Никакой программы действий для окончательного решения судьбы униатской церкви в первых узаконениях императора Николая I не просматривается, однако указ 1827 г. обращает внимание на её внутреннее состояние и в этом отношении стимулирует процесс обновления, который был инициирован униатским митр. Ираклием (Лисовским) и представителями Брестского капитула. Имел он и ещё одно последствие, напрямую касающееся судьбы самой унии. Речь идет о записке прот. Иосифа Семашко, написанной по поводу указа 1827 г. после откровенной беседы с директором департамента духовных дел иностранных исповеданий Г. И. Карташевским (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 32–44, 387–398). В этом документе автор указывает на опасность поглощения унии латинством, аргументирует необходимость отделения церковного управления униатов от латинян через образование Греко-униатской духовной коллегии, реорганизацию епархиального деления, упразднение орденского самоуправления монахов-базилиан и создание отдельной от римско-католической системы духовного образования. Впоследствии данный текст был интерпретирован Семашко как «Записка о положении в России униатской церкви и средствах возвратить оную на лоно Церкви Православной», однако в ней нет прямого призыва к возвращению униатов в Православие. Лишь осторожно говорится: «Стоит только их (униатов – А. Х.) удалить несколько от римлян… стоит дать посредством воспитания надлежащее направление умам духовенства, 1500 униатских приходов занимающего… и народ легко пойдем путем, пастырями своими указываемым» (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 394). Таким образом, молодой асессор униатского департамента решился подсказать, куда, в конечном счете, можно направить внутренние преобразования униатской церкви, но сделал это намеком, не слишком доверяя бумаге.
В записке прот. Иосифа Семашко были слова, которые должны были найти живой отклик у императора Николая I: «Римский обряд в западных губерниях возник и распространился на развалинах греко-российского и униатского — да и откуда столько римских епархий в коренных русских областях? Это русская кровь течет в сердцах, ныне России — матери своей — враждебных! […] Изложив по возможности свои мысли, долгом поставляю просить извинения у благосклонного начальства […] — Да простится сие тому усердию и ревности, с каковыми я желал бы видеть полтора миллиона русского народа, ежели не соединенным, то по крайней мере приближенным; ежели не совершенно дружным, то и не враждебным к старшим своим братьям; видеть сей народ усердным к вере своих предков, к пользам своего отечества, к службе общего отца-государя!» (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 393, 398). Здесь вопрос об унии открывается не с точки зрения отвлеченно-правовой (как в упомянутом выше наказе императрицы Екатерины II), а с позиции национально-государственного интереса: униаты — это часть русского народа, напитанная враждой польского духа и католического духовенства, следовательно совершенно присоединить их — значит вывести из церковного подчинения Риму и польского культурного влияния.
По этой причине понятно, почему царь написал следующую резолюцию на Записке Семашко: «Я радуюсь, что случайно нашел в униатской церкви человека, который может быть способен помочь нам в деле, которым непрестанно занимаюсь и с помощью Божией приведу в исполнение» (Романчук 2018: 111). Что подразумевается здесь под «делом» — воссоединение ли униатов или же уничтожение в унии полонизма и прекращение католического прозелитизма — не вполне ясно. Во всяком случае, на униатов правительство стало обращать регулярное внимание. Уже 30 июля 1828 г. царь утвердил мнение Государственного совета о переносе сбора десятины с униатов латинскому духовенству на священников униатских (Полное собрание 2. Т. 3: 717), которые по примеру православных освобождаются в западных губерниях от сборов на нужды латинских патеров (практика взимания десятины удерживалась до сих пор на белорусско-литовских землях уже двести лет при Речи Посполитой и пятьдесят лет при Российской империи!).
Сам Преосвящ. Иосиф впоследствии писал, что слова царской резолюции «нечаянно обратили меня к поприщу, столь соответствовавшему тогдашнему моему намерению и душевному расположению. Спустя два года после посвящения во епископа (1829 г. — А. Х.), удостоился я с митрополитом и епископом Мартусевичем представления в царском кабинете и был удивлен самым приятным образом, когда государь император, излагая нам положение униатской церкви и намерение свое улучшить оное, повторял, почти слово в слово, целые места из моей записки. Мои товарищи удивлялись также: откуда мог государь иметь все подобные сведения, им самим не вполне известные. Это одно обстоятельство указывает, насколько государь император принимал близко к сердцу униатское дело и оным занимался. Никто более меня не убежден, что он был истинным виновником сего дела. Сколько ни случалось в течение оного помешательств и остановок, всегда они были отстраняемы твердой волей государя, и дело получало новое движение» (Записки Иосифа. Т. 1. 1883: 45). Отдавая должное скромности митр. Иосифа (Семашко), следует все-таки признать, что именно он был человеком, подсказавшим царю Николаю I тот образ действий в отношении унии, который соответствовал мыслям самого императора об укреплении русской государственности в западных губерниях. Однако далеко не сразу наилучший способ решения униатского вопроса в таком контексте приобрел реальные очертания.
