Македонский вопрос (наряду с хорватским и косовским вопросами) был одним из болезненных вопросов в национальном строительстве Югославии. И владыка Николай должен был свой немалый дар употребить на то, чтобы попытаться очень многое исправить.
Но обо всём по порядку.
Балканские войны и разделение европейских владений турок
В 1913 году после балканских войн Славянская (северная) Македония вошла в состав Королевства Сербия.
В результате освободительной войны сербского, болгарского и греческого народов, турки были выброшены из Европы, и западная граница Турции находилась в окрестностях Стамбула. Греки отвоевали южную Албанию и южную Македонию (включая вожделенные болгарами Салоники). Черногорцы – северную Албанию. Болгары – Фракию. А сербы – все те земли, которые в сербском культурно-историческом сознании воспринимаются как «Старая Сербия». Речь идёт о Рашке (Санджаке), Косове и Метохии, а также северной (славянской) Македонии.
По сербско-болгарскому договору, предшествовавшему совместным боевым действиям, Македония должна была делиться по диагонали Куманово-Охрид, что, в принципе, было бы справедливым решением сербско-болгарского спора. Македония не просто была когда-то частью Великоболгарского Царства, но вся культура православной Болгарии была заложена именно там, в Охридской Архиепископии. Македония для болгар – это не только святые Наум и Климент Охридские, но и равноапостольные Кирилл и Мефодий.
«Сербская власть настаивала на том, чтобы российская власть помогла своим влиянием на Болгарию. Медленный ход переговоров отвечал тогдашней русской балканской политике поддержания статус кво. Русский Государь советовал Пашичу и Миловановичу в Петербурге в 1910 году сохранять мир, ибо «интерес и Сербии, и Болгарии, как и России в том, чтобы падение Турецкого царства наступил хотя бы через пять лет», т.е. тогда, когда Россия будет готова вмешаться. [1] Им же в сентябре 1911 года в СПб было сказано, что Россия должна два-три года избегать столкновения, пока не завершится план военной реорганизации.
Русское правительство консультировали в связи с разделом Македонии между Болгарией и Сербией. В марте 1910 года министр иностранных дел России Извольский говорил Пашичу и Миловановичу, что Сан-Стефанский остаётся чисто русским делом, которое можно пересмотреть «ради удовлетворения сербских интересов и прав, которые были забыты и нарушены при его составлении». [2]
Сербско-болгарские переговоры определили бесспорно сербскую территорию, бесспорно болгарскую, а также спорную, судьба которой должна была решаться при участии России, согласно общей российской стратегии на Балканах. В целом создание Сербско-болгарского Союза, в который до последнего не желали верить ни турки, ни немцы, было серьёзной дипломатической победой России над Австро-Венгрией.
И первым же впечатляющим плодом этого союза стал решительный разгром турок в Первой балканской войне.
Но, как это часто бывает у нас, славян, дело начали «за здравие, а окончили»…
И в Сербии, и в Болгарии активизировались не очень ответственные мягко говоря лица, которые целенаправленно вели союзников к братоубийству.
В той же Сербии пропаганда против Болгарии, как правило, строилась на двух тезисах.
Первый – для романтиков: «У болгар славянской крови почти и нет. Когда-то во времена Византии болгары получились из ославяненных тюрок-булгар, принявших православие. А позже эти самые ославяненные тюрки-булгары находились пол тысячелетия под турками…»
Второй – для практиков: «Болгарскую политику ведёт царь Фердинанд Кобургский, немец, который поставлен для того, чтобы вывести Болгарию из-под влияния России». (И действительно, Фердинанд не жалел денег на создание офицерского корпуса, в результате чего болгарская армия отличалась германофильскими настроениями).
Австро-Венгрия предприняла немало усилий для того, чтобы стравить союзников, и в конечном итоге цель была достигнута. Сербов, не довольных тем, что они не получили выхода к Адриатике, надоумили не делиться Северной Македонией с болгарами. Правительство Николы Пашича оказалось бессильным перед происками могущественных заговорщиков из военной ложи «Чёрная рука».
