В наступившем 2022 году Белорусская Православная церковь отмечает 1030-летие прихода Православия на белорусскую землю. Этот более чем тысячелетний путь не был простым. Православие на территории нынешней Беларуси не раз стояло перед угрозой исчезновения. Однако Промысл Божий, стойкость в вере простого народа и мученичество его святых подвижников сохранили традиции древнего православного благочестия. Они живы и сегодня.
История Православной Церкви Беларуси неразрывно связана с историей государственных образований, существовавших на ее территории, правящие круги которых зачастую оказывали решающее влияние на состояние церковной жизни населения этих земель. Исходя из государственного принципа историки определяют и ее периодизацию, хотя история Церкви не может быть ограничена только государственными рамками. Своими корнями она восходит к учению Господа нашего Иисуса Христа и ведет свое начало от святых апостолов. Поэтому в церковной истории большое значение имеет исследование формирования и развития церковного строя, борьбы с язычеством и ересями, проникновения в непосредственно богословскую проблематику, т.е. все то, что связано с внутренней историей Церкви.
Православие пришло на земли нынешней Белоруссии вместе с крещением всей Руси в конце X века. Это было начало сложного и долговременного процесса христианизации огромного Древнерусского государства, политического объединения восточнославянских племен. «В лето 990…, – говорится в Густынской летописи, – Владымер разделил Русскую землю на 12 княжений, сыном своим двенадесятим: во-первых, посади на великом княжении Новгородском старейшего сына своего Вышеслава, в Полотеске – Изяслава… Посла же с ними и священники, заповедая сыном своим, до каждо по области своей повелевает учити и крестити людей, и церкви ставити; еже и бысть»[1] .
Однако традиция церковного предания связывает начало распространения слова Божия ещё с апостолом Андреем. Не исключено, что задолго до официального принятия новой религии уже во второй половине IX – середине X вв. христианство было известно жителям земель нынешней Белоруссии[2] (о распространении христианства на всем пространстве Руси досв. Владимира см.: Свет веры, Свет книги…2016: 4–170). Заслуживает внимания тот факт, что в 865 г. (по другим сведениям, в 867 г.) Полоцк, являвшийся племенным центром кривичей, подвергся нападению киевских князей Аскольда и Дира, принявших крещение в начале 60-х гг. ІХ века при Константинопольском патриархе Фотии. Знакомству кривичей-полочан с христианством могло способствовать участие их дружины в 907 г. в походе киевского князя Олега на Константинополь. В 944 г. кривичи совершили аналогичный поход в составе войск князя Игоря, часть дружины которого исповедовала христианство. Участники походов на Византию из древнерусских земель не только знакомились с результатами византийской цивилизации, но и усваивали вместе с ними основы Православия. Источником знакомства с христианством могла быть и Скандинавия, с которой население нынешних белорусских земель находилось в оживленных торговых сношениях. Вполне вероятно, что полоцкий князь Рогволод и его семья с сочувствием относились к христианской вере, а в столице княжества имелись христианские храмы. При раскопках на месте возведенного в XI веке каменного Софийского собора было обнаружено большое пожарище. Можно предположить, это были остатки деревянного храма, сгоревшего еще во время пожара 975 года при взятии Полоцка войсками князя Владимира.
Вполне вероятно, что христианская община в Полоцке возникла в результате проповеди, с которой по Днепру и Припяти на север Руси приходила равноапостольная княгиня Ольга, предшественница святого равноапостольного князя Владимира. Витебская летопись, переписанная мещанином Михаилом Панцирным, под 974 г. упоминает о закладке в Витебске великой княгиней Ольгой церквей Благовещения и Архангела Михаила.
О первых шагах христианства на полотчине повествует и скандинавская «Сага о крещении», рассказывающая о святом Торвальде Кондрансоне, крестившем исландские земли. Возвращаясь на места своих равноапостольных трудов из паломничества в Иерусалим и Константинополь, в 986 г. Торвальд по распоряжению византийского императора Василия II прибывает в Полоцк с помощником Стевниром Таргельсоном. Неподалеку от Полоцка он основывает монастырь во имя св. Иоанна Предтечи, где и был погребен в 1000 г.
