Очевидный и исторически обусловленный острый дефицит новейшей истории Чехии на имена известных полководцев и талантливых военачальников[1] делает имя генерала армии, Героя Советского Союза и трижды Героя ЧССР Людвика Свободы особенно востребованным. Личность Людвика Свободы приобретает особое значение в связи с тем, что он заслуженно занимает одно из ведущих мест в не очень богатом чешском пантеоне активных борцов с нацистской Германией, которые с оружием в руках героически сражались против германского вермахта.
Свою готовность с оружием в руках бороться с гитлеровской Германией офицер чехословацкой армии Людвик Свобода проявил уже летом 1939 г., когда после окончательной оккупации чешских земель нацистами и создания Протектората Богемия и Моравия в составе гитлеровского рейха он, оставив семью, с группой единомышленников-офицеров нелегально перешёл границу протектората с Польшей, чтобы приступить к созданию здесь чехословацкого воинского подразделения.
Примечательно, что самым первым иностранным воинским подразделением, вступившим в бой с частями вермахта вместе с Красной Армией, стал чехословацкий пехотный батальон под командованием Л. Свободы. Этот батальон, принявший боевое крещение в марте 1943 г. у Соколово под Харьковом, продемонстрировал здесь высокие боевые качества. На участии чехословацкого батальона в боях под Харьковом настоял именно Л. Свобода, хотя чехословацкое лондонское правительство разрешения на это не давало. В ходе кровопролитного боя у Соколово 8 марта 1943 г. совершил свой подвиг командир роты чехословацкого пехотного батальона надпоручик Отакар Ярош, уроженец чешского городка Лоуны под Прагой, бросившийся со связкой гранат под немецкий танк. Именно надпоручик Отакар Ярош, посмертно получивший звание капитана, стал первым иностранцем, удостоенным звания Героя Советского Союза[2].
Высокую оценку Людвику Свободе как человеку и военачальнику в разное давали известные советские полководцы, включая маршалов И.С. Конева, А.А. Гречко и генерала армии А.М. Майорова.
***
Составной частью новорожденной Чехословацкой республики, возникшей 28 октября 1918 г. в результате распада Австро-Венгрии, стали населённые карпатскими русинами исторические земли Угорской Руси, что было юридически закреплено Сен-Жерменским мирным договором, подписанным 10 сентября 1919 г. в замке Сен-Жермен неподалёку от Парижа[3]. Большая часть исторических земель Угорской Руси в составе ЧСР образовала новую административную единицу под названием Подкарпатская Русь, которая должна была получить широкую автономию в соответствии с Сен-Жерменским договором и Конституцией Чехословакии; западная часть Угорской Руси вошла в состав Словакии (так называемая Прешовская или Пряшевская Русь).
Будущий президент ЧССР и Герой Советского Союза Людвик Свобода был направлен служить на территорию Подкарпатской Руси в чине капитана чехословацкой армии в 1923 г. как командир пулемётной роты 36 пехотного полка, прожив здесь с семьёй восемь лет. В своих послевоенных мемуарах Л. Свобода сделал ряд весьма колоритных и интересных зарисовок с натуры, уделив особое внимание социально-экономическому положению, культуре и нравам местного карпато-русского населения, национальным и религиозным особенностям данного региона, а также отношениям чешских чиновников и офицеров с местными жителями.
«Улицы Ужгорода были пыльными, узкими и извилистыми; над небольшими закопчёными домишками, магазинчиками и лавками висели вывески на русинском или на мадьярском языке»[4], – такой предстала столица Подкарпатской Руси г. Ужгород перед молодым капитаном чехословацкой армии Л. Свободой в далёком 1923 году.
Касаясь образа жизни и нравов местного карпато-русского населения, Л. Свобода подчёркивал доминирование патриархальных обычаев и консерватизма, исключительно важную роль церкви и общую архаику в общественных отношениях. По его словам, жизнь в этом краю «в своей инерции напоминала заспанную галицкую провинцию времён старой Австрии. …Мы встречали бедно одетых крестьян с широкими и добрыми лицами, которые боялись Бога и уважали пана, – с явным сочувствием и симпатией писал Свобода. – Паном был приходской священник и поп. В городе панами ещё были доктор, нотариус, почтмейстер, фармацевт, жандарм и офицер. Лесорубы и пастухи с плохо выбритыми загорелыми лицами, с жилистыми шеями, в рубахах без воротников, при встрече покорно снимали свои засаленные шляпы… В местной корчме было принято напиваться мертвецки»[5].
