Аннотация
В ходе польского восстания в 1863-1864 годах политика Румынии была полностью подчинена геополитическим интересам Франции и выражалась в демонстративной и активной поддержке польских повстанцев. Фактически Румыния в это время добровольно выступила в роли инструмента реализации внешнеполитических интересов Парижа. По сути, в начале 1860-х годов Румыния превратилась в базу польских повстанцев и в «плацдарм для нападения на Россию» со стороны враждебной ей Франции. В польском вопросе в 1863 г. Румыния, следуя инструкциям из Парижа, активно поддерживала польских повстанцев, размещая их на своей территории и оказывая им материальное содействие. Причина подобного поведения румынской политической элиты коренилась не только в традиционном преклонении перед Францией и в чрезмерной франкофилии румынского общества, но и в сознательном стремлении Бухареста любой ценой подорвать позиции России и увеличить территорию Румынии за счёт присоединения Бессарабии. При этом территория Бессарабии вошла в состав Российской империи ещё по условиям Бухарестского мирного договора 1812 года, то есть задолго до образования румынского государства.
***
Освобождение от многовековой власти Османской империи и становление государственности Валахии и Молдавии было прямым результатом побед России в многочисленных русско-турецких войнах XVIII-XIX веков. Особое значение для освобождения Дунайских княжеств имела русско-турецкая война 1828-1829 годов и заключение Адрианопольского мирного договора между Турцией и Россией в 1829 году. Одним из важных последствий Адрианопольского мирного договора было существенное расширение автономии Дунайских княжеств и принятие Органического регламента для Валахии и Молдавии, который был разработан для Дунайских княжеств русской администрацией и, по сути, сыграл роль конституционного акта. По словам молдавского историка Н.В. Бабилунги, именно это «положило фактическое начало объединению Дунайских княжеств и созданию… румынской государственности».[1]
После поражения России в Крымской войне 1853-1856 годов её доминирующее влияние в Дунайских княжествах Валахии и Молдавии прекратилось. Уже в ходе Крымской войны отношение к России валашской и молдавской интеллигенции было неоднозначным. «Русскую армию встречали с цветами, но эти восторги были ложными, – отмечает российский историк О.Р. Айрапетов. – Местная интеллигенция в целом негативно относилась к русским, не забыв участия России в подавлении движения 1848 г., при этом турок ненавидели гораздо сильнее и искреннее, потому что боялись неизбежной при их вступлении в княжества резни…».[2]
После Крымской войны ведущую роль в данном регионе стала играть Франция. С избранием А. Кузы одновременно господарём Молдавии и Валахии в январе 1859 года, что явилось мощным катализатором объединения Дунайских княжеств и образования Румынии, определяющее влияние и на румынскую политику в целом, и на умонастроения румынского общества оказывал именно Париж.[3] Наиболее ярко это проявилось в поведении румынской политической элиты в ходе польского восстания 1863-1864 годов, цели которого состояли в возрождении Речи Посполитой в границах 1772 года и в отторжении от России этнически непольских областей Белоруссии и Малороссии.
***
С началом польского восстания против России в январе 1863 года отношения России и Франции резко обострились, так как Париж безоговорочно и активно поддержал польских повстанцев, стремясь использовать польский вопрос как инструмент для дальнейшего ослабления Российской империи. В это же время имело место серьёзное изменение в румынской внешней политике, поскольку «А. Куза, румынское правительство и большая часть правящих кругов, и прежде тяготевшие более к Франции, нежели к России, со второй половины 1863 года окончательно перешли на сторону наполеоновского правительства».[4] В ходе польского восстания французская дипломатия и пресса постоянно давала понять Бухаресту, что Франция рассчитывает на «помощь Румынии в польском вопросе и на то, что бухарестское правительство не откажется в случае необходимости пропустить через свою территорию французские войска».[5]
Подобные сигналы из Парижа, который в то время полностью определял политическую моду и настроения в Бухаресте, были с энтузиазмом встречены и румынскими политиками, и значительной частью румынской общественности, предпринявшей ряд энергичных мер для поддержки польских повстанцев. Так, под покровительством известных румынских политиков Александри и Маврокордата «в Яссах был образован Комитет помощи восставшим полякам. Неофициальный польский агент в Валахии сообщал о попытках организовать такой же комитет в Галаце. Префект полиции г. Галаца Раду Росетти оказывал помощь в транспортировке поляков в Галицию, Яссы и Тульчу. В румынской газете «Бучумул»… доказывалась необходимость пропустить французские войска через Румынию в случае франко-русской войны. В статье приводились сведения о низких ценах на продовольственные товары, чтобы показать, сколь выгодно для французской армии использовать румынскую территорию в качестве плацдарма для нападения на Россию. Более того, румынская пресса постоянно выражала горячее сочувствие польскому восстанию и призывала к совместным действиям с Францией в случае возникновения франко-русской войны».[6] Большую озабоченность российских властей вызывала концентрация польских повстанцев на территории Добруджи, «где ожидалось формирование польского отряда под руководством генерала Ружицкого».[7]