Первая епископская кафедра на землях нынешней Белоруссии была учреждена в 992 г. в Полоцке в числе тех десяти епархий, которые возникли на Руси в конце X–XI вв. Такие события, как свержение языческих богов, крещение огнём и мечом, которые на первом этапе сопровождали принятие христианства в Киеве и Новгороде, в Полоцке неизвестны. Возможно, это объясняется тем, что политика полоцкого князя Изяслава, с именем которого связано начало распространения христианства, отличалась необычайной для того сурового времени мягкостью и терпимостью. «Бысть же сей князь тих и кроток, и смирен, и милостив, и любя зело и почитая священнический чин и иноческый, и прилежаша прочитанию божественных писаний, и отвращался от суетных глумлений, и слёзен, и умилен, и долготерпив», – рассказывает Никоновская летопись о родоначальнике полоцких изяславичей[3]. По-видимому, в таком же духе действовал и прибывший с ним епископ, имя которого источники не сохранили.
Первым полоцким владыкой, упоминаемым в Ипатьевской и Лавреньтьевской летописях под 1105 г., был свт. Мина: «Того же лета постави [митрополит Никифор I] Мину Полотьску месяца декабря в 13 день». Известно, что на Полоцкую кафедру он был поставлен из числа насельников Киево-Печерского монастыря, что в 1115 г. Мина участвовал в перенесении мощей мучеников Бориса и Глеба , что в 1116 г. он скончался[4].Не сохранилось сведений о причислении епископа к лику святых, хотя в работе архимандрита Леонида (Кавелина) «Сведения о всех святых подвижниках благочестия на Руси», вышедшей в 1891 г., епископ Мина называется местно чтимым, как иерарх из числа Киево-Печерских иноков[5].
В житии преподобной Евфросинии, игуменьи Полоцкой (1101–1173), говорится о том, что занимавший в начальные годы её монашества Полоцкую кафедру епископ Илия (20–30-е гг. ХІІ в.) хорошо знал, что до его предшественника св. Мины Полоцкую кафедру окормлял целый ряд епископов, погребенных в храме усыпальнице в имении Сельцо, пожертвованном Евфросинии для основания в нем монастыря. Уступая Евфросинии «местечко Сельце», принадлежавшее архиерейскому дому, епископ Илия сказал: «Есть там церковь Всемилостивого Спаса, идеже братия наша лежат, прежде нас бывшие епископы». По сведениям В. Татищева и митрополита Платона (Левшина) в конце XI – начале ХII в. епископом Полоцким был Никифор (ум. в 1121 г.), ставший затем Киевским митрополитом. В Ипатьевской летописи под 1143 г. упоминается также о поставлении Киевским митрополитом в Полоцк епископа Козьмы: «поставиша епископа Козму». Возможно, он прибыл в Полоцк из Византии тремя годами ранее вместе с полоцкими князьями, вернувшимися из десятилетнего изгнания. Епископ Полоцкий в 1147 г. присутствовал на соборе в Киеве по случаю поставления на митрополичью кафедру Климента Смолятича. Есть предположения, что он выступил противником этого события, и после победы национальной партии в вопросе о самостоятельности русской митрополии был лишен кафедры. Но, когда верх одержала партия грекофилов, он вернулся на кафедру[6]. Последнее упоминание епископа Козьмы датируется 1156 г.
Преемником Козьмы был епископ свт. Дионисий, время хиротонии которого колеблется в пределах от 1169 до 1183 г. Возможно, именно по его благословению преподобная Евфросиния Полоцкая отправилась в паломничество на Святую Землю. Вероятно, он же был инициатором ее церковного прославления, так как именно при нем было написано её житие и в её честь составлена служба. Ипатьевская летопись свидетельствует, что после кончины Дионисия в 1182 г. или 1183 г. Полоцкую кафедру уже возглавлял епископ, грек Николай. В том же году при пострижении игумена Василия Новгородского митрополитом Киевским Никифором II в Киеве присутствовал среди других епископов и «Никола Полотский епископ». Он управлял епархией до 1218 г. В этот же 1218 год упоминается Полоцкий епископ Владимир, а около 1231 г. – епископ Алексей «Олекса».
