Белорусы-католики на страницах губернаторских отчетов начала XX в.

Парадоксально, но внутренняя политика российского правительства в белорусских губерниях в начале XX в. в отдельных аспектах изучена хуже, чем деятельность правительства в период отмены крепостного права или Отечественной войны 1812 г. Например, представляет интерес взгляд представителей местной администрации на «белорусский вопрос». Позицию губернаторов можно реконструировать на основании всеподданнейших годовых отчетов, которые не только читались императором Николаем II, но рассматривались и в Совете министров. В них отражалась позиция начальников губерний на разные аспекты политического положения Западного края, в том числе и на такой вопрос как конфессиональные и межнациональные отношения.

В частности, в своем отчете за 1907 г. виленский губернатор Д.Н. Любимов оценивал актуальное состояние, прошлое и перспективы белорусского населения Виленской губернии. Губернатор констатировал, что «белорусская народность, сплошь почти крестьянская, находится еще в состоянии первого пробуждения». Если в отдаленном прошлом белорусы оказывали «глухое пассивное сопротивление … польскому натиску», то к настоящему времени их умонастроение «сменилось полузабвением своего исторического многострадального прошлого» [1, л. 57]. Такое положение сложилось вследствие того, что прямое насилие сменилось воздействием католической церкви, которое существенно усиливала «экономическая зависимость крестьянина-белоруса от поляка помещика». Это привело к тому, что католическая церковь обрела особое положение во всех губерниях Западного края. Эта особенность выражалась в том, что католицизм стал синонимом «польской национальности» [1, л. 57]. Вместе с тем, несмотря на все это вековое давление, до сих пор не удалось «изгнать из сознания массы коренного белорусского населения смутного представления о его связи с великим русским народом». По мнению губернатора, до сих пор «белорусская народность не дала еще из своей среды крупных деятелей, сильных осознанием указанной связи и вооруженных знанием и любовью, как к своей родине, так и к общей отчизне» [1, л. 57-58].  Правда, губернатор полагал, что за последние годы наблюдается «как будто нарождение белорусской интеллигенции» [1, л. 58]. Признаком ее появления губернатора считал деятельность общества «Крестьянин», которое отстаивает «белорусскую народность под покровом русской государственности» [1, л. 58]. Однако губернатор осторожно отметил, что это лишь первые шаги, по которым еще рано судить насколько такое явление окажется жизнеспособным и «в какую форму выльется его деятельность» [1, л. 58].

Интересно само понимание сущности народности представителями администрации. Так, с точки зрения губернатора Д.Н. Любимова, народность «есть прежде всего язык» [1, л. 61]. Именно поэтому «необходимо ввести русский язык, в белорусском его наречии, в область самую близкую белорусской народности – в отправление духовных его потребностей» [1, л. 61]. Это должно исправить историческое недоразумение, выражающееся в том, что в белорусских католических приходах все дополнительное богослужение ведется на польском языке. Это обстоятельство не только подталкивает белорусских прихожан «к убеждению, что принадлежность к этой церкви знаменует вместе с тем и принадлежность к польской народности» [1, л. 61]. Проблема усугублялась тем, что польское духовенство сознательно использовало эту убежденность в целях полонизации белорусского крестьянства. Например, попытки перевода дополнительного богослужения на русский язык католическим клиром использовались как средство запугивания белорусских крестьян-католиков перспективой перевода их в православие. В свою очередь губернатор справедливо отмечал, что нет никаких канонических оснований препятствовать богослужению «на родном их наречии» [1, л. 62]. Более того, губернатор предлагал добиваться назначения в католические приходы с преобладающим белорусским населением ксендзов-белорусов.

В отчете за следующий 1908 год Д.Н. Любимов развил свой взгляд на необходимые преобразования в крае. Во-первых, губернатор ратовал за укрепление позиций русского землевладения, которое смогло бы подорвать «экономическое господство польского дворянского землевладельческого класса, проникнутого особым патриотизмом нации» [2, л. 70]. Он подверг критике практику предоставления льгот на приобретение земель чиновникам. Это, по мнению губернатора, привело к тому, что новые владельцы «допускали хищническую эксплуатацию своих имений», сдавали их в аренду лицам, которым было запрещено владеть земельной собственностью, шли на иные нелегальные сделки, а самое главное – «не осели» в губернии. Вместо этого Д.Н. Любимов предлагал обеспечить предоставление кредитов на приобретение земли «лицам всех сословий русского происхождения» [2, л. 72].

Во-вторых, начальник Виленской губернии, признавая, что католическое духовенство последнее время ограничилось преимущественно своими пастырскими обязанностями, считал необходимым изменить воспитание будущих католических священников. Необходимость такой меры обусловливалась тем, что «краевому римско-католическому духовенству» присуще «рассматривать себя как оплот польщизны в этом крае» [2, л. 79]. В целях разрушения взгляда на себя как носителя польской цивилизационной миссии на востоке губернатор предлагал реформировать систему римско-католических семинарий в империи. В частности, Виленскую римско-католическую семинарию, которая «имеет назначением поставлять священников для крестьян католиков русского происхождения», следует перенести в глубину России. Любимов считал, что подходящим местом для воспитания и образования будущих католических ксендзов стал бы Саратов, где располагалась кафедра епископа католической Тираспольской епархии. Такое перемещение было необходимо для будущих клириков, чтобы семинаристы «не были бы совершенно оторваны от русской жизни, а наоборот знакомились бы с нею практически, лицом к лицу» [2, л. 75]. Оказавшись вдали «от центра политической борьбы», живя на частных квартирах среди обывателей, семинаристы, по мнению губернатора, избавились бы от прививаемой им враждебности ко всему русскому и православному. Кроме того, преподавание богословских предметов следовало вести на латинском с комментариями и разъяснениями при необходимости не на польском, а на русском языке.