Польское восстание 1830–1831 гг. стало дополнительным стимулом для правительства, чтобы ослабить в белорусско-литовских губерниях польско-католическое влияние. С этой целью был учрежден Комитет Западных губерний из опытных сановников, приближенных к монарху. Этот орган управления должен был согласовывать предложения о важнейших преобразованиях, планируемых в губерниях «от Польши возвращенных». В частности, в Комитете рассматривались проекты гродненского губернатора М. Н. Муравьева, где были пункты об изменениях конфессиональной ситуации, в частности, касающиеся униатов. Свои предложения губернатор подавал царю в виде докладных записок, а последний поручил их изучить в Комитете и подать мнение об их целесообразности. Автор был некоторым образом осведомлен о намерении окончательно решить судьбу унии: «Рано или поздно, — писал он императору, — при постоянных действиях правительства, униаты должны быть обращены в Православие […] Впрочем обращение униатов к Православию можно было бы привести в исполнение и ныне без большого затруднения, особенно в селениях; ибо белорусские крестьяне, по большей части, ещё столь невежественны, что мало постигают различие вер; но для сего необходимо постоянное действие и пребывание благонамеренного и деятельного униатского епископа и такового греческого с особенными нравственными качествами, способного к снисходительному убеждению заблуждающихся» (Муравьев 1885: 167).
В целом можно сказать, что в первые годы после восстания план общего воссоединения униатов, предложенный Семашко, не то чтобы был совершенно оставлен императором Николаем I, но явно отодвинут в своем исполнении. Правительство опасалось произвести новое раздражение решительными мерами в конфессиональной сфере.
Эта медлительность понудила Преосвященного Иосифа 26 июля 1832 г. обратиться к министру Д. Н. Блудову и через него к царю со специальным докладом, в котором давалась положительная оценка начатым преобразованиям по части образования униатского духовенства и ставилась на вид опасность случившейся остановки. В частности, автор указывал на то, что не были приняты меры к ослаблению базилианского ордена — его малолюдные монастыри с принадлежащими имениями оставались в преизбытке, составляя большую духовную и материальную силу против готовящегося воссоединения. Если продолжать начатые действия, придерживаясь задуманного плана, — писал Семашко, — «через десять лет, полтора миллиона униатов вошли бы в состав Греко-Российской Церкви без всякого принуждения и даже затруднения» (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 598).
Но поскольку после восстания стали высказываться мысли об обращении униатов по образцу 1780-х и 1790-х гг. (времен императрицы Екатерины II), то есть частными присоединениями отдельных приходов, еп. Иосиф предупреждает против этого: униаты Литовской и Белорусской епархий более предубеждены против православного духовенства, они имеют своими покровителями помещиков-католиков, которые готовы всячески противодействовать обращениям приходов в своих имениях в Православие. Поэтому Семашко предлагает другую меру — подчинить униатскую духовную коллегию напрямую Св. Синоду и ввести в него униатского митр. Иосифа (Булгака). Далее посредством предписаний духовным консисториям должны были следовать отмены поминания римского папы, употребления Филиокве, праздника в честь Иосафата Кунцевича и др. Постепенные меры привели бы к положительному результату уже через три-четыре года. В заключение автор просил не оставлять начатого дела воссоединения, так как «главное состоит в том, чтобы дать униатскому делу твердое и непоколебимое направление — иначе на всяком шагу последует сбивчивость, которая будет оное удалять от прямой цели, а не подвигать к оной» (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 606).
В таком же духе обращался Преосвященный Иосиф и в последующих докладных записках, что побудило императора задуматься о продолжении начатого: в словах Семашко заключалось искреннее беспокойство. «Это обвинительный акт против меня и тебя», — сказал царь Николай I министру Д. Н. Блудову (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 73–74).
Действительно, император колебался. Предложение еп. Иосифа (Семашко) подчинить униатскую церковь Св. Синоду означало прямое посягательство светской власти на власть духовную. Такое «иерархическое» разрешение униатской проблемы казалось слишком автократическим. Тем более, что со стороны самого Св. Синода исходило иное видение ситуации. В 1833 г. была восстановлена древняя Полоцкая православная епархия и во главе ее поставлен еп. Смарагд (Кржижановский). Он активно начал осуществлять миссию по обращению униатов в Православие, используя не столько убеждение, сколько административный ресурс (губернских и уездных чиновников, местных православных помещиков) (Романчук 2018: 127). Такие меры имели весьма ограниченный успех, но ещё большее произвели озлобление среди униатского духовенства Белорусской епархии.