Если время основания Полоцкой кафедры у историков особых разногласий не вызывает, то обстоятельства возникновения Туровской епархии не совсем ясны. Киево-Печерский патерик, редакции архимандрита Иосифа (Тризны), датой основания Туровской епископии называет 1005 г. Такого же мнения придерживаются и современные исследователи. Например, Г.В. Штыхов считает, что для более раннего возникновения кафедры в Турове не было благоприятных условий. Христианские миссионеры на лесистых и заболоченных территориях, где проживало местное языческое население, встречались с большими трудностями и даже погибали.
Однако, по мнению другого белорусского исследователя П.Ф. Лысенко, использование Киево-Печерского патерика XVII в. для определения даты основания Туровской епархии, неправомерно. Во всех его ранних версиях источник, позволяющий говорить о возникновении Туровской епархии в 1005 г., отсутствует. Это дает историку основание для допущения более ранней даты учреждения епископской кафедры в Турове. Доказательством для такого предположения П.Ф. Лысенко считает географическую близость Турова к Киеву, центру христианизации Восточной Европы и важнейшим для Киевского княжества городов, куда по летописному порядку получали назначения сыновья Владимира.
Исследователь относит возникновение Туровской епархии к 992 г.[7]. В предполагаемой датировке П.Ф. Лысенко не оригинален. Об одновременности учреждения Полоцкой и Туровской епархий говорит Е.Е. Голубинский[8]. Такого же мнения придерживается и И.Ю. Брайчевский[9].
Безусловно, учреждение епископской кафедры в Турове не было актом случайным. Город со времени своего возникновения являлся не просто важным политическим, но и сакральным центром. Это отличало его от большинства других городов древней Беларуси, которые были обязаны своим возникновением развитию торговли, ремесел, как Полоцк и Витебск, или выполнению ими функций военных фортпостов, как Заславль и Новогородок.Можно предположить также, что христианство не сразу утвердилось на Туровской земле, что жители Турова оказали сопротивление принятию христианства. Возможно, сохранившаяся до сегодняшнего дня легенда о приплывших из Киева по Припяти каменных крестах, окрасивших воду у Турова цветом крови, является осмыслением протеста, оказанного крещению местным населением.
После принятия христианства в 988 году киевский князь присылает на Туровский престол своего старшего сына Святополка, несмотря на то, что юный княжич к этому времени был еще не способен самостоятельно управлять княжеством (ему было не более 10–12 лет). Именно поэтому при князе находился епископ, при котором и была создана Туровская епархия, объединявшая огромную территорию, населенную в X веке местными языческими балтскими племенами: земли Туровского княжества, Верхнего Понеманья и северную часть Волынского княжества. Следовательно, христианизация этих земель туровскими князьями и туровским епископом осуществлялась вместе со славянской колонизацией белорусского Полесья и Черной Руси, а Туров выступал как религиозный центр всей южной и западной Беларуси.
Если верить единственному письменному источнику, первым туровским архиереем был епископ Фома. Вероятно, уже в 90-е гг. X века на детинце Турова была возведена деревянная кафедральная церковь, на месте которой в XII веке строится большой каменный собор, разрушившийся в 1230 г. в результате строительных просчетов[10]. На протяжении последующих ста лет о туровских иерархах упоминаний нет. Священник Ф. Кривонос считает, что Туров в это время подчинялся Киевской митрополии[11]. Однако в последние десятилетия получила широкое распространение и другая версия: Туровская кафедра прекратила свое существование в связи с попыткой князя Туровского Святополка принять католичество и основать католическую кафедру во главе с епископом Колобжегским Рейнберном[12], духовником жены Туровского князя. Однако источники не подтверждают эту точку зрения. Рейнберн не мог быть епископом – основателем Туровской епархии и по той причине, что ко времени его прибытия в Туров (1008 год) Туровская епархия уже существовала.
Летописные сведения о Туровской епархии вновь появляются в XII веке. Под 1114 годом Лаврентьевская летопись сообщает, что митрополит Никифор поставил Кирилла епископом 6 ноября. Летописец не называет епархию, на которую был назначен Кирилл. Можно лишь предположить, что это была Туровская епископия[13]. Следующими Туровскими епископами были Симеон и Игнатий[14]. В 1146 году, согласно Ипатьевской летописи, был хиротонисан епископ Иоаким, в 1147 году принявший участие в избрании на Киевскую митрополию Климента Смолятича[15].