Явные симпатии Свободы к местным карпато-русским крестьянам, которые тяжким трудом добывали себе кусок хлеба насущного, были естественными и органичными – сам Людвик Свобода был родом из моравского села и прекрасно знал нелёгкий крестьянский труд. В памяти будущего генерала и президента социалистической Чехословакии остался один, по его словам, «очень начитанный и вдумчивый поп», с которым он часто любил вести «длительные поучительные беседы о природе, жизни и людях»[6].
Заядлый турист и большой любитель многодневных пеших переходов в горах, Свобода в своих воспоминаниях отдал дань уникальным красотам Карпатских гор, которые были для него, его семьи и для многих его коллег-офицеров излюбленным местом проведения досуга, куда он часто возвращался и позже.
Свобода отмечал дешевизну местной жизни для чешского чиновника – так, две большие курицы на ужгородском базаре стоили в его время всего три чехословацкие кроны; литр местного вина весьма приличного качества продавался за шесть крон. Впрочем, это была оценка получавшего хорошую зарплату чехословацкого офицера; местные крестьяне и ремесленники вряд ли согласились бы с подобным мнением.
Большая роль венгров в местной жизни, распространённость венгерского языка и наличие большого числа солдат-венгров из местного населения, которые совершенно не понимали по-чешски, побудили Свободу начать основательное изучение венгерского языка, потребовавшее колоссальных усилий, но в итоге оказавшееся успешным. Дабы быстрее освоить этот сложный для славян язык, Свобода нередко практиковал поездки на несколько дней в чисто мадьярские села, чтобы полностью погрузиться в венгерскую языковую среду. Успехи Свободы в изучении венгерского языка были замечены начальством и повлияли на его дальнейшую карьеру: впоследствии хорошо овладевший венгерским языком Свобода получил за это приличную надбавку к зарплате, а с 1931 по 1934 гг. он преподавал венгерский язык курсантам чехословацкой Военной академии в г. Границе в Моравии.
Свобода признавал, что многие чешские чиновники и офицеры в целом крайне неохотно ехали на работу в эту отдалённую провинцию, которая воспринималась ими как ссылка в скучное и отсталое захолустье. Некоторые чешские чиновники, столкнувшись с непривычным укладом жизни, скукой и бытовыми проблемами, впадали в депрессию и алкоголизм[7]. «Время от времени застоявшуюся рутину скучной повседневности будоражил какой-нибудь скандал или даже трагедия, например, какой-нибудь отчаянный самоубийственный поступок безнадёжно влюбленного офицера»[8], – вспоминал Свобода.
Не без юмора описывал Свобода командира своего ужгородского полка полковника фон Сатмари, который, по его словам, был типичным представителем старого австрийского служаки. Поскольку господин полковник так и не смог научиться говорить по-чешски и изъяснялся с личным составом исключительно по-немецки, то его приказы переводил на чешский язык и озвучивал его помощник. В этой связи любопытно, что незнание государственного чешского языка и ярко выраженная австро-венгерская «военная родословная» господина полковника Сатмари ничуть не помешали ему стать командиром полка в уже независимой Чехословакии, политические лидеры которой, включая президента Масарика, часто любили призывать к «преодолению австрийского наследия»…
Отмечал Свобода и в целом неприязненные отношения в рамках чехословацкого офицерского корпуса между бывшими офицерами австрийской армии и бывшими чехословацкими легионерами, сражавшимися во время Первой мировой войны против Австро-Венгрии и Германии. Впрочем, Свобода не припоминал, чтобы эти латентно неприязненные отношения перерастали в его полку в открытые конфликты. Более того, по воспоминаниям Свободы, полковник фон Сатмари лично к нему относился весьма благожелательно, хотя Свобода являлся легионером и нередко демонстрировал свои ярко выраженные прославянские настроения. Причиной этого положительного отношения к своей особе, как полагал Людвик Свобода, было то прозаическое обстоятельство, что он, в отличие от многих других офицеров полка, не был замечен ни в злоупотреблении алкоголем, ни в каких-либо неуставных отношениях[9].
