Секулярный языческий интернационализм является не онтологическим, а диалектическим антагонистом языческого национализма: это две мнимые крайности, исходящие из одного корня и устремляющиеся к одной цели, которая заключается в революционном разрушении старого порядка христианского человечества (в том числе через искажение самого этого порядка изнутри) и установлении «Нового мирового порядка» (Нового Вавилона) – антихристианского глобализма. Старый христианский мировой порядок предполагал максимально возможное мирное и дружелюбное сожительство древних богозданных в разное время народов (объединённых своими языком и культурой), сохраняющих своё самобытное своеобразие, но открытых к поиску высшей истины.
Идеалом такого сожительства является христианская Империя как семья народов, объединённая ведущим христианским народом и властью, пекущейся о мире между народами по заповеди блаженства: «Блаженны миротворцы, яко тии сынове Божиими нарекутся» (Мф.5:9). Соответствуют старому порядку и государства отдельных народов (особенно народов христианских) или их частей, в которых дружелюбно относятся к иноземцам и инородным диаспорам, но тем, которые не посягают на мир, духовность и этнокультурную целостность самого народа. В таком старом порядке культивируется и здоровый национал-патриотизм – как деятельная любовь к своему народу и Отечеству с готовностью служить в добре своему государству как политической организации самого народа (или союза народов) и Отечества. В идеале – любовь христианская (духовная, нацеленная на обращение народа к богослужению жизнью и возвышению духа), но приемлемой является и любовь естественная (душевная), желающая своему Отечеству, народу и государству (да и соседям) мира, покоя и справедливого процветания – не только материального, но и духовного.
«Новый мировой порядок» (в его национальном аспекте) призван возобновить Вавилонское столпотворение в виде смешения людей, полностью утративших все свои богоустановленные свойства, – включая этничность, благочестивые устои (культуру) и наличие Отечества. Все такие свойства так или иначе тянут человеческую душу вверх от животной составляющей своей природы, через которую грех тянет человека в демоническое состояние. Человечество должно, по замыслу сил зла, превратиться в безродное стадо скота, чтобы далее перейти в стадию интернационала бесноватых гадаринских свиней с «избранными пастухами». Последние полагают, что их самих-то этот процесс обойдёт стороной: хотя Церковь и океан свидетельств исторического опыта (включая остров Эпштейна) наглядно доказывает обратное.
Описанные ранее метаморфозы национализма являются необходимыми стадиями установления интернационалистической диктатуры – по той же логике, по которой ренессансные бесчинства католицизма были необходимы для реактивно-протестантского упразднения церковности как таковой (её иерархии, агиологии, иконописи и т.д.). Христианские народы с их народным патриотизмом должны были вначале исказиться в «новоевропейские» нации с их секулярным национализмом, чтобы потом постепенно оттолкнуться от них в «глобальное общечеловечество» и квазиимперию с единой мировой вавилонской религией (эталонной микромоделью которых являются США). Причём процесс этот отнюдь не двухтактный (иначе бы национализм к настоящему моменту был бы уже изжит), а многотактный (с асинхронностью для разных народов) и циклический по спирали.
Данная диалектика чётко описана в статье Игоря Друзя «Нация глобализма, паства “антицеркви”». Как верно отмечается автором, Новый Вавилон (всесмешение) формируется глобалистами из «новых исторических общностей» на началах не только этнических, но и различных религиозных, культурных, идеологических политических, – объединением которых является грех, культ противоестественного: «Для единого мира под контролем одного диктатора нужна единая глобальная нация, которая примет “новую нормальность” а-ля Шваб, и которую по-богословски можно назвать “антицерковью”». Армию антихриста должны составлять все основанные на пороке и глобальной либерализации (как условии его торжества) общности – ЛГБТ, всех бесчисленных «новых гендеров», ересей и сект, субкультур, корпораций транснационального капитала и масскульта, наркоманов, проституток и так далее.
Но особое место в ней принадлежит и тем самым специфическим «новым нациям» – плодам национального инжиниринга: «Новые искусственные нации изначально формируются в качестве провинций глобального мира, с фактическим признанием своими главными городами Вашингтона и Лондона. Это отражается также на уровне управления ими в политическом и экономическом плане: не успеют вожди таких недогосударств отделиться от старых наций, как тут же отдают свои территории и экономику под контроль наднациональных структур… Кроме того, всякая нация имеет не только пространственное, но и временнóе измерение. Новые искусственные нации изначально запрограммированы на очень краткое по меркам истории существование в несколько десятилетий, после чего их адепты становятся космополитичными “американцами” – членами глобального “суперэтноса”».
В целом, отслеживание и описание неоязыческого интернационализма не требует таких изгибов мысли, как в случае с национализмом: «новый мировой порядок», по-своему, подобен в простоте своей старому. Сложен и витиеват именно путь от второго к первому. Именно в этом плане сущность «неоконсервативной» идеологии «демократической партии» США предельно яснее сущности «консервативного трампизма» или грядущих европейских неонацизмов.
