После кончины Петра I Екатерина Алексеевна (1684-1727) в соответствии с актами 1722 и 1724 гг. была объявлена императрицей. Однако энергичная и умная спутница Петра вне узкой сферы семейно-придворных отношений оказалась совершенно неспособной к самостоятельной государственной деятельности. У неё не было «ни образования, ни опытности в делах, ни даже охоты ими заниматься, а лишь одна долго сдерживаемая страсть к наслаждениям»[1].
При таком отношении Екатерины I к государственным делам всем заправляет Верховный тайный совет, где власть в стране узурпирована узким кругом лиц в количестве семи членов, куда вошли два иностранца: Андрей Иванович Остерман (Генрих Иоганн Фридрих Остерман 1686-1747 гг.) и герцог Карл Фридрих Голштинский.
Их относительно немного в верховной власти, но учитывая, какую именно роль играл Остерман, фактически руководивший внешней политикой и оказывающий немалое влияние на проведение внутренней политики Российской империи в 1720-е и 1730-е годы, т.е. при Петре I, Екатерине I и Анне Иоанновне, можно уверенно сказать, что он один, занимая важнейшие посты вице-канцлера и первого кабинет-министра, перевешивал русскую партию, раздираемую непримиримыми противоречиями.
Насколько далеко шли планы Остермана, можно судить по предложению женить его на Елизавете Петровне, будущей императрице России, но Екатерина Алексеевна отвергла проект брака, оскорблявшего религиозные убеждения народа[2].
Неожиданная ранняя смерть императрицы привела к борьбе различных дворянских партий, в первую очередь высших аристократических кругов и гвардии за наследника престола. Выбор пал на Анну Иоанновну.
Племянница Петра Великого
Анна Иоанновна, императрица Всероссийская (1730-1740), средняя дочь царя Иоанна Алексеевича и царевны Прасковьи Федоровны, была обвенчана с племянником прусского короля, герцогом курляндским Фридрихом-Вильгельмом, который после непродолжительной болезни умер.
Несмотря на смерть герцога, семнадцатилетняя вдова должна была, согласно воле Петра, поселиться в Митаве и окружить себя немцами[3].
Такое приказание дяди, а воля Петра по другому и не воспринималась, было Анной вполне успешно выполнено. Из письма прусского тайного советника, посланника в России королю Пруссии: «Настоящая императрица обладает большим умом и в душе больше расположена к иностранцам, чем к русским, отчего она в своем курляндском придворном штате не держит ни одного русского, а одних только немцев»[4].
Своеобразная оценка немцем ума будущей императрицы – в зависимости от ее окружения немцами.
При таком душевном расположении, естественно, все симпатии императрицы были отданы иностранцам, которые составляли её самое близкое окружение.
Большой интерес представляют собой сообщения посланников европейских государств в России относительно слухов о намечаемом удалении иностранцев из правительства России. Так, из донесения испанского посланника в России, герцога, испанского гранда 1-го класса, англичанина по происхождению, следует: «Между тем кажется, что хотят удалить всех иностранцев, и многие думают, что Остерман будет отставлен от министерства. Если случится это, не стоит обращать внимания на эту страну, потому что Остерман единственный человек, который доселе поддерживал идеи великого Петра Первого и давал этой монархии значение во всех делах Европы. По удалении его не будут думать ни о чем, как только о возвращении к своим старым обычаям. Между ними будут постоянные несогласия, и они дойдут до той ничтожной роли, которую они играли до царствования Петра Первого»[5].
Дополняет французский посланник в России: «Остерман, …, вместе с Ягужинским и князем Черкасским внушил государыне, что так как она достигла трона по праву рождения, то и не должна допускать, чтоб на нее налагали кондиции (ограничения), тем более тягостные, что они не были предложены даже императрице Екатерине, несмотря на ее происхождение из ничтожества; также, что по известному свойству русских следует ожидать, что они как скоро достигнут безумной свободы, так и предадутся лени и праздности, из чего, без сомнения, последует падение государства, и последнее вскоре возвратится в свое прежнее состояние»[6].
Итак, перед нами испанский гранд английского происхождения и француз, являющиеся посланниками в России, которые солидарны в мнении, что без иностранцев Россия погибнет, из-за неспособности русских управлять государством. В донесениях выражен неприкрытый страх возвращения России к своим истокам – к таким, как времена Ивана Грозного, когда был уничтожен передовой отряд Европы – агрессивный Ливонский орден, прекращены поползновения римского папы укрепиться в России и оказывать влияние на ее политику.
Такое отношение иностранных политиков к русским в России возникло после реформ Петра Первого, который, сковав творческие силы народа, разделил его на «благородных» и «подлых», стал, по сути, основателем крепостного строя и главной своей опорой сделал иностранцев, меньше всего думающих и заботящихся о России и ее народе.
