Слово «уния» перешло в русскую лексику из польского языка, а корень этого слова латинский. «Уния» означает «союз», «соединение», «согласие». История же церковной унии показала, что это не союз, основанный на согласии, а подчинение части православной паствы римскому папе. Подчинение, имевшее самые горькие последствия. Так, в жалобе православной шляхты Белой Руси и Украины варшавскому сейму 1623 г. уния именуется яблоком раздора, брошенным между поляками, русскими и литовцами. «Оно вместо единства и согласия, – говорили тогда православные делегаты, – повлекло за собой разногласия, отталкивающую вражду, ненависть, беспорядок и не на благо нашей родины, оно, вероятно, во время сна людей было брошено врагом человеческим»[1]. История Брестской унии – это история борьбы за свободу исповедания православной веры в пределах государства Речи Посполитой.
По современным представлениям, союз между христианскими конфессиями есть дело прогрессивное. В самом деле, примирение католичества и православия кажется не только общеполезным, но и богоугодным. Есть и более узкая точка зрения, что Брестская уния определила обособленность белорусского народа, что это его национальная форма вероисповедания. В обоих представлениях главную роль играет только идея, она и увлекает своей наглядной привлекательностью. Но как хороша та или иная идея на практике? Вдруг для ее осуществления применяются обман и насилие? Можно ли обман оправдать во имя «прогресса» и насилие во имя «национальных интересов»? Какова была Брестская уния в исторической действительности?
Идея церковной унии как восстановление утраченного единства между европейским Востоком и Западом бытовала уже с самого начала их церковного разделения. Слышала о ней и молодая Русская Церковь с центром в Киеве. Еще во времена св. Ольги и св. Владимира, крестителя Руси, сюда приходили римские посольства. По этому поводу было написано послание от Константинопольского патриарха Киевскому митрополиту не сообщаться с латинянами. Затем каждое столетие при удобном случае римские папы слали словесные обращения: будь то свадьба русской княжны с польским королем или великокняжеские усобицы. Но католическая миссия не имела успеха.
Несколько раз римским папам как будто удавалось распространить свою власть на Греческую Церковь, когда Византия находилась в критическом положении из-за внешней угрозы. Так появились в 1274 г. Лионская и в 1439 г. Ферраро-Флорентийская унии. Условия соглашения были такими: православные признают католическое учение о главенстве папы, об исхождении Святого Духа (лат. Filioque – «и от Сына»), о чистилище. При этом сохраняются восточные богослужебные традиции (обряды). Но вынужденные политическими обстоятельствами и давлением императорской власти эти соглашения всякий раз отвергались православным народом, отступали от них и сами греческие епископы. Таким образом, уния заключалась только на бумаге.
Иные благоприятные условия для католической миссии складывались в Великом княжестве Литовском. До тех пор, пока эта страна сохраняла свою политическую независимость, здесь трудно было утвердиться католичеству даже при помощи оружия сильного Тевтонского ордена. Но постепенно литовско-русское государство стало подпадать влиянию соседней католической Польши. Были заключены в 1385 г. Кревское и в 1569 г. Люблинское политические соглашения с поляками. Теперь в едином государстве был общий сейм и единый король, но все еще сохранялось конфессиональное различие между католиками и православными. Католическое духовенство, лидером которого стал орден иезуитов, стало проповедовать идеи унии среди православных.
В 1577 г. первый раз было издано сочинение иезуитского проповедника Петра Скарги «О единстве Церкви под единым пастырем». «Милые братья, – восклицал в своей книге Скарга, – почему вы от нас отступили, от единственной главы своей, от верховного пастыря отделились?»[2]. После защиты католического учения о власти папы и других латинских нововведений, напомнив о заключении Ферраро-Флорентийской унии, Петр Скарга переходил к описанию печального положения Православной Церкви. Автор указывает следующие недостатки. Священники вступают в брак (в отличие от католических патеров), пекутся якобы только о мирском, огрубели как холопы. Язык церковнославянский держит православных в невежестве, потому что языком богословия и школы могут быть только греческий или латинский. Наконец, права православного духовенства попираются мирянами, которые вмешиваются в церковные дела. Выход начертан Скаргой только один – это уния, дань послушания римскому папе.