Когда в 1913 обострился Сербо-Болгарский кризис, Россия должна была выступить Третейским судьёй. Император Николай II оказался в таком положении, когда любой его шаг ухудшал положение России на Балканах. Россия в любом случае выглядела бы «плохой»: либо в глазах сербов (поддержи она Болгарию), либо наоборот. Мало того, что каждый из балканских народов мечтал о собственном «величии» за счёт соседей, так ещё и в отношении России, как отмечал князь Г.Н.Трубецкой, «болгары, как и другие славяне, усвоили себе убеждение, что на их стороне права, а на стороне России только обязанности». [3]
В конце концов, болгары не стали дожидаться решения международной комиссии, но обрушились на сербские позиции. Последствия были ошеломляющими: в течении нескольких недель болгарская армия была разбита. Этой сербской победой не преминули воспользоваться не только румыны, но и турки, которые сумели вернуть себе часть утраченных во время I Балканской войны земель Болгарии.
Скрытое противоборство между болгарами и сербами переросло в открытую вражду.
Сейчас – в рамках этого материала – мы не ставим перед собою задачи осветить перипетии дипломатические и детали обоих военных кампаний 1912-13 годов, начавшихся «за здравие», а окончившихся… как оно обычно у нас, славян, бывает.
Предметом статьи является поиск причин того, почему же македонцы не стали ни сербами, ни югословенами.
Сербские патриоты обычно во всём обвиняют Иосипа Броза Тито. Который, дабы сломить «сопротивление великосербски настроенных шовинистов», просто последовал примеру советских большевиков, раскромсавших Русское культурное и этническое пространство, и раздавших русские земли вместе с жителями и Украине, и Казахстану и разнообразным автономиям. Точно так же было и в Югославии. [4]
Всё это так.
Но нет дыма без огня. Не на пустом месте возникла Союзная Республика Македония. Жители Старой Сербии, хотя и говорили на болгарском диалекте, хотя и славили Крестную Славу, но не стали ни болгарами, ни сербами. Под болгарами до Второй Мировой войны они успели побыть недолго. И война – есть война. Всякое там творилось такого, что не особенно способствовало делу национального строительства.
А вот в составе Югославского королевства жители Старой Сербии были достаточно долго.
И, тем не менее, как уже оговаривалось выше, не стали они ни сербами, ни югославами».
Политическое завещание Арчибальда Райса. Македония
Вот, что написал по Македонскому вопросу в своём политическом завещании Арчибальд Райс: [5]
«Ваши политики-партийцы сделали так, что если всё останется так, как есть, то вы вновь потеряете землю древней сербской культуры. Македонию. Или, как это сейчас говорят, Южную Сербию, которую вернули жертвой лучших сынов Отечества.
Когда сербское войско – и только войско – освободило эту колыбель Сербии, то встретила тут землю, где каждый камень поистине дышал духом былого сербского величия. Но встретили тут население, которое претерпело многовековое угнетение, и из-за этого стало совершенно безликим в национальном смысле. Это население просило лишь одного: дайте свободно и с уверенностью <в завтрашнем дне> зарабатывать на хлеб. Нация, которая бы принесла добро этим людям, смогла бы ассимилировать их за десять лет, даже если бы освободителями были китайцы. К счастью, их освободили братья. Армия выполнила свой долг полностью.
Властям – политикам и депутатам – оставалось теперь исполнить свой долг и привить национальное чувство своим вновь обретённым братьям, забывшим свою национальность.
В чём был их долг?
Очень просто.
В следующем: мудрым управлением, которое совершали бы наилучшие чиновники, показать жителям Южной Сербии, что они снова со своими братьями, чтобы это население вновь полюбило обретённое Отечество, открывающее им всё то прекрасное и объединяющее в этом общем Отечестве.
Что же, вместо этого натворили наши политиканы?
Нечто, прямо противоположное. Послали в Южную Сербию всё, наихудшее, что было среди чиновников: безобразников и ворюг.
Более того, они и не собирались делать из македонцев ни сербов, ни югославян, как это теперь говорят, но вербовали их в свои политические партии. Лепили на спины людей, мечтавших лишь о покое, наклейки радикалов, демократов и прочих. И в землю, которая должна была быть святой, принесли отвратительную политическую борьбу…
И не важно им было – насколько новые члены искренни, или их вступление в партию – лишь интриги врагов народа. От них требовались лишь их «голоса».
Македонцы – люди не глупые, как и другие люди Старой Сербии. Они поняли игру ваших политиков, очень грязную игру, и это зародило великое презрение по отношению к вам.
В каждом значительном крае Южной Сербии ваши партийцы, вместо того, чтобы собирать людей вокруг национального флага в неком «Народном доме», настроили сооружения «радикального» или «демократического клуба». И, таким образом, принесли в эту искуплённую землю не единство, а разделение. Стоит ли удивляться, что люди из Южной Сербии не научились любить ту страну, что когда-то и была их, и теперь вновь должна была стать их Отечеством?