Прошло немного времени, и чрезмерное преобладание немцев, когда царица назначает избранных людей для своего окружения, начинает беспокоить испанского посланника: «Его величество видит, что здесь нет никого из Долгоруких: фамилия Голицыных торжествует. Это сделано по интригам гр. Левенвольда, обер-гофмаршала, и г. Бирона, камергера и фаворита царицы. Оба они немцы, и русские их ненавидят, но они управляют царицею, как хотят. Для того, чтобы лучше поддержать себя, они послали сказать фельдмаршалу Голицыну, что, если он и его брат хотят держаться их стороны, они помогут им и будут им верными друзьями. Голицыны приняли предложения и за это в большом почете, между тем как фамилию Долгоруких преследуют с величайшей жестокостью. Оба фаворита царицы, будучи немцами, поставили барона Остермана опять на ту же высоту, на которой он был прежде, и пожалуй, он имеет теперь еще больше власти, чем когда-нибудь»[7].
По своему складу характера Анна Иоанновна напоминает Екатерину I, с её полной неспособностью к государственным делам и страстью к наслаждениям.
«Предоставив государственное правление, главным образом Бирону, Остерману и Миниху, Анна дала волю своим природным склонностям. Она как бы желала вознаградить себя за стеснения, испытанные ею в течение почти двадцатилетнего пребывания в Курляндии, и тратила громадные суммы на разные празднества, балы, маскарады, торжественные приемы послов, фейерверки и иллюминации. Даже иностранцы поражались роскошью ее дворца»[8].
Но были и отличия: «при внешнем благочестии, она проявляла не только грубость нравов и суровость, но даже жестокость. Было бы несправедливо приписывать исключительно влиянию Бирона все гонения, ссылки, пытки и мучительные казни, совершавшиеся в её царствование, они обуславливаются и личными свойствами Анны»[9].
Немцы управляют Российским государством и определяют ее внешнюю и внутреннюю политику. Делами внешней политики во всё её царствование заведовал А.И. Остерман; победы её войск определялись военными талантами Б.Х. Миниха; распоряжения по внутреннему управлению зависели сначала от Остермана, а затем, главным образом, от Бирона, делами церковными руководил почти до конца царствования Феофан Прокопович, ставший самым покорным орудием немецкой правительственной партии[10].
Во времена Анны Иоанновны, как и при Петре, командуют русскими войсками иностранцы. Поход против крымских татар в 1736 г. под начальством Миниха и Ласси окончился для русских весьма печально: вследствие недостатка воды и продовольствия погибла половина армии, а уцелевшая часть была вынуждена возвратиться на зимовку в пределы России.
В 1737 г. в походах Миниха и Ласси участвовали и имперские войска (Австрии) под началом своих полководцев, которые один за другим, потерпели жестокое поражение в Сербии, Боснии и Валахии. Несмотря на громадную убыль в войсках, генералы Леонтьев, Миних и Ласси, раньше опустошившие весь Крым, овладели Азовым, Кинбурном и Очаковым[11].
“Мирный договор в Белграде был подписан через несколько дней после Ставучанской победы – 1-го сентября 1739 г. (следствием которой стала сдача турками Хотина). Россия возвратила Турции Очаков и Хотин, обязалась не угрожать крымскому хану, получила право отправлять свои товары в Константинополь, но не иначе, как на турецких судах; султан уступал России степь между Бугом и Донцом и обязался срыть укрепления Азова, признанного не подлежащего ни России, ни Турции. Так была вознаграждена Россия за войну, стоившую ей 100 000 солдат и миллионы денег, что не помешало, однако, Анне Иоанновне отпраздновать белградский мир в Петербурге 14 февраля 1940 г. целым рядом торжеств и служебных наград Миниху, Ласси и другим генералам и «гг. министрам»[12].
Одержаны победы, а в результате всё вернули врагу. А где же был наш дипломатический корпус во главе с Остерманом, и на кого он работал?
Немногое изменилось со времен Петра: такие же поспешные и непродуманные решения по военным кампаниям, преобладание иностранных офицеров, с взаимной неприязненностью к солдатам, доходящей до ненависти.
О порядках, царивших в армии, рассказывается в истории правления Анны Иоанновны: «Офицеры, главным образом немцы, беспощадно обходились с солдатами, постоянно прибегая к палкам, розгам и шпицрутенам. Бессрочность службы, в связи с жестоким обращением, побуждала солдат к дезертирству, а в следствии плохого помещения и питания, а также в следствии отсутствия медицинской помощи, в войсках развивались эпидемические болезни и смертность»[13].