В конце XVI в. православная Киевская митрополия, включавшая в себя земли современной Украины и Белоруссии, действительно находилась в затруднительном положении. Хотя православные составляли здесь подавляющее большинство, однако общественное положение духовенства и его влияние на народ было незначительно. Многие представители высшего сословия, потомки местных удельных князей и знатных бояр, прельстившись политическими выгодами и вкусив плоды школьного образования в иезуитских школах, оставляли православие и уходили в католичество. Также поступала и мелкопоместная шляхта. Православными оставались в своей массе только крестьяне и мещане. Самым болезненным явлением церковной жизни было нарастающее недоверие между высшим духовенством и мирянами, составлявшими братства. «Как, – говорили владыки, – какой-нибудь сходке ремесленников, седельников и кожевников, неучам в вере, дать право составлять приговоры о делах Церкви!»[3]. Миряне, со своей стороны, были недовольны епископами, которые выглядели более светскими панами, чем пастырями. Константинопольский патриарх Иеремия II, посетивший Киевскую митрополию в 1588–1589 гг., поддержал братства, изъял некоторые из них из подчинения местным архиереям. Недовольные епископы решили отказаться от послушания греческому патриарху, присягнув римскому папе. Так они надеялись не только обезопасить свое иерархическое положение, но и добиться новых выгод, которыми располагали католические бискупы, заседавшие вместе с королем и магнатами в государственном совете.
В 1591 г. четыре западнорусских епископа прислали польскому королю Сигизмунду III свое согласие на унию с Римом. Владыки поставили условиями сохранение восточных обрядов. Король с радостью прочитал это конфиденциальное обращение и принял епископов под свою защиту. Так начались переговоры о соединении с Римской церковью. Среди сторонников унии особенно выделялись епископ Брестский Ипатий Потей и епископ Луцкий Кирилл Терлецкий. Свое согласие на унию тайно дал и митрополит Киевский Михаил Рагоза.
Идея церковной унии, проповедуемая католиками, обсуждалась, конечно, среди разных слоев православной паствы. Известный покровитель Православной Церкви, князь Константин Острожский, считал, например, что уния – это возможно благоприятный выход из того стесненного состояния, в котором находились и народ, и православная иерархия в Речи Посполитой. Но обсуждение условий унии, по мнению князя, должно было вестись открыто и с участием всех православных патриархов, в особенности, Константинопольского и Московского. Цель этого обсуждения была в примирении и устранении накопившихся церковных различий и препятствий. Известно также, что собор духовенства, созванный во Львове в 1595 г. по частной инициативе местного епископа Гедеона Балабана, единогласно высказался за подчинение римскому папе. Православные миряне, составлявшие братства, наоборот, отрицательно относились к идее унии. В послании патриарху Константинопольскому Иеремии в 1592 г. львовские братчики описывали, какое было бедственное брожение умов и состояние Киевской митрополии: «Горе миру от соблазнов! Епископы похитили себе право распоряжаться монастырями, ввели в них своих родственников и мирских урядников, истощили все церковные имения и разорили обители так, что монахи разбегаются, и в монастырских храмах служат мирские священники. Многие из духовенства укрепились в решении предаться римскому первосвященнику. А папа римский прислал своего священника и велел ему совершать службу в здешних костелах по восточному обычаю. Иезуит Петр Скарга проповедует унию самому королю, и власть мирская готовится совершить все по своему хотению. Простой народ рассуждает, что вера Христова может правоверно исповедоваться и под римской властью»[4].
Епископы, сторонники унии, сначала скрытно вели переговоры. Они обсудили и составили условия заключения унии для римского папы и получили от короля Сигизмунда III гарантии неприкосновенности своего церковного и имущественного положения. Важнейшим условием было обозначено сохранение православного вероучения, восточных традиций и обрядов. Епископы хотели просто переменить послушание греческому патриарху на подчинение римскому папе. Король отрядил двух самых деятельных сторонников унии, епископов Ипатия Потея и Кирилла Терлецкого, с этими условиями и челобитной в Рим.
23 декабря 1595 г. состоялась торжественная аудиенция русских послов в Риме. Папа Климент VIII восседал на своем троне, рядом с ним находилась вся коллегия кардиналов, состоявшая тогда из 33 членов. Тут же присутствовали многие епископы Римской церкви, послы, высшие сановники и придворные чины. Перед лицом этого многочисленного собрания предстали послы, епископы Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий, со своими спутниками. Оба посла сначала сделали три приветственных коленопреклонения и затем, приблизившись к папе, поцеловали его туфлю, далее, стоя на коленях, изъяснили цель своего прибытия. Затем они отступили обратно к своим спутникам, стоявшим на коленях у входа в заседание коллегии. После оглашения челобитной, т.е. декрета об унии западнорусских владык, на латинском и русском языке, послы снова приблизились к папскому трону и, стоя на коленях, присягнули папе перед Евангелием. Затем папа объявил во всеуслышание о принятии в общение всех западнорусских епископов, их клира и мирян, обнял и лобызал послов, преподал общее благословение и оставил собрание.