В 1167 и 1169 годах упоминается епископ Георгий, известный по «Слову о Мартине мнихе» (XII в.). Преемником Георгия стал подвижник и столпник, «златоуст» земли Туровской Кирилл II (род. около 1130 года). Не позднее 1183 года святитель оставил кафедру и удалился в Борисо-Глебский монастырь, где и отошел ко Господу. Около 1183 года на Туровскую кафедру был поставлен святитель Лаврентий, инок одного из Киевских монастырей[16].
Таким образом, Полоцкое и Туровское княжества сыграли главную роль не только в христианизации, но и славянизации этих древнерусских земель, в утверждении и развитии здесь основ древнерусской государственности, в этнической интеграции населения западных земель Руси. После расселения славян севернее Припяти в русло восточнославянского этногенеза были вовлечены большие массы древнего балтского и финно-угорского населения, оказавшего немалое влияние и на дальнейшее развитие восточных славян. Можно утверждать, что к концу XI в. земли нынешней Белоруссии были православными, даже учитывая более медленные темпы утверждения христианства в среде сельского населения[17].
Чем объяснить такое быстрое и мирное распространение христианства в этих древнерусских землях? Скорее всего, тем, что среди её правящих и просвещённых кругов, в той же степени, что и среди широких народных масс, было немало людей, чьи умы и сердца оказались покорёнными духовными и моральными доктринами Православия. Возможно, что многих из них вдохновлял пример первых апостолов христианства, последовавших указанию их Господа и отправившихся проповедовать Евангелие всем народам[18]
Говоря о причинах принятия христианства именно из Византии, нельзя забывать, что Византийская империя в IХ–ХI вв. имела важнейшее значение для духовной жизни не только Востока, но и Запада. Константинополь имел тогда несомненное первенство в культуре. Ни один другой город не мог с ним соперничать. Его блеск оказывал сильное влияние на народы, живущие не только у границ империи, но и далеко за её пределами, в том числе и славян, которые считали Царьград центром мира. Рассказ летописца Нестора о том впечатлении, которое произвело на послов киевского князя Владимира великолепие православной литургии в константинопольском храме Св. Софии, объективно передаёт это превосходство византийской культуры[19].
Анализируя причины обращения древнерусских земель к Православию нужно помнить, что в IX в. славянские народы оказались перед дилеммой культурного вступления в одну из двух частей христианского мира – в латинский Запад или греческий Восток. В целом они почти все предпочли Восток. Помимо уже упомянутого превосходства византийской культуры, значительную роль сыграло применение константинопольскими миссионерами в проповеди и богослужении славянского языка. Русь (Западная, Восточная и Южная) воспринимала христианство не просто от наиболее просвещённой страны, но и на своем родном языке.
Передавая христианство русскому народу, Константинополь заложил в него сильный унифицирующий фактор. До принятия христианства не было Руси единой политически и духовно. Этому разделению способствовали полиархия князей и языческий политеизм. Поэтому русские летописцы считали крещение князя Владимира не только началом истории Руси, но и началом её славы и величия.
Русь обрела в христианстве элементы общности: общие догматы, общее литургийное предание, общий церковный язык и литературу, общее письменное право, социальные реформы, основанные на заповедях любви и человеколюбия. Единство политического и церковного управления во главе с великим князем и митрополитом способствовали единению русского народа. Племенное самосознание постепенно утрачивалось (этноним «дреговичи», например, последний раз упоминается в летописи под 1149 г., «кривичи» – под 1162, «радимичи» – под 1169 г.) и возникало единое этническое самосознание общее для всех восточных славян – Русь, Русская земля с общим названием ее населения – русские[20].
Единство Руси, её земель и населения – главная идея произведений всех известных древнерусских общественно-политических, церковных деятелей и писателей. Так, Даниил – уроженец Черниговщины, автор «Хождения в Палестину», которое было написано не позже 1113 г., называл себя игуменом «Русския земли». Он поставил лампаду над «гробом господним» «за вся князя наши и за всю Русскую землю, за вся християна Русския земли»[21]. Среди русских князей, за которых молился Даниил, назван и минский князь Глеб Всеславич (1101–1119 гг.). Знаменитый проповедник Кирилл Туровский (около 1130–1185 гг.), который согласно «Памяти», написанной неизвестным автором вскоре после смерти святого, был «рождён и воспитан града та Турова в Русской стране и тако нарицаема»[22].