Не стоит, не так ли?
И действительно, большинство македонцев вас <сербов – П.Т.> не любит и не может любить. Были, по правде говоря, македонцы близки этому в 1918 году, после того, как вкусили болгарской власти во время оккупации.
Но ваши же политики, между тем, всё опять испортили. И поскольку (македонцы) не нашли у сербов то, что хотели, они начали поиски в другом месте. Болгарская пропаганда сфабриковала лозунг об автономии Македонии и увлекла их этой идеей. Поскольку время сделало своё, многое забылось, некоторые и сейчас верят, что только Болгария может принести мирную и спокойную жизнь, о которой мечтали столько лет. Из-за этого деятельность болгарских комитетов находит не только расположенность у многих, но и помощь, что обеспечивают Протогеровы разбойники, которые и сейчас успешно действуют в этом краю.
Не стоит искать заговора внешних сил. Зарубежные политики виноваты не столько в том, что отвернули македонцев <от Сербии>, сколько в том, что сделали возможным вновь открыть на международном уровне македонский вопрос. Пропаганда за болгарскую Македонию <уже в начале века> нашла отклик во многих странах: в Англии, в Америке, и даже во Франции. Вспыхнули Балканские войны, мировая война, в которой Болгария была в стане противника Антанты. После победы Нейский мир вновь отдаёт Южную Сербию Сербии, поскольку союзники, из соображений пристойности, иначе поступить и не могли. Решили, что македонский вопрос более не актуален, но пообещали держать ситуацию под контролем, дабы при первом же сигнале вынести вопрос на повестку дня.
Если бы власть сделала всё как надо, то население было бы полностью ассимилировано, и внешнему воздействию не на кого было бы влиять, так, что через 10 лет после войны чаемый повод для интервенции был бы окончательно потерян. Между тем, как уже указывалось, ваши партийные политики препятствовали этой ассимиляции, а потому болгарофилы из Америки, Англии и других стран говорят в подтверждение своей правоты буквально следующее:
«На протяжении десяти лет вы доказали, что не способны ассимилировать македонское население, о котором твердите, что оно ваше. Тем самым вы доказали, что это – неправда, и население не ваше. Верните эту землю тем, кто настоящие братья македонцев, верните их болгарам»/
Ваши политиканы вновь опасно открыли Македонский вопрос. Возможно, из-за них вам вновь придётся бороться за Южную Сербию. И лишь Господь ведает: сможете ли вы и теперь столь же победоносно выдержать этот новый удар, ведь ваши политиканы оттолкнули <от Сербии> друзей…»
Арчибальд Райс о Пашиче и югославских политиканах
У власти Королевства была возможность избежать того, чтобы население новоприсоединённых земель не переносили на саму сербскую власть того раздражения, которое вызывала неустроенность послевоенного времени, когда турецкая система была разрушена, а новая ещё не была создана. Для этого Белград мог провозгласить на отвоёванных землях военное положение. Тем более, что поводов было предостаточно: в краю действовали и албанские, и болгарские партизаны. Население Славянской Македонии в случае ситуации военного положения смирилось бы с невзгодами, справедливо считая их делом временным и неизбежным злом, связанным с переустройством.
Но радикальная партия Николы Пашича, памятуя о конфликте с «Чёрной рукой», опасалась тогда роста влияния фактора армии в общественно-политической жизни страны. И военное положение в македонском крае не было провозглашено.
Вместо этого Белград направил в Македонию штатских чиновников самой низкой квалификации. Дело в том, что отправляться в дикие края со смешанным населением охотников было немного. Не привлекала никого и десятипроцентная надбавка к жалованию. Слишком слабым утешением выглядела эта надбавка на фоне недоверчивого к Сербии славянского населения и откровенно враждебных албанцев.
Обо всём это Арчибальд Рай с высказался сильно и глубоко.
В заключение нашего материала – ещё один фрагмент из этой же книги. Глава, посвящённая Николе Пашичу. Понятно, что написанное Райсом сугубо субъективно, в горьких словах – обида на сербское руководство, разочарование политиками, которые самим фактом своего существования оскорбляли память всех тех, кто отдал свои жизни за свободу отечества.