Царю приходилось делать выбор между «иерархическим» планом Семашко и «миссионерским» подходом Св. Синода. Естественным выходом из этой ситуации была попытка согласовать обе стратегии, учредив специальный Секретный комитет по униатским делам. Однако его состав оказался слишком широким для эффективной работы. Сюда вошли четыре православных иерарха, обер-прокурор Св. Синода С. Д. Нечаев, два униатских архиерея (митр. Иосафат Булгак и еп. Иосиф Семашко), а также четыре высоких чиновника (министр внутренних дел и др.). Комитет провел всего три заседания в 1835–1836 гг. и прекратил свою фактическую деятельность. Вопросы, обсуждавшиеся на трех его собраниях, не имели прямого отношения к делу воссоединения униатов, а касались частных мер по улучшению образования униатского духовенства. Попытка согласовать действия в более узком кругу членов Комитета также не привела к благоприятным результатам: слишком разные оказались позиции сторонника общего воссоединения (еп. Иосифа Семашко) и сторонника миссионерских обращений (обер-прокурора С. Д. Нечаева) (Романчук 2018: 280). В последствии Преосвященный Иосиф утверждал, что его план перехода униатов через подчинение униатской духовной коллегии Св. Синоду первоначально получил одобрение императора, но при этом не исполнялся (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 83). Однако, если царь Николай I и высказывал на словах свою поддержку предложению Семашко, он явно не торопился с его реализацией, опасаясь поступать в приказном порядке. Препятствие встретилось и в высшем православном духовенстве, которое боялось произвести соблазн такой мерой, особенно среди старообрядцев (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 721).
Дело простаивало, и еп. Иосиф решился в 1836 г. подать просьбу о своем личном присоединении к Православной Церкви, уже теряя всякую надежду на общее воссоединение униатов. Этот шаг вызвал последующие объяснения, и план Семашко снова получил поддержку императора: тогда же еп. Иосиф подготовил царский указ о переводе униатских дел в ведомство обер-прокурора Св. Синода. Соответствующее распоряжение (№ 9825) было подписано 1 января 1837 г. (Полное собрание 2. Т. 12: 1). Постепенность осуществляемых мер по сближению унии с Православием была принципом действия Преосвященного Иосифа (Семашко). Убеждая императора в благоприятном исходе своего плана, он проводил в жизнь предварительные шаги, демонстрирующие его уверенность в подготовленности нужной почвы. Так, в 1837 г. с монаршего разрешения Семашко допустил служение православных священников в униатской церкви в Молодечно (Записки Иосифа Т. 1. 1883: 111). Таким образом, приближение общего воссоединения совершалось не без колебаний со стороны правительства и православной иерархии. Император также, сочувствуя плану еп. Иосифа, действовал осторожно, не спеша с окончательным указом о подчинении униатского управления Св. Синоду.
Наконец, в 1838 г. сложились благоприятные условия для окончательного разрешения униатского вопроса: умерли митр. Иосафат (Булгак) и викарный еп. Иосафат (Жарский), которые были сторонниками сохранения унии с Римом, положительно продвигалась литургическая реформа по восстановлению восточной обрядности в унии, значительная часть униатского духовенства дала письменное согласие на воссоединение с Православием. Несмотря на скрытое и явное недовольство со стороны помещиков латинского обряда, нерешительность части униатских священников, еп. Иосиф (Семашко) настаивал в своей докладной записке от 1 декабря 1838 г. на скорейшем воссоединении (Записки Иосифа. Т. 2. 1883: 78–83). Он не только подготовил проект прошения императору и текст Соборного акта, подписанные затем в Полоцке 12 февраля 1839 г., но и предложил свой проект ответного императорского указа о присоединении греко-униатской церкви к Церкви Греко-Российской посредством подчинения униатской духовной коллегии Св. Синоду (Записки Иосифа. Т. 2. 1883: 84–85). В этом отношении Преосвященный Иосиф выдержал свою линию до конца.
Однако царем Николаем I была учтена позиция и православной иерархии, которая ожидала от униатов надлежащего соборного обращения. Император, получив Полоцкий Соборный акт и прошение на свое имя, адресовал их Св. Синоду для издания соответствующего постановления и синодальной грамоты (Записки Иосифа. Т. 2. 1883: 89–92). Таким образом русский монарх предстал в роли посредника, а не совершителя воссоединения, что, конечно, более соответствовало его статусу при решении канонических вопросов. Обращение к императору, содержащееся в Полоцком акте, было направлено в русло церковных правил, ибо не царю принадлежит решение о принятии в евхаристическое общение тех или иных сообществ.
