Историческая повесть польского писателя, публициста и общественного деятеля Юзефа Мацкевича (1902–1985) «Об этом нельзя громко говорить», увидевшая свет в 1969 г. в Париже, практически неизвестна российскому читателю, поскольку никогда не переводилась на русский язык. Вместе с тем она представляет для нас несомненный интерес, поскольку произведение посвящено событиям Великой Отечественной войны, происходившим в том числе и на белорусских землях. Его примечательность заключается в том, что сам автор являлся участником или свидетелем многих из описываемых в нем событий. Последнее не означает, что Мацкевич был просто регистратором окружающей его реальности. Его взгляды были однозначно враждебны по отношению к советской политике и коммунизму, что очевидно просматривается на страницах его повести. Однако помимо идейного неприятия советских реалий, которые во всем его творчестве символизировали подавление личной свободы во всех ее проявлениях, вторым идеологическим противником для него являлся национализм. По мнению писателя, именно национализм стал обоснованием практики геноцида и дискриминации во время войны, политической недальновидности, всеобщей враждебности.
В этой связи показателен эпизод в начале повести, в котором один из главных героев повести Генрих встречается с известным белорусским драматургом и поэтом Франтишеком Бжозовичем. Краткое описание биографии этого персонажа позволяет без труда установить, что прототипом для образа Бжозовича послужил Франтишек Олехнович (1883-1944). На это указывает упоминание в повести его театральной юности, когда вместе с труппой он гастролировал по всей Польше. В 1926 г. под влиянием политики белоруссизации переехал в Минск, где спустя пару месяцев был арестован органами ОГПУ по обвинению в шпионаже в пользу Польши. Олехнович был направлен отбывать наказание на Соловки, но в 1933 г. был обменен польским правительством на одного из лидеров Белорусской селянско-рабочей громады, создателя белорусской грамматики Бронислава Тарашкевича. Оказавшись в Польше, Олехнович написал книгу под броским названием «В когтях ГПУ», отрывки из которой предварительно публиковались на страницах виленского «Слова». Поскольку Юзеф Мацкевич был постоянным сотрудником «Слова», редактировавшегося его братом Станиславом Мацкевичем, то можно предположить близкое знакомство писателя с Олехновичем. Более того, на страницах повести кратко упоминается, что с помощью одного из главных героев Бжозович-Олехнович получил должность в виленском городском самоуправлении. С началом Второй мировой войны Олехнович в сентябре 1939 г. сперва пробрался на территорию под контролем Литвы, причем сбежать ему удалось, согласно книге, при помощи сдававшихся литовским войскам польских саперов, которые одолжили ему военное обмундирование. После же присоединение Литвы к СССР Бжозович-Олехнович, скрываясь от сотрудников НКВД-НКГБ, «переоделся, излишне театрально, в крестьянское одеяние и ходил в лаптях с посохом в руках, что почти выдало его, поскольку люди в таком виде редко встречались по деревням». Поскольку Мацкевич сам скрывался от ареста в 1940–1941 гг. в окрестностях Вильно, то вероятно рассказ о белорусском театральном деятеле в стилизованной крестьянской одежде, прячущегося по деревням, не является простым литературным вымыслом. По словам Мацкевича, от неизбежного ареста Олехновича спасло нападение нацистской Германии на Советский Союз. С началом немецкой оккупации Олехнович-Бжозович стал главным редактором, издававшегося под эгидой оккупантов, коллаборационистского издания «Белорусский голос». Здесь память писателя или логика изложения сюжета отчасти искажают историческую реальность, потому что «Белорусский голос» стал издаваться с 1942 года.
Персонаж повести Генрих приходит к Бжозовскому по поручению Союза вооруженной борьбы летом 1941 г. Он собирался получить документы и транспорт для проезда в Минск от Бжозовского в надежде на благодарность за оказанные в довоенное время услуги. Разумеется, истинную цель своего прихода герой повести раскрывать своему знакомому не собирался. По книге Бжозовский удовлетворился легендой, сочиненной Генрихом, и оформил ему служебную командировку для доставки белорусских газет из Вильно в Минск.
Самого Олехновича-Бжозовского Мацкевич называет «воспитанным в польской культуре» уроженцем Минской губернии. Он характеризуется как человек «пылкой натуры», который со всей страстью обратился в белорусского националиста, и с головой погрузился «в политическую деятельность в национально-белорусском движении». Полонофилом он не являлся, но время от времени, вспоминая свою театральную юность, в нем «оживала сентиментальность» к прошлому.
Вместе с тем появление Бжозовского на страницах повести потребовалось автору не только ради того, чтобы придать литературную достоверность факту поездки главного героя в Минск через оккупированную немцами территорию после недавних оборонительных боев при отступлении Красной армии. Следует отметить, что выведенный в повести под фамилией Бжозовского Олехнович являлся активным участником белорусской коллаборации. Он входил в руководство националистической Белорусской независимой партии, учрежденной католическим священником Винцентом Годлевским. В сцене застолья Олехнович-Бжозовский излагает своему гостю политические цели и представления белорусских националистов в начале Великой Отечественной войны. Можно предположить, что описание встречи с Бжозовским понадобилось именно для того, чтобы показать какими идеями руководствовались белорусские националисты.