К тому же, всё-таки, мы знаем Николу Пашича и с другой стороны. О бессменном лидере сербских радикалов у нас написано много. Достаточно вспомнить фундаментальную работу А.Л.Шемякина. [6]
Но, вместе со всем этим, важно знать также и мнение большого друга сербов Райса – всего себя отдавшего делу южных славян, – тем паче, что нелицеприятная характеристика Пашича помогает составить коллективный портрет тех самых югославских политиков, которые вначале потеряли Македонию, а позже потеряли Югославию.
«Среди наших политиков, которых я сам знаю, были люди, которые могли бы стать великими державниками, ибо были родолюбами не по расчёту, храбрыми и преданными общему благу. Лучший пример – Никола Пашич. Этот человек, явно признаю, много сделал для вашей страны. Он, безусловно, один из тех ваших державников, которые сделали больше всего. Между тем он сделал это потому, что его личные интересы совпадали с интересами страны. Если бы его интересы были противоположны, он бы использовал свой великий интеллект – в значительной степени сотканный из лукавства и спонтанной интуиции – против вас. Судите сами: сын обычных и бедных крестьян оставляет (наследникам) одно из крупнейших состояний в стране.
Человек, который предан только общему делу, а Пашич в течение целой жизни был просто политиком, и у которого на уме только это общее дело. Он не богат – он жертвует тем, что мог иметь. (Борьба за идею – за идеалы того стоит. Знаю кое-что об этом, ибо защита вас стоила мне всего, что имел: богатства, положения, будущего).
Вы скажете мне, что жена принесла Пашичу приданое. Что же это за приданое по сравнению с тем, что он оставил после смерти?
Соломинка и ничего больше.
Да и если бы Пашич поистине был великий и почтенный человек, как некоторые хотели бы его представить, после него нашли бы только приданое жены. И было бы чудно, если бы оно было полным, потому что Пашич и особенно его сын жили на широкую ногу, и долги, которые заплатил отец, наверняка превысили приданое госпожи Пашич. Кроме того, поистине великий человек гнушается дружить с испорченными людьми. Он в своём окружении ищет людей, которые морально похожи на него – значит людей почтенных и бескорыстных, таких как он сам.
Но каково его окружение?!
Люди недалёкие, но коррумпированные. Мутящие воды интриганы, которым он позволял богатеть при условии служения его интересам.
А эта невероятная Пашичева слабость перед недостойным сыном… Во время войны Пашич уже знал об испорченности своего потомка, и укрыл его под предлогом несуществующей болезни. Человек, воспринимаемый народом в качестве политического вождя державы, находящейся в состоянии войны, должен был передать своему сыну следующее слово: «Ты есть мой сын единственный. Место твоё между тех, кто грудью обороняет землю, которая мне доверила свои интересы. Говоришь, что болен. Неважно, даже если ты при смерти, ты должен быть среди защитников Отечества. Иди и верши свой долг! Если ты этого не сделаешь, я отрекусь от тебя и никогда больше не захочу видеть!»
Между тем вместо того, чтобы возгласить это слово, Никола Пашич позволил сыну кутить по Парижу, и на Корфу на своём роскошном лимузине давить сербских героев, спасшихся из неприятельских гор Албании.
Пашич был реалистом и полагал, что все люди такие, как он.
Так, когда один наш общий друг сказал ему, что он плохо поступил со мной, он ответил: «Ба, что хочет этот человек? Три раза я сам предлагал ему наличные, а он отказывался!» В этом ответе содержится весь менталитет этого государственного деятеля, который в 1917 году мне сказал: «Не можете нас оставить, Вы нам нужны. Знаю, что это для вас огромная жертва. Жертвуйте всем! Не будете жалеть. После войны не сможем вам ни в чём отказать». А когда интриги и грязь бездельников из Министерства внутренних дел принудили того, кто подарил всё своё вашей земле, подать в отставку и так потерять скромную плату, тот же Пашич даже отказался меня принять. Истинно, что исходя из того, что он сделал для вашей земли – из расчёта или нет – Пашич был великим человеком, но у него было очень малое сердце.
Старый Пашич послужил примером для ваших сегодняшних политиков-партийцев. Они уподобились ему. Сотворил этих безответственных политиков, спекулянтов, которые державу часто рассматривают дойной коровой, чьим молоком они питаются. Лично он установил эту систему, основанную на неблагодарности, которая столько зла нанесла и наносит вашей земле. Ваши государственные деятели больше не знают о благодарности, одной из величайших добродетелей всякого народа. Вот, в это время (1928), вы, так сказать, больше не имеете друзей на свете.