В целом, губернатор отметил, что установившийся в крае взгляд на то, «что истинный католик может быть только поляком и что, в свою очередь, понятие русский равнозначаще понятию – православный» привнесло много негативных последствий в жизнь губерний Западного края. Показательно, что постепенная деполонизация католического вероисповедания, стимулирование русского землевладения, по мнению губернатора, должны быть направлены на одну цель – придать «русскому населению Виленской губернии … положение, приличествующее господствующей народности» [2, л. 71] и является продолжением «трехвековой борьбы за его веру и народность», причем «для белорусов борьба эта только вступила в новую фазу» [2, л. 71].    

Сходные мысли высказывал и минский губернатор А.Ф. Гирс. В своем всеподданнейшем отчете за 1913 г. он специально отметил, что «белорусский римско-католический исповедания народ ветвь чисто русского происхождения» [3, л. 366]. Белорус-католик ничем кроме религии от православных белорусов «не отличается: тот же народный белорусский язык, те же домашние обряды, песни, одежда, обычаи и одинаковое житейское положение в обществе» [3, л. 366].  Вслед за виленским губернатором Д.Н. Любимовым начальник Минской губернии был последовательным сторонником отделения римско-католического вероисповедания от польской национальности, поскольку в условиях белорусских губерний такое отождествление стало осознанным инструментом для полонизации белорусов. На страницах своего отчета минский губернатор А.Ф. Гирс предложил целый комплекс мероприятий «направленных к ограждению белорусского населения от ополячения» [3, л. 370]. В частности, губернатор настаивал на том, что в католические «белорусские по преимуществу» приходы Минской губернии ни в коем случае нельзя назначать ксендзов польской национальности. Более того, во главе римско-католического духовенства Минской губернии губернатор хотел видеть «лицо, принадлежащее к белорусской, литовской или иной не польской национальности». Проблема, связанная с идеологической направленностью католического духовенства, заключалась в подготовке будущих ксендзов в римско-католической семинариях. По его мнению, следовало «прежде всего реформировать учебно-воспитательное дело в римско-католических семинариях», добиться преподавания католического катехизиса в начальных и средних учебных заведениях «на русском языке». Все эти меры должны были подготовить белорусское католическое население «к тому, чтобы оно, подобно литовцам, само заявило римско-католическому духовенству и папскому престолу настойчивые требования о своих национальных правах в церковной жизни, а следовательно и о введении русского языка в богослужение». Следует отметить, что главным застрельщиком всех этих мероприятий губернатор видел исключительно государство, поскольку при существующем составе римско-католического духовенства было очень сложно рассчитывать на его поддержку данной программы. В своем отчете А.Ф. Гирс утверждал, что «в настоящее время ни один ксендз не допускает дополнительное богослужение на природном языке белорусского народа, ибо если бы он того и захотел, то его не только не допустят заявить об этом, но и выживут и опозорят, и предадут анафеме» [3, л. 368].

Интересно, что губернатор не ограничивался лишь предложением мер, направленных на реорганизацию деятельности католической церкви. Им предлагалось в целях борьбы с полонизацией крестьянства стимулировать русское землевладение в крае, причем оно должно было иметь исключительно всесословный характер и пополняться не только собственниками из внутренних губерний империи, но местными уроженцами. В их числе губернатор видел православное духовенство, «которое в течение целых веков выносило в этом крае русское национальное сознание и русскую культуру», сельские учителя, «которые в Северо-Западном крае представляют собой элемент гораздо более стойкий в политическом отношении» [3, л. 367]. Расширение землевладения с целью создания в губерниях Западного края «русского землевладельческого класса» [3, л. 368] как противовеса польскому помещичьему владению предполагалось достичь путем учреждения «западно-русского бессословного земельного банка» или выделения особой кредитной линии в Крестьянском поземельном и Государственном дворянском земельном банке.  

Таким образом, губернаторы отрицали то, что белорусы-католики принадлежат к польской национальности, и выступали против распространенного в крае представления об обусловленности национальной идентичности вероисповеданием. Вместе с тем они признавали, что крестьяне остаются объектом полонизации со стороны польских элит, что считалось недопустимым с точки зрения государственных и национальных интересов. На страницах своих отчетов губернаторы развивали идеи о мерах по «деполонизации» католицизма в белорусских губерниях. При этом данные меры не подразумевали репрессивной составляющей. Помимо воздействия на воспитание католического духовенства и отказа от отождествления католичества и польской национальности, губернаторы предлагали вернуться к стимулированию расширения русского землевладения в крае. Показательно, что проектируемые средства не предусматривали никаких конфискационных или насильственных методов против польских собственников. Расширение кредита на покупку земли предусматривалось как для местных уроженцев, так и для желающих из внутренних губерний империи. Наконец, сами белорусы рассматривались как представители «господствующей» народности, которых российская власть была призвана оградить от полонизации.

1. Российский государственный исторический архив (РГИА). –  Ф. 1276. Оп. 17. Д. 82.
2. РГИА Ф 1276 Оп 17 Д 124.    

РГИА. Ф. 1276. Оп. 17. Д. 363.