На вопрос о том, почему белорусские националисты встали на путь сотрудничества с нацистской Германией, которая смотрит на завоеванные земли как на колонии, а на население как на людей второго сорта, Бжозовский заявил о том, что это пропагандистское упрощение. Сославшись на свою недавнюю поездку в Берлин, он заявил, что на самом деле политику нацистской Германии на востоке определяет борьбы трех основных сил с разными политическими концепциями. Одной из них являлся сам Гитлер и правящая НСДПА, для которых на востоке их будущей колонии живут «унтерменши». Вторая линия была представлена А. Розенбергом, стоящим во главе Восточного министерства. Его политику определяла идея политической «дифференциации», направленной на выделение стран Прибалтики, предоставление самостоятельности Украине, Белоруссии, Кавказу, расчленение России раз и на всегда, а из «Московии» сделать что-то вроде генерал-губернаторства. Наконец, свое видение политического будущего имел Вермахт, планировавший аннексировать Прибалтику, возможность предоставить самостоятельность Кавказу, а прочим – немного автономии. Однако своей принципиальной политической целью военные круги после победы над большевизмом считали восстановление «национальной России и достижение с ней прочного соглашения». В этой политической борьбе в нацистских верхах белорусские националисты ставили на Розенберга, отдавая себе отчет в том, что оккупационный режим, установленный под руководством Восточного министерства, оказался еще более жестоким для местного населения, чем порядки военных властей. Более того, Олехнович как собирательный образ идеолога белорусских националистов не мог простить А. Розенбергу того, что в Рейхскомиссариате Остланд от Белоруссии отобрали в состав Третьего рейха Гродно, а восточные границы Генерального округа Белоруссии не пересекли Березины. Однако они предпочитали поддерживать именно автора «Мифа двадцатого века», поскольку его точка зрения исключала всякую возможность восстановления «Матушки России». Более того, они искренне полагали, что восточная политика Гитлера в духе немецкой колонизации, массовых депортаций, этнических чисток и насильственной ассимиляции в принципе нереализуема и достаточно скоро потребует пересмотра в интересах сделавших ставку на Германию националистов. В порыве откровенности Олехнович, точнее Бжозович, заявил, что самым лучшим вариантом развития стал бы разгром большевиков нацистской Германией, а самой Германии – Западом. Однако повторение ситуации 1917–1918 гг. по образцу Первой мировой войны представлялось ему маловероятной. Но самое главное, и здесь уместно привести длинную цитату из повести, «если уж говорим совсем откровенно, и строго между нами, и под водку …. с Гитлером нас объединяет то, что «крестовый поход против коммунизма» воспринимает всерьез только Вермахт; а Гитлер борется в основном не с коммунизмом, а с Россией. Не столько хочет уничтожить большевизм, сколько хочет раз и на всегда ликвидировать Россию!». Олехнович опасался того, что Великобритания и США после победы попытаются привести к власти «всероссийского» Керенского и поддерживали бы, с одной стороны, Польшу, а, с другой стороны, Россию. Однако в этих политических раскладах не находилось места для них и их проектов политической независимости.
Как представляется, в этом небольшом монологе драматурга-националиста Юзеф Мацкевич попытался раскрыть основную причину объединения вокруг нацистской Германии в годы Второй мировой войны многочисленных коллаборационистских националистических сил от ОУН-УПА до белорусских националистов, несмотря на их претензии к германской оккупационной политике и даже взаимную неприязнь друг к другу. Вопреки заверениям пропаганды, они боролись не столько с коммунизмом, не против определенного политического режима во имя свобод, сколько мечтали об уничтожении России. Это обусловило ту легкость, с которой впоследствии бывшие коллаборанты стали сотрудничать с США в эпоху холодной войны. Ведь в их представлениях они по-прежнему продолжали свою борьбу против России, перейдя на сторону более перспективного союзника и покровителя, с которым они связывали свои планы на обретение политической власти. Только теперь они охотно пропагандировали версию о тождественности России и Советского Союза, считая коммунизм лишь инструментом «вечного» российского империализма. В своей публицистической книге «Победа провокации» Мацкевич утверждал, что такое понимание стало распространяться в среде белорусских и украинских националистов с начала 30-х гг. XX в., когда «вину за ликвидацию НЭПа свалили не на партию, не на коммунизм, а на «русский шовинизм», который якобы воцарился на партийных верхах и вернул их к традиционной политике «вечной России», преследующей другие народы». В противном случае пришлось бы признать, что на определенном этапе их не только вполне устраивала советская политика, особенно в сфере национального вопроса, но многие из них принимали активное участие в «социалистическом строительстве». Однако описанный выше эпизод показывает, что, по крайней мере, некоторые белорусские националисты отделяли коммунизм как идеологию и режим советской власти от исторической России. Вместе с тем во время войны они предпочли осознанно делать ставку на Гитлера, поскольку последним велась борьба именно против России.
В завершение отметим, что, по всей видимости, лично Олехнович вызывал если не симпатию, то сочувствие у Мацкевича. Бжозовский еще раз появляется на страницах повести при описании событий 1943 года, когда главный герой произведения встретился с ним и договорился о новой встрече. Однако поговорить им не удалось, поскольку Бжозовский был убит сотрудником НКГБ. На самом деле историкам до сих пор неизвестно по чьему приказу был убит Франтишек Олехнович: подпольем Армии Крайовой, партизанами, советскими или нацистскими спецслужбами. Юзеф Мацкевич был уверен, что ликвидацию осуществила советская сторона. Интересно, что в момент описанного в повести убийства Бжозовский слушал по радио любимую им шестую симфонию русского композитора Чайковского. Оказывается, сторонник гитлеровских идей по уничтожению России не мог отказаться от возможности послушать «Патетическую симфонию» или продекламировать наизусть строки из стихотворения Николая Гумилева «Театр», хотя «он был москаль».