Отсюда непропорционально большие потери в проводимых военных операциях.
Наибольшей проблемой в России стало подавление национально настроенных русских людей. Ученики Петра Великого, «преданные ему русские люди, такие, как Татищев, Неплюев, князь Кантемир, А.П. Волынский, следовали его заветам, но встречали на своем пути препятствия, иногда непреодолимые, и подвергались гонениям со стороны немцев-правителей»[14].
Трудно было совместить интересы русских государственных мужей с интересами правящих немцев. Любое возвышение русских воспринималось как посягательство на власть и жестоко каралось.
Стоило только Волынскому стать приближенным к Анне Петровне человеком, как «был обвинен с доверенными людьми в злодейских замыслах, в стремлении к государственному перевороту. Процесс Волынского взволновал его современников и возбудил к нему сочувствие последующих поколений. И те, и другие взглянули на казнь Волынского и его «конфидентов» как на стремление немцев-правителей избавиться от родовитого и притом образованного русского государственного деятеля, ставшего им поперек дороги»[15].
На основу русской государственности – земледелие – мало обращали внимания. «Преобладающая масса русского народа – крестьяне-земледельцы – коснели в невежестве и отдавались на эксплуатацию помещиков русских и иноземцев. Правительство даже было убеждено в том, что простой народ незачем учить грамоте, потому что это отвлекает его от черных работ (указ 12 декабря 1735 г.)»[16].
К концу царствования Анны Иоанновны государственное управление все более и более расшатывалось. Все отрасли его были в страшном запустении. Экономическое состояние России было бедственное.
«При таком положении правительственных слоев в царствовании Анны Иоанновны во всех русских людях вообще, и в средних и низших слоях их в особенности, весьма естественно вызывалось тяжелое сознание о зависимости от иноземцев, переходившее мало помалу в озлобление и ненависть к немцам-правителям.
Такое настроение русских людей замечали современники иностранцы, и один из них, итальянец Локателли, предвидел даже возможность восстания русских против немецкого правительства, что действительно и произошло с небольшим через год по кончине Анны Иоанновны, при возведении на престол Елизаветы Петровны»[17].
Время правления Анны Иоанновны характеризуется полным господством иностранцев в России и подавлением любого проявления русского национального сознания.
И только с именем Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, связывали надежду на исправление ситуации и избавление от немецких временщиков.
[1] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 5. М.: НАУЧНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «БОЛЬШАЯ РОССИЙСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», 1994. С. 53.
[2] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 5. М.: НАУЧНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «БОЛЬШАЯ РОССИЙСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», 1994. С. 54.
[3] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 337.
[4] Г. Мардефельд – Фридриху-Вильгельму I. 22.1.(2.2).1730 г. // Сборник Императорского Русского Исторического Общества. СПб., 1867-1916. Т. 15. СПб. : Тип. 2-го Отд-ния Собств. Е.И.В. Канцелярии, 1875. С. 408.
[5] Из донесения де-Лирия. 2 (13).2.1730 г. // Памятники новой русской истории. Т. 1 / cост. при содействии и участии К. Н. Бестужева-Рюмина [и др.]. — Санкт-Петербург : Тип. Майкова, 1871-1873, 1871. — 89. Т. 3. С. 41.
[6] Из донесения Маньяна. 23.3 (3.4). 1730 г. // Памятники новой русской истории. Т. 1 / cост. при содействии и участии К. Н. Бестужева-Рюмина [и др.]. — Санкт-Петербург : Тип. Майкова, 1871-1873, 1871. — 89. Т. 1. С. 376.
[7] Из донесения де-Лирия. 22.4 (3.5.). 1730 г. // Памятники новой русской истории. Т. 1 / cост. при содействии и участии К. Н. Бестужева-Рюмина [и др.]. — Санкт-Петербург : Тип. Майкова, 1871-1873, 1871. — 89. Т. 3. С. 63.
[8] (Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 341.
[9] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 339.
[10] Алексинский – Бестужев-Рюмин // Русский биографический словарь. М.: ASPECT PRESS LTD, 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года. С. 159.
[11] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 342.
[12] Алексинский – Бестужев-Рюмин // Русский биографический словарь. М.: ASPECT PRESS LTD, 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года. С. 176.
[13] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 340
[14] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 339.
[15] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Том 1. М.: «Советская энциклопедия», 1991. С. 341.
[16] Алексинский – Бестужев-Рюмин // Русский биографический словарь. М.: ASPECT PRESS LTD, 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года. С. 169.
[17] Алексинский – Бестужев-Рюмин // Русский биографический словарь. М.: ASPECT PRESS LTD, 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года. С. 167.