Хотелось бы также обратиться к оценкам роли царя Николая I в деле воссоединения со стороны самих униатских архиереев. Еп. Полоцкий Василий (Лужинский) высоко ценит волю императора, который пожелал, чтобы воссоединение совершилось без насилия, только силой убеждения: «Эта державная воля следила за всеми моими действиями через посредство моих руководителей, которыми были — сначала митрополит всех греко-униатских церквей в России Иосафат Булгак […], а потом граф Протасов, обер-прокурор Святейшего Синода» (Лужинский 2019: 22). Еп. Антоний (Зубко) в своих воспоминаниях не подчеркивает особых заслуг монарха, говоря в общем: «Император Николай I тотчас по восшествии на престол обнаружил энергическое желание действовать в духе русском, и мы ободрились» (Зубко 2019: 44).
Подводя итог, необходимо заметить, что царь Николай I не имел заранее мысли об уничтожении унии, однако он еще до восшествия на престол убедился в пагубности католического влияния в белорусско-литовских губерниях. По началу он продолжал курс своего предшественника, гарантировавший униатам защиту и покровительство законов. Однако намёк Преосвященного Иосифа (Семашко) в записке 1827 г. о необходимости защитить униатов от латинства с целью их возможного возвращения в Православие был тотчас же усвоен императором как собственная мысль. В дальнейшем русский монарх действовал осторожно, не вполне разделяя план Семашко после реформирования унии передать управление униатской церковью в ведение Св. Синода простым императорским указом. Царь Николай I понимал, что у него нет таких полномочий, и, кроме того, видел неготовность к такому решению со стороны православной иерархии. Преосвященный Иосиф (Семашко) сумел осуществить задуманный план воссоединения, когда ведомое им униатское духовенство обратилось с прошением о воссоединении к императору. И последний сумел переадресовать Полоцкий Соборный акт Св. Синоду, который единственный мог принять каноническое решение о принятии двух униатских епархий в свою юрисдикцию.
Список литературы:
- Журналы Комитета западных губерний / изд. подгот. Т. В. Андреева, И. Н. Вибе, Б. П. Миловидов, Д. Н. Шилов. — Т.1: 1831–1835 гг. — СПб., 2017. — 848 с.
- Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академией наук по завещанию автора. В 3 тт. — СПб. : Типография Императорской Академии наук, 1883. — Т. 1. — 745 с.
- Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академией наук по завещанию автора. В 3 тт. — СПб. : Типография Императорской Академии наук, 1883. — Т. 2. — 786 с.
- Записные книжки великого князя Николая Павловича. 1822–1825 / под ред. М. В. Сидоровой, М. Н. Силаевой. — М. : Политическая энциклопедия, 2013. — 904 с.
- Зубко, Антоний, архиепископ. О Греко-Унисткой Церкви в Западном крае России. — Минск : Медиал, 2019. — 240 с.
- Канфесійны фактар у сацыяльным развіцці Беларусі (канец XVIII – пачатак XX ст.) / В. В. Яноўская [і тнш.]; навук. рэд. В. В. Яноўская; Нац. акад. навук Беларусі, Ін-т гісторыі. — Мінск : Беларуская навука, 2015. — 496 с.
- Лужинский, Василий, архиеп. Записки. — Минск : Медиал, 2019. — 240 с.
- Муравьев М. Н. Четыре политические записки // Русский архив. — 1885. — Кн. 2. — № 6. — С. 161–199.
- Мое самодержавное служение / Николай I. — М. : Эксмо, 2014. — 528 с.
- Николай I без ретуши / авт.-сост. Я. Гордин. — СПб. : Амфора, 2013. — 543 с.
- Николай Первый и его время: документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков / Сост., вступит. ст. и коммент. Б. Тарасова. — М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2000. — Т. 1. — 448 с.
- Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. — СПб, 1830. — Т. 19. — 1081 с.
- Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб, 1830. — Т. 1. — 1379 с.
- Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб, 1830. — Т. 2. — 1561 с.
- Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб, 1830. — Т. 3. — 1642 с.
- Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. — СПб, 1838. — Т. 12. — Ч. 1. — 822 с.
- Романчук Александр, протоиерей. Высокопреосвященный Иосиф (Семашко), митрополит Литовский и Виленский: очерк жизни и церковно-общественной деятельности / протоиерей Александр Романчук. — Москва – Минск : Издание общества любителей церковной истории, 2018. — 443 с.
- Шильдер Н. К. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. — М. : Слово, 2013. — 712 с.