Гремучую смесь запредельной антирусской истерии и профранцузского экстаза в это время демонстрировала не только румынская либеральная общественность и пресса, но и правительственные круги. Зачастившие в Париж во время польского восстания румынские правительственные эмиссары «упорно доказывали» во французской столице свою лояльность и преданность французскому императору Наполеону III. В августе 1863 года известному румынскому политику И. Александри поручалось сообщить в Париж о том, что «в Румынии всё подчинено мнению императора, т.е. Наполеона III».[8] В ноябре 1863 года господарь Валахии и Молдавии А. Куза в своём письме Наполеону III назвал себя «преданным лейтенантом» французского императора, предложил «передать в распоряжение французского императора румынскую армию и все военные ресурсы страны… и утверждал, что Румыния согласится даже на оккупацию Францией. И. Александри, которому было поручено передать это письмо Наполеону, в свою очередь, добавил, что «взоры молдо-валахов направлены в сторону Франции и они с энтузиазмом встретили бы французскую армию».[9]
Данные многочисленные заявления не были голословными и подтверждались конкретными делами. Так, румынское правительство поддерживало связь с польскими повстанцами и позволяло им вести масштабную антироссийскую деятельность на территории Румынии. Еще осенью 1862 года, то есть ещё до начала восстания, румынское правительство негласно разрешило пребывание польских эмигрантов на территории Румынии. Непосредственно в ходе восстания «префекты полиции Ясс и Галаца И. Дука и Р. Росетти оказывали помощь полякам в перевозке и скрывали их от русских консулов».[10] Летом и осенью 1863 года русские дипломаты в Константинополе, Бухаресте, Яссах и Галаце с недовольством сообщали в Петербург о скоплениях польских эмигрантов и транспортировке больших партий оружия для польских повстанцев через территорию Румынии. Генеральный консул России в Бухаресте Оффенберг «неоднократно обращался к румынским властям с просьбой о выселении польских эмигрантов и с протестами по поводу образования складов с оружием на территории Румынии».[11]
Об огромном скоплении польских эмигрантов в Молдавии, ждущих возможности вновь выступить против России с оружием в руках, писал современник и очевидец событий русский эмигрант В. Кельсиев, побывавший в столице Молдавии в 1866-1867 годах. По словам В. Кельсиева, «улица, на которой я жил в Яссах, заселена почти исключительно поляками».[12] При этом Кельсиев отмечал, что «в Яссах… пропагандируется с невероятным успехом польская народность, и пропагандируется именно тем самым способом, как в наших западных и привислянских губерниях».[13]
Хотя А. Куза интересовался польским восстанием и в беседах с польскими эмиссарами постоянно заявлял о своих симпатиях «делу освобождения Польши» и готовности «присоединиться к любой армии, которая пойдёт через территорию Румынии на помощь полякам»[14], главным и решающим для него было мнение Парижа. Так, в ответ на предложение главы польской эмиграции в Париже В. Чарторыйского о заключении румынско-польского союза и его щедрое обещание отдать румынам Бессарабию и Буковину, А. Куза ответил, что он может согласиться с данным предложением только в случае одобрения французского императора. «Наш компас направлен в сторону Парижа»[15], – красноречиво заявил глава Румынии.
Однако военные поражения польских повстанцев к концу 1863 года внесли серьёзные коррективы в политику Парижа, что немедленно проявилось в поведении Румынии. В письме А. Кузе 20 декабря 1863 года Наполеон III дал ясно понять, что «он не намерен оказывать вооружённую помощь восставшим полякам. В связи с этим в следующем году А. Куза и румынское правительство в значительной мере остыли к польским повстанцам. Они, хотя и продолжали оказывать материальную помощь польским эмигрантам, не позволяли образовывать польские отряды на территории Румынии и не давали им оружия».[16] Степень полонофильства Румынии, таким образом, полностью определялась текущей политикой Франции.
Следует отметить, что подобная политика официального Бухареста вызывала резкое недовольство и неприятие среди широких кругов молдавской политической элиты. Российский современник, посетивший Молдавию в 1866-1867 годах, отмечал, что многие представители молдавского боярства резко критиковали «союз с Валахией», в результате которого Молдавия оказалась в подчинённом положении; выступали за вхождение Молдавии в состав России и утверждали, что «нам надоело плясать под дудку Франции и Австрии» и быть «их игрушкой» во внешнеполитических вопросах.[17]
Кроме того, по свидетельству хорошо информированного современника, целый ряд молдавских деятелей был раздражен навязчивой пропагандой французских и австрийских дипломатов, убеждавших их в том, что молдаване «принадлежат к благородному латинскому племени», что они «потомки древних римлян» и поэтому судьбы Молдавии «должны быть связаны с судьбами западной, а не восточной Европы».[18]
***
Таким образом, в ходе польского восстания в 1863-1864 годах политика Румынии была полностью подчинена политике Франции. Фактически Румыния в это время добровольно выступила в роли инструмента реализации геополитических интересов Парижа. Как справедливо заметил В.Я. Гросул, Румыния в начале 1860-х годов превратилась в «плацдарм для нападения на Россию со стороны враждебной ей Франции».[19] Суть политики Румынии в это время была ёмко и содержательно выражена первым главой румынского государства А. Кузой, который назвал себя «преданным лейтенантом» французского императора.