Гениальный автор «Слова о полку Игореве» с глубокой сердечной болью за народ рисует картины тех бедствий, которые причинила Руси междоусобная борьба князей за земли, за власть: «Черна земля под копыта костьми была посеяна, а кровью польяна: тугою взыдоша по Русской земле»[23].
В «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского встречаем целый ряд сообщений о походах полоцких князей и зависимых от них князей Герсике и Кукенойса на крепости и замки Ливонского Ордена. Во всех этих известиях полоцкие и их вассальные князья, их дружины, городское ополчение и просто полоцкие купцы и «военные люди» называются русскими[24]. Подобных примеров можно привести множество[25].
Приняв Православие, Западная Русь, также как Русь Восточная и Южная, вошла в ойкумену византийской цивилизации, восприняв её систему культурных ценностей, верований, интеллектуальных, эстетических и духовных достижений. Однако наследие это наложилось на столь мощный пласт собственной славянской культуры, что византийский духовный вклад сильно трансформировался в этой стихии, дав начало близкому, но всё-таки новому православно-русскому культурному процессу, на формирование которого большое влияние оказали и земли нынешней Белоруссии (Западная Русь) X–XIII вв.
Важнейшей основой этого процесса стало не только образование молодого государства, объединённого единой династией Рюриковичей, но и духовно-культурного единства, главная заслуга в создании которого принадлежит Русской Православной Церкви. Полочанин и Киевлянин, Новгородец и Псковитянин, житель Турова, Владимиро-Суздальской и Галицко-Волынской Руси, приходя в православный храм на молитву и слушая поминовение митрополита Киевского и всея Руси на родном языке, безусловно, проникался чувством национального самосознания, принадлежности к единой культуре.
Общими для всей Руси были и те глубокие внутренние процессы духовного возрождения, которые произошли в связи с принятием Православия. Ещё совсем недавно грубые язычники под влиянием учения Православной Церкви становились благочестивыми христианами. В сознании народа вырабатывались новые представления о жизни, новые идеи, новые понятия. В этом духовном самоусовершенствовании особенно выделялись религиозно-настроенные люди, которые оставляли свои дома и уходили в уединённые места для молитвы и подвижнической жизни. Они становились монахами. В числе их были как знатные, так и простолюдины. Монашеская жизнь привлекала многих своею нравственной строгостью и молитвенным подвигом, чего не было в мирской жизни.
Белорусский народ сохранил имена подвижников, прославившихся своей святостью, передавая память о них из поколения в поколение. Все они причислены Русской Православной Церковью к лику святых. Это – святые Евфросиния Полоцкая, три Полоцких епископа: Мина, Дионисий и Симеон, епископы Туровские – Кирилл и Лаврентий. В Туровском Борисоглебском монастыре подвизался преподобный Мартин. В Смоленске прославились святостью своей жизни преп. Авраамий, преп. Ефрем, Св. Андрей, князь Смоленский.
Большую роль в духовно-нравственном становлении белорусского народа играли монастыри – источники культуры и просвещения. Есть основания предполагать, что число их было достаточно велико. В каждом епископском городе был построен монастырь или несколько. Первым монастырем на территории современной Белоруссии следует считать монастырь в Изяславле, поставленный княгиней Рогнедой, в котором она и приняла иночество под именем Анастасии[26]. Почти при каждом монастыре размещались школы и библиотеки, велось летописание, составлялись жития святых. Именно отсюда по всей земле русской расходилось слово Божие. С монастырями древней Туровской епархии были связаны и первое на Руси «Туровское Евангелие», и «Поучения» Св. Кирилла Туровского. Неподалеку от Полоцка, в Спасском монастыре, в котором свершала свой молитвенный и просветительский подвиг преподобная Евфросиния, переписывались книги, в монастырской школе обучались дети[27].
История средневековых русских православных монастырей обнаруживает неукоснительную верность византийским образцам. И всё-таки нельзя отрицать того факта, что с течением времени византийское христианство приобрело на Руси отчётливую местную окраску. Это произошло не в результате произвольного отбора, а главным образом, благодаря сознательной склонности русских выделять определённую сторону византийской традиции, подчёркивать какие-то отдельные добродетели и образцы поведения как заслуживающие особого восхищения. Широко распространённый и популярный в народе на всём обширном пространстве Руси культ святых князей Бориса и Глеба, канонизированных уже в 1072 г., основывался на убеждении, что невинная жертва убийства есть мученик. Этот культ не находит параллели в Византии и может служить примером того сочувствия людским страданиям, которые во всей русской православной истории было одним из качеств, особо высоко чтимых народом.