Примечательно, что ряд патриотически настроенных чешских офицеров – сослуживцев Свободы – рассматривали свою миссию в данной области в более широком цивилизаторском контексте и, воспринимая местных русинов как братский славянский народ, нередко тратили личное время на неграмотных русинских солдат-новобранцев, стремясь научить их грамоте и различным техническим навыкам[10]. Так, один из приятелей Свободы капитан Карел Клапалек, ставший впоследствии генералом чехословацкой армии, часами просиживал с неграмотными солдатами-русинами, обучая их грамоте. По воспоминаниям Свободы, Клапалек «воспринимал это как свою обязанность хоть чем-то помочь этим бедным людям»[11]. Впоследствии, как отмечал Свобода, именно из них выходили «самые лучшие солдаты, в чём я убедился позже уже во время войны»[12].
Чехословацкая армия, таким образом, выступала в роли своеобразного и довольно успешного орудия модернизации населения Подкарпатской Руси. Примечательно в этой связи, что если в период Австро-Венгрии неграмотность среди карпато-русского населения Угорской Руси составляла около 70%, то за время пребывания данного региона в составе ЧСР уровень неграмотности существенно снизился, составив около 40%[13].
Впрочем, общая картина отношений чехов с карпатскими русинами отнюдь не была только благостной – немалое число чехов относилось к русинам с изрядной долей цивилизационного высокомерия, а чешская пресса в своих публикациях нередко смаковала культурную отсталость русинов, зачастую её окарикатуривая и преувеличивая, что вызывало недовольство и горячие протесты карпато-русской интеллигенции и местной карпато-русской прессы.
Опыт пребывания в Подкарпатской Руси и близкого знакомства с местным русинским населением впоследствии оказался очень ценным для Людвика Свободы ещё и потому, что первоначально основную массу формируемого в СССР чехословацкого воинского подразделения в виде бригады и позже армейского корпуса составляли именно карпатские русины – уроженцы Подкарпатской Руси и Восточной Словакии, формально являвшиеся в то время гражданами Чехословакии.
***
В целом мемуары Людвика Свободы являются ценным и малоизвестным источником по истории Подкарпатской Руси, отражая восприятие данной самой восточной провинции межвоенной Чехословакии чешским офицером-патриотом с ярко выраженным славянским самосознанием и свидетельствуя о том, что пребывание в составе ЧСР имело в целом позитивные последствия для данного региона и его населения.
Литература
Шевченко К. Советский Союз, славянские народы и Вторая мировая война // Итоги Второй мировой войны и народы Центральной и Восточной Европы: историческая память и современность. Минск: Колорград, 2020.
Шевченко К. Славянский треугольник. Альянс Варшава-Москва и Пражская весна 1968 года. Минск: Колорград, 2022.
Magocsi, P. R. Treaty of St. Germaine // P. R. Magocsi, I. Pop (Eds.), Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition, University of Toronto Press, 2005.
Magocsi P.R. With Their Backs to the Mountains. A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest ; New York: CEU Press, 2015.
Svoboda L. Cestami života. I. Praha: Orego, 1996.
[1] Шевченко К. Советский Союз, славянские народы и Вторая мировая война // Итоги Второй мировой войны и народы Центральной и Восточной Европы: историческая память и современность. Минск: Колорград, 2020. С. 17-18.
[2] Шевченко К. Славянский треугольник. Альянс Варшава-Москва и Пражская весна 1968 года. Минск: Колорград, 2022. С. 82.
[3] Magocsi, P. R. Treaty of St. Germaine // P. R. Magocsi, I. Pop (Eds.), Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition, University of Toronto Press, 2005. Р. 497
[4] Svoboda L. Cestami života. I. Praha: Orego, 1996. S. 10.
[5]Svoboda L. Cestami života. I. Praha: Orego, 1996. S. 10.
[6] Ibidem.
[7] Ibidem. S. 10.
[8] Ibidem. S. 11.
[9] Ibidem. S. 11.
[10] Ibidem. S. 10-11.
[11] Ibidem. S. 10.
[12] Ibidem.
[13] Magocsi P.R. With Their Backs to the Mountains. A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest ; New York: CEU Press, 2015. P. 205.