Однако, несмотря на столь демонстративную и вызывающую антироссийскую политику Бухареста в начале 1860-х годов, Российская империя и в дальнейшем продолжала поддерживать стремление Румынии к полному освобождению от власти Турции. Решающим событием в процессе обретения полного суверенитета Румынии стала победа России в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Именно «по настоянию русских представителей в Сан-Стефанском договоре, заключенном между Россией и Турцией в марте 1878 г., было специально оговорено признание независимой Румынии».[20] Тем не менее, и после русско-турецкой войны 1877-1878 годов главный внешнеполитический вектор Румынии имел в основном антироссийскую направленность. Отношение румынской политической элиты к России предельно чётко и афористично выразил румынский король Карл II, заявивший о том, что «Россия является наследственным врагом Румынии».[21]
Примечательно в этой связи, что даже в рамках социалистического блока противоречия между СССР и социалистической Румынией во главе с Н. Чаушеску определялись не столько идеологическими разногласиями, сколько различными интерпретациями исторического прошлого и взаимных отношений. Так, для Л.И. Брежнева самым неудобным из всех лидеров стран социалистического содружества был именно лидер Румынии Чаушеску, трактовавший Молдавию как историческую часть Румынии, что, разумеется, было совершенно неприемлемо для руководства СССР.
Причина подобного поведения румынской политической элиты коренилась не только в традиционном преклонении перед Францией и в чрезмерной франкофилии румынского общества. Колоссальную роль играло сознательное стремление Бухареста любой ценой подорвать позиции России и увеличить территорию Румынии за счёт присоединения Бессарабии, вошедшей в состав Российской империи ещё по условиям Бухарестского мирного договора 1812 года, то есть задолго до образования Румынии. Несмотря на крах своих надежд на Францию в 1863-1864 годах, преклонение перед Францией как символом латинского мира надолго осталось определяющим вектором румынской политической и общественной жизни. В 1888 году галицко-русский путешественник, кратко посетивший Румынию, успел заметить здесь явные «следы французченья и латинщенья румынов».[22]
Что же касается красноречивой фразы А. Кузы о себе как о «преданном лейтенанте» французского императора, то эта характеристика не утратила своей актуальности по настоящее время. При этом современный Бухарест и нынешняя румынская политическая элита остаются «преданным лейтенантом» не столько утратившего былую мощь и культурную привлекательность Парижа, сколько коллективного евроатлантического Запада.
ЛИТЕРАТУРА
Айрапетов О. Крымская война. Популярный очерк. Москва: Regnum, 2017.
Бабилунга Н.В. Положение Молдавии в системе двух империй – Османской и Российской // Россия в исторических судьбах молдавского народа. Бендеры: Полиграфист, 2009.
Гросул В. Молдавское движение до и после образования Румынии (1821-1866). Кишинев, 2014.
Гросул В., Чертан Е. Россия и формирование румынского независимого государства. Москва: Наука, 1969.
Кельсиев В. Галичина и Молдавия. Путевые письма. Санкт-Петербург: Печатня В. Головина, 1868.
Кельсиев В. Пережитое и передуманное. Воспоминания. Санкт-Петербург: Печатня В. Головина, 1868.
Путевые заметки из путешествия галичанина на Восток в 1888 году. Часть 1. Львов: В печатне Института Ставропигийского, 1889.
[1] Бабилунга Н.В. Положение Молдавии в системе двух империй – Османской и Российской // Россия в исторических судьбах молдавского народа. Бендеры: Полиграфист, 2009. С. 56.
[2] Айрапетов О. Крымская война. Популярный очерк. Москва: Regnum, 2017. C. 29.
[3] Гросул В. Молдавское движение до и после образования Румынии (1821-1866). Кишинев, 2014. С. 80.
[4] Гросул В., Чертан Е. Россия и формирование румынского независимого государства. Москва: Наука, 1969. С. 121.
[5] Там же. С. 122.
[6] Там же. С. 123.
[7] Там же. С. 225.
[8] Там же. С. 123.
[9] Там же. С. 125.
[10] Там же. С. 124.
[11] Там же. С. 126.
[12] Кельсиев В. Галичина и Молдавия. Путевые письма. Санкт-Петербург: Печатня В. Головина, 1868. С. 317.
[13] Там же. С. 343.
[14] Гросул В., Чертан Е. Россия и формирование румынского независимого государства. Москва: Наука, 1969. С. 124.
[15] Там же.
[16] Там же. С. 125.
[17] Кельсиев В. Пережитое и передуманное. Воспоминания. Санкт-Петербург: Печатня В. Головина, 1868. С. 54-55.
[18] Там же. С. 55.
[19] Гросул В., Чертан Е. Россия и формирование румынского независимого государства. Москва: Наука, 1969. С. 148.
[20] Там же. С. 210.
[21] Там же. С. 245.
[22] Путевые заметки из путешествия галичанина на Восток в 1888 году. Часть 1. Львов: В печатне Института Ставропигийского, 1889. С. 2.