Весьма важно понимать и то, что сами глашатаи и архитекторы языческого интернационализма (во главе с глобалистами) отнюдь не чужды языческого же национализма – притом не только как средства для достижения их главных целей, но и ментально (в силу единства их духовных корней). Так, например, среди большевиков-интернационалистов находилось (в течение всей эпохи СССР, не говоря уже о его конце) множество махровых националистов (а особенно русофобов) – в частности, украинских, «белорусских», латышских, кавказских нацболов; югославский троцкист Йосип Броз Тито с единомышленниками на почве сербофобии постепенно всё более потворствовал хорватским и албанским националистам; российские либеральные борцы после эмиграции (в США, Великобританию и Израиль) чаще всего занимают воинственно националистические позиции; элита же американской интернациональной нации неизменно следовала во всяком случае ряду императивов языческого национализма.
Главное, что следует понять, – интернационалистский глобализм (как и вся «леволиберальная» идеология, планы коллективного Шваба-Харари) не имеет ничего общего с миролюбием, стремлением к максимально мирному в условиях падшего человечества, «лежащего во зле мiра» (1Ин.5:19), добрососедству и дружелюбному диалогу и сотрудничеству народов (и их культур). Интернационалистский глобализм предполагает не диалог, а разрушение народов как целостных организмов, разрушение их культур – причём разрушение опять же разнородное: прежде всего, наиболее духовных культурных традиций, народов, более всего сохранивших в себе Христианство, и особенно в его подлинном апостольско-святоотеческом виде – Православие. Разумеется, главной мишенью для глобалистов являются не Китай и Индия (при всём их могучем демографическом, технологическом и экономическом потенциале), а именно Россия, Русь – и не в её нынешнем вестернизированном и раздробленном виде, а в историческом – Святая Русь, ведомая Вселенской Церковью в её поместной русской ипостаси. Русский православный народ и его жизненный уклад (культура) – вот, что глобалисты стремятся смять в первую очередь (в связи с чем идея «нового многополярного мира» является изначальной утопией).
Прежде, чем человечество будет интернационализировано и трансгуманизировано до бесхребетной развращённой массы, архитекторам глобализма необходимо выбрать стержень для нанизывания или форму, в которую можно было бы собирать эту массу. Именно поэтому глобализация и интернационализация является по преимуществу американизацией – распространением изначально искусственно сконструированной квазинации с её «культурой» – видимым ультралиберальным мультикультурализмом (во главе с религиозным плюрализмом) и реальным глубинным неозычеством, в котором по мере углубления обнаруживается сатанизм. Данному архитектурному плану соответствует и политическая структура США с их внешней «либеральной демократией» и тираническим и тоталитарным «глубинным государством».
Глобальная языческая интернационализация осуществляется двояким путём. С одной стороны, – прямой вестернизацией, американизацией, системным проникновением западных (американских) стандартов в жизнь суверенных государств и народов: религиозную, культурную, правовую, гражданско-политическую, экономическую. Одним словом, – стратегией UNAIDS (которую, конечно, никто не может отменить, как и ФРС). С другой стороны (и как частной стратегии первой), – всевозможным уничтожением органичного национально-культурного порядка в государствах народов посредством поддерживаемых теми же силами либеральных порядков, одним из которых является пресловутый либеральный режим миграции (которой те же глобалисты стратегически и дирижируют на глобальном же уровне).
Традиционный порядок всегда предполагал господствующее положение в народе (и государстве этого народа, на его земле) его осевой религии и культуры, стремление к сохранению этнического преобладания данного народа на своей земле, определённой ему от Бога. Если, конечно, такой народ не был по той или иной причине открыто покоряем. При этом характер соприсутствия на земле коренного народа других народов и их культур мог быть разным и зависел от ряда причин: духовности самого народа, его религии и культуры, сочетаемости с ними инородных культур, поведения инородцев. Так, христианская добродетель добродушия и странноприимства предполагает дружелюбие к дружелюбным другим народам и готовность принять в своё Отечество их диаспоры соразмерно численности коренного народа и на условиях принятия теми господствующего положения его религии и культуры.
Данный порядок предполагает также возможность для встречи и диалога инородных культур с возможностью их более глубокого взаимного и, более того, самопознания (без чего, например, Христианство никогда не смогло бы вытеснить язычества у множества народов, включая русский). Наилучшим пространством для такой встречи и благотворного общения и взаимообогащения разных народов и культурных традиций как раз и является, снова же, пространство традиционных христианских империй – со связующим их имперским языком международного общения. При этом недопустимым для традиционного уклада всегда являлось введение какого-либо равенства религий и культур (автохтонных и инородных), неограниченная возможность миграционного поглощения и замещения коренного народа на его земле. Традиционная национальная политика отрицала уравниловку, за которой стоит не доброта к чужим, а безразличие к родной религии и культуре, к их содержанию и отношению к истине, к самой душе народа, смыслу его бытия. То есть, то, чем в сущности является толерантность.