Широкое распространение на Руси, в том числе и Белой, получило целование Креста, как подтверждение обязательств, взятых на себя тем или иным лицом, в том числе и княжеского достоинства. Летописи сохранили интересные сведения современников об оценке результатов народного восстания в Киеве 27 сентября 1068 г., когда великий князь Киевский Изяслав вынужден был бежать из города, а повстанцы посадили на престол освобождённого из «поруба» Полоцкого князя Всеслава. Киевляне восприняли эти события как кару Божью за нарушение старшими Ярославичами крестного целования, имевшего место год назад под Оршой, когда поверивший клятве Полоцкий князь был арестован и взят в полон. Летописец подчёркивает, что Всеслав, находясь в тюрьме, обратился за помощью к кресту со словами: «О, Святой Крест, так я верил в тебя, избавь меня от этой ямы». Бог показал силу Креста, освободив невинного из неволи. По убеждению летописца, крест избавляет от несчастий каждого, кто обращается к нему с верой.
В Западной Руси христианский праздник «Воздвижения Креста Господня» приобрёл особое звучание. Приверженность почитанию креста подтверждается находкой уникальной каменной иконки с образами св. Константина и св. Елены, держащих перед собою большой крест[28]. В этой же связи нельзя не упомянуть замечательное художественное изделие XII в. – знаменитый крест Евфросинии Полоцкой, выполненный по её заказу гениальным мастером Лазарем Богшей и возвращённый к жизни, по благословению Его Высокопреосвященства митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Беларуси Филарета, нашим талантливым современником[29].
Православие определило содержание средневековой культуры в западнорусских землях и тем самым связало их с культурным миром всего славянства и других христианских народов Востока и Запада. Нет ни одного вида искусства или направления культуры, которые бы не были одухотворены Православием.
Книга, архитектура, живопись, декоративное искусство, шитьё, хоровая музыка, школа, политическая мысль и богословие этих древнерусских земель на протяжении многих столетий (вплоть до конца XVII в.) оставались исключительно церковными. Однако, во всех сферах культуры проявилось такое своеобразие, которое позволяет говорить о существовании местных традиций и школ. Особенно отчётливо они проявились в архитектуре. Церковное зодчество полотчины, витебщины и гродненщины, вершинами которых явились София Полоцкая, Спасо-Преображенский, Благовещенский и Борисоглебский (Коложский) храмы свидетельствуют о появлении новых архитектурных стилей, новых школ зодчества, которые сформировались на основе принципиальной переработки византийско-древнерусских традиций. По-видимому, через Смоленск, Новгород, Псков, Чернигов и другие города особенности этих архитектурных стилей осваиваются всей Древней Русью, а с XV в. получают своеобразное развитие в Москве. Об этом свидетельствует архитектура Спасо-Преображенского собора Андронникова монастыря (1427 г.) и Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде (1423 г.). Апогеем развития полоцких архитектурных традиций на русской основе является церковь Вознесения в селе Коломенском под Москвой, построенная в 1532 г. Таким образом, Западная Русь не только принадлежала к православно-русской цивилизации, но и являлась её колыбелью, оказывая заметное влияние на развитие культуры Южной и Восточной Руси.
[1] Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Археографическою коммиссиею. — Санкт-Петербург: издание Археографической коммис., 1843: 259.
[2] О распространении христианства на всем пространстве Руси досв. Владимира см.: Свет веры, Свет книги……/ сост. Л.В.Левшун. – 2-е изд., доп. – Минск: РИВШ, 2016 – С. 4 –170.
[3]Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Археографическою комми ссиею. — Санкт-Петербург: издание Археографической коммис., 1862. — Том 9. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. — 256 с.
[4] Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси Х–ХІІ вв. – СПБ.: Наука, 2003. – С. 181. Протоиерей Феодор Кривонос. Лекции по истории Православной Церкви Беларуси. – Минск: Врата, 2012 – С.15-17.
[5] Леонид (Кавелин), архим. Святая Русь или Сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси. – С.Петербург: изд. Стасюлевича, 1891.