В то же время православная паства была взволнована. Еще до отъезда послов в Рим от союза епископов, согласных на унию, отмежевались Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский. Князь Константин Острожский, возмущенный ведением тайных переговоров, опубликовал открытое воззвание, главная мысль которого была – стоять в православии пока хватает сил[5]. В Вильно кафедральный проповедник Стефан Зизаний открыто обличал измену епископов и критиковал католическое вероучение. Православные добивались от короля разрешения на открытие Собора для рассмотрения епископских полномочий вести самостоятельные переговоры о церковной унии с Римом. И король, и митрополит, и епископы, присягнувшие папе, понимали, что без проведения Собора невозможно объявить унию состоявшейся. Но они не могли допустить обсуждение уже сделанного ими.
После возвращения послов стало известно, что они допустили уступок в Риме более, чем были уполномочены митрополитом и другими владыками. Хотя православным было разрешено папой употребление Символа веры без католической вставки об исхождении Святого Духа «и от Сына», послы одобрили правильность этой вставки, признали католическое учение о чистилище, индульгенциях, причастие под одним видом хлеба. И это понятно: ведь признание главного – учения об особых прерогативах папы в Церкви – естественно влечет за собой признание всех остальных особенностей католического учения, провозглашенных через папу. Сами обряды православные были допущены с оговоркой: «Мы позволили […] удержать ваши обряды и церемонии, которые не нарушают целости католической веры и нашего взаимного соединения»[6]. Так в Риме был совершен обман, скоро приведший к насилию.
На 6 октября 1596 г. в Бресте был назначен церковный Собор. Однако он сразу разделился на униатский синод и православный Собор. Первый проходил во главе с митрополитом Михаилом Рагозой и согласившимися на унию епископами, с участием представителей католического духовенства и королевских послов. Его участники провозгласили унию и просили короля подтвердить низложение своих противников – еп. Львовского Гедеона Балабана и еп. Перемышльского Михаила Копыстинского, настоятелей монастырей и других священников, которые отказались подчиниться папе. Православный Собор возглавил посол Константинопольского патриарха экзарх св. Никифор с двумя несогласными на унию западнорусскими епископами с участием большого числа духовенства и мирян. За произвольное нарушение архиерейской присяги о послушании своему законному главе, патриарху Константинопольскому, а также за отступление от православной веры митрополит Михаил Рагоза и единомышленные с ним епископы были лишены православным Собором своего сана, а принятая ими уния была отвергнута. На их место участники Собора просили у короля разрешения поставить других епископов. Униатский же синод объявил состоявшееся соединение с Римской церковью, а Собор православного духовенства и мирян незаконным. Оба собрания обратились за утверждением к королю. Сигизмунд III признал решения униатского синода. Теперь уния считалась узаконенной правительством.
Брестская уния фактически расколола Киевскую митрополию в Речи Посполитой. Положение оставшихся верными православию стало неимоверно тяжелым. Особенно это сказалось на жителях Белой Руси. Здесь не осталось ни одного православного епископа. Храмы насильно отбирались и передавались униатам, священников заставляли подчиняться униатским архиереям, непокорных изгоняли. Насильственные меры только усиливали вражду между православными и униатами. Вместо соглашения и примирения разделение только усугубилось, что было чревато для общественного и государственного строя Речи Посполитой.
[1] Уния в документах: сб. / Сост. : В.А. Теплова, В.И. Зуева. – Мн. : Лучи Софии, 1997. – С. 342.
[2] Skarga Piotr. O jednosci Kosciola Bozego pod jednym Pasterzem i o greckim od tej jednosci odstapieniu / Piotr Skarga // Русская историческая библиотека. — СПб. : Тип. А. М. Котомина, 1882. — Т. VII. — Стб. 466-467.
[3] Киприанович Г.Я. Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве. Мн. : Издательство Белорусского экзархата, 2006. – С. 104-105.
[4] Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссией. – СПб., 1851. – Т. IV: 1588-1638. – С. 46.
[5] Уния в документах: сб. – С. 97-102.
[6] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. – Москва: Издательство Спасо- Преображенского Валаамского монастыря, 1996. – Кн. V. – С. 346.