Имели их столько много, и наивлиятельнейших, в течение войны, особенно в начале. Между тем, ваше Министерство иностранных дел, ваш «Жёлтый дом», чьей заботой должно было бы стать лелеяние дружбы, просто вытерло об этих друзей ноги, как только они решили, что они им больше не нужны. Это привело к тому, что эти люди сперва потеряли интерес к Королевству СХС, а затем обратились к вашим неприятелям, привлечённые их проницательностью…
Вот, дорогие мои сербские друзья, это маленький набросок портретов ваших политиков, какими я сам их видел в вашей стране. Он не полный, – далёк от этого, – но того, что я сказал, довольно, чтобы вы поняли остальное. Наряду с «интеллигенцией», и политики являются причиной того, что ваше государство находится в ничуть не удовлетворительном состоянии. Их пример действует на народ.
Старые, почётные и честные обычаи всё больше губятся и уступают место бесноватому самолюбию, разнузданному снобизму и всё большей аморальности. Сейчас время положить этому конец и вымести эти отбросы, которые вначале унижают ваш народ, дабы затем и уничтожить. Не дозволяйте больше политикам-партийцам рассматривать ваше Отечество как корову, около которой они прицениваются, подобно цыганам. Избавьтесь от всех этих спекулянтов и интересы своей земли вверьте мудрейшим, почтеннейшим и преданным державе людям из вашего народа.
Наконец, должен вам сказать и о тех, кого скверный пример вашей «интеллигенции» и политиков-партийцев заразил сильнее всего. Должен вам сказать о молодёжи…»
Примечания
[1] Никола Б. Поповић. Србиjа и Царска Русиjа. Београд, 2007. «Службени Гласник». С.57
[2] Димитриjе Ђорђевић, Пашић и Миловановић у преговорима за Балкански савез 1912. године, «Историjски часопис», 1959, књ. IX-X
[3] Трубецкой Г. Н. Русская дипломатия 1914 – 1917 гг. и война на Балканах. Монреаль, 1983, С. 46.
[4] Слиjепчевић Ђ. Македонско црквено питање. Минхен, 1969. C. 11.
Слиепчевич рассматривал македонский церковный вопрос «в контексте систематического нагнетания антисербского психоза в Югославии», который дополнялся «мечтами об особой македонской нации».
Пример:
«В старой Югославии национальное угнетение со стороны великосербской капиталистической клики означало усиление экономического порабощения угнетенных народов… Свыше 20 лет жили наши народы в условиях неравноправия, свыше 20 лет верхи пытались достичь своего единства, но не единства народов. Свыше 20 лет писали в буржуазной печати, что югославы добились своего единства, но в действительности национальные раздоры усиливались все больше именно из-за национального угнетения и неравноправия, из-за экономического порабощения и т. д.»
См.: Броз Тито И. Избранные статьи и речи. М., 1973. С. 596.
[5] Рудолф Арчибалд Рајс: “Чујте Срби”! («Ecoutez les Serbes!»). http://ru.scribd.com/doc/179098/Aribald-Rajs-UJTE-SRBI (Здесь: перевод – Савватий Тихомиров)
Dr. Archibald Rudolph Reiss (Арчибальд Райс/Arčibald Rajs) (1875-1929), швейцарский криминалист и журналист, был приглашен в Сербию в 1914 году для объективного освещения военных преступлений немецких и болгарских войск и для информирования мировой общественности о борьбе сербской армии. Райс трудился добровольцем, не получая никаких гонораров. Написал около 30 статей с фронта для Gazette de Lausanne, описывая ужасы войны, трудности, с которыми сталкивалось гражданское население. Представители Австро-Венгрии и Германской империи высказывали недоумение по поводу тональности этих публикаций. А отчёт Райса «Как Австро-Венгрия воюет в Сербии», опубликованный в издательстве Armand Colin с подзаголовком «Непосредственные наблюдения нейтрального лица», получил негативную оценку в Швейцарии. После войны Райс написал книгу–предостережение «Слушайте, сербы», которую можно считать своего рода политическим завещанием. Несмотря на все усилия по установлению правды в Сербии, Райса не оценили. Свои дни он закончил в Белграде – разочарованный, одинокий, непринятый сербскими властями.
[6] Шемякин А.Л. Идеология Николы Пашича. Формирование и эволюция (1868-1891). М., Индрик. 1998