Доктрина либерального интернационализма (как часть вавилонского глобализма, «левачества», «троцкизма») нацелена на упразднение всех естественных этнических границ – религиозных, языковых, культурных, демографических. За этим стоит цель упразднения границ между самими религиями, языками, культурами. Следует особо подчеркнуть: смысл такого упразднения состоит не в сближении народов с их духовных достоянием и своеобразием (ради утверждения любви и мира), а в их бескачественном смешении, в котором упраздняется всякое различие между истиной и ложью, добром и злом, высоким и низким, всякие высокие и даже естественные чувства, сдерживающие тёмную стихию внутри человека, и в итоге побеждает именно злое и низменное. Точно также обстоит дело и с границами семьи, пола, сословий. Ключевое свойство лжи и всякого порока заключается и в том, что при соединении с ними истины и всякого блага вторые срастворяются (заражаются) первыми и становятся их частью. Именно потому в Библии от первой книги и до последней постоянно указывается на недопустимость смешения, и как общий закон: «Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?.. Потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я приму вас» (2 Кор.6:15-17).
Глобалистско-интернационалистская доктрина мультикультурализма (во главе с мультирелигиозностью), внедряемая их адептами в среду народов и их суверенных государств, изначально стоит на постмодернистской парадигме релятивизма, отрицающей истину и правду, какую-либо иерархию в бытии, отдающей право выбора стихии рыночного произвола и грубого произволения. Естественным следствием и нормой Вавилона, лишённого духовно-нравственной иерархии (в условиях повреждённого грехом человечества), является Содом. И всё это причинно-следственное движение ещё полностью заключено в логику естественного исторического процесса без волевого вмешательства. Однако в мире не существует духовного вакуума: та же сила, которая продвигает режим глобального либерализма, целеустремлённо же и вмешивается в «свободный рынок» со всем набором технологий и ресурсов, – надёжно обеспечивая в условиях «свободной» конкуренции преобладание конкретного вектора и содержания. И данная теория не является отвлечённой, а неизменно подтверждается практикой: достаточно взять историю снятия железного занавеса и эпохи абсолютной свободы 1990-х.
Хотя доктрина интернационального глобализма продвигалась с Запада издавна, будучи составным участием тайных оккультных учений и организаций (как национальная алхимия), наиболее ярко впервые она вышла наружу в XIX веке в одной из трёх основных секулярно-либеральных идеологий Запада – коммунизме. В нём оккультная идеология глобалистов прикрывалась ширмой борьбы с угнетением трудящихся всех стран и народов капиталистами (одновременно лондонскими капиталистами и финансируясь), которые для этого угнетения использовали и даже якобы «помимо воли объективно породили» всю систему духовных, этических, культурных порядков и отношений (как надстройку над базисом). Религия, нравственность, культура, национальность, государственность, семья, собственность были якобы средством социального закрепощения и эксплуатации труженика, превращая его в пролетария, у которого нет ни собственности, ни Отечества, и не должно быть ни религии, ни семьи, ни культуры. Всё это должно было быть революционно упразднено для перехода к всемирному обществу справедливости и благополучия – коммунистическому интернационалу (или коммунизму – транзитом через диктатуру пролетариата в лице его партии) или глобальному союзу коммун равных индивидов с упразднением какой-либо социальной иерархии (по любым признакам). Именно таково «новое евангелие» Манифеста Компартии Маркса.
Победившая в революции в России ВКП(б) изначально и провозгласила ортодоксальную доктрину пролетарско-бесклассового интернационализма, но почти сразу, следуя доктрине радикального политического прагматизма, стала адаптировать её к реальности, полностью сохраняя общий вектор антихристианского инжиниринга (который открыто и исповедовала). В частности, была провозглашена политика позитивной дискриминации в отношении русского народа (и сугубо – великороссов) как предшествующего всеобщего «угнетателя» и носителя наиболее «реакционной» (в отношении к богоборческому плану) православной идеологии, включая христианскую имперскую семью народов во главе с государствообразующим русским народом и господствующей Православной Церковью.
Вопреки формальному интернационализму (и коммунному принципу организации) была поставлена задача дробления государства на этнические республики и автономии и проведения в них коренизации – в сущности, системной дерусизации с дискриминацией русского народа и создания предпосылок для формирования на их базе независимых республик и гражданских наций. Сугубое внимание уделялось раздроблению триединого русского народа и созданию на основе каждой из трёх его ветвей независимых наций с изобретением «истории» их вражды. Взлелеивание же пропагандистского мифа о «великороссах-угнетателях» и «тюрьме народов» в историческом нарративе на протяжении советской эпохи, несмотря на периоды его смягчений, накапливало в народах СССР заряд злобы для будущего русофобского национализма. Но и в целом, национальная политика в русле самовнушения