[6] Мельников А. А. Путь непечален. Исторические свидетельства о святости Белой Руси
– Минск: изд. Белорусского Экзархата БПЦ, 1992. – С. 23.
[7] Лысенко П.Ф. К вопросу об учреждении Туровской епархии. / Тысячелетие Туровской епархии. Материалы XI Минских епархиальных Чтений. // Вестник Белорусского Экзархата. – Т. 4. – Минск: Белорусский Экзархат, 2005. – С.17-23. Сравни: Загорульский Э.М. Из ранней истории Туровской епархии. // Вестник Белорусского Экзархата. – Т. 4. – Минск: Белорусский Экзархат, 2005. – С. 35–39.
[8] Голубинский Е. Е. История русской церкви. – Москва: Крутицкое Патриаршее подворье, Общ-во любителей церков., истории, 2002. – Т. I. – С. 335.
[9] Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. – Киев: Наукова думка, 1989. – С. 193.
[10]Утверждение о разрушении храма в результате возможно имевшего место землетрясения вряд ли состоятельна. См.: (Загорульский 2013: 432).
[11] Кривонос Феодор, свящ. Об учреждении епископской кафедры в Турове // Вестник Белорусского Экзархата. – Т. 4. – Минск: Белорусский Экзархат, 2005. – С. 30.
[12] Жлутка Алесь. Пункціры вялікага шляху // Catholic.by. – URL: https: // media.catholic.by/nv/n14/art10.html (дата обращения: 13.01.2022).
[13] Миловидов А. О положении православия и русской народности в Пинском удельном княжестве и городе Пинске до 1793 года. – Москва: Тип. А.И. Снегиревой, 1894. – С. 28.
[14] Лысенко П.Ф. Туровская земля IX – XIII вв. Минск: Беларуская навука, 2001. – С.50.
[15] Кривонос Феодор, свящ. Лекции по истории Православной Церкви Беларуси. – Минск: Врата, 2021. – С. 18.
[16] Костюк В. (о. Василий). Очерки по истории Православия в пинском Полесье IX-XVIII вв. //Запіскі культурна-гістарычнай Калегіі імя Канстанціна Астрожскага. – Брэст, 2002. – С. 60-61.
[17] Заяц Ю.А. Распространение христианства в городах Полоцкой земли (по материалам археологии) / Тезісы навуковой канф., прысв. 1000-летію Полацкай епархіі і Праваславнай царквы на Беларусі.- Минск: изд. Белорусского Экзархата БПЦ, 1992. – С. 22.
[18] (Мф. 28: 19).
[19] Диль Ш. История Византийской империи. – Москва: Госуд. изд. иностранной литературы, 1948.
[20] Пилипенко М.Ф. Возникновение Белоруссии. Новая концепция. – Мн.: Беларусь, 1991. – С.70.
[21] Православный Палестинский сборник. – Спб., 1885. – С. 128-129.
[22] Творения иже во святых отца нашего Кирилла, епископа Туровского. Изд. епископа Евгения [Шерешилова]. – Киев,1880. – 296 с.
[23]Слово о полку Игореве. – М.- Л.: Изд-во АН СССР , 1950. – С. 16.
[24] Генрих Латвийский. Хроника Ливонии.– М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1938. С. 73.
[25] Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. – Смоленск: Русич, М.: Гнозис, 1995. – 320 с.
[26] Свящ. Федор Кривонос. Рогнеда – Анастасия // Святая Русь. 2000. №2. – С. 58-64.
[27] Повесть жития и преставления святыя и блаженныя и преподобная Еуфросинии, игуменьи манастыря Святага Спаса и Пречистыя Его Матерее…/ Кніга жыцій і хаджэнняў. – Мінск: Мастацкая літаратура, 1994. — С. 26-41; Мельников А. Преподобная Евфросиния Полоцкая.– Мн.: Четыре четверти – 1997.
[28] Штыхов Г. Города Полоцкой земли (IX- XIII вв.) – Минск: Наука и техника, 1978.; Киев и Западные земли Руси в IX-XIII вв. – Минск: Наука и техника, 1982 г. –127 с.
[29] Алексеев Л.В., Макарова Т.И. Крест – красота Церкви. – Мн.: Четыре четверти. 1997. – 115 с.
