно набирал силу процесс возвышения Московского княжества, принявшего на себя миссию центра Православного мира после окончательного падения Византийской империи в 1453 году; при этом важную роль в возвышении и дальнейшем усилении Московского княжества сыграли выходцы из Галицкой Руси.
ЛИТЕРАТУРА
Белгородский А.В. Галиция – исконное достояние России. Москва, 1914.
Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890.
Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005.
Téra M. Kyjevská Rus: dějiny, kultura, společnost. Červený Kostelec: Pavel Mervart, 2019.
[1] Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890. С. 120.
[2] См. Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P.R. Magocsi and I.Pop. Toronto: Univeristy of Toronto Press, 2005.
[3] Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890. С. 122.
[4] Там же.
[5] Там же. С. 123.
[6] Там же.
[7] Белгородский А.В. Галиция – исконное достояние России. Москва, 1914. С. 13.
[8] Téra M. Kyjevská Rus: dějiny, kultura, společnost. Červený Kostelec: Pavel Mervart, 2019. S. 593.
[9] Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. Санкт-Петербург: Типография В.С. Балашева, 1890. С. 124.
[10] Там же. С. 125.
[11] Там же.
[12] Téra M. Kyjevská Rus: dějiny, kultura, společnost. Červený Kostelec: Pavel Mervart, 2019. S. 594.
[13] Филевич И.П. Борьба Польши и Литвы-Руси за Галицко-Владимирское наследие. С. 126.
[14] Там же. С. 136.
[15] Там же. С. 139.
[16] Там же. С. 145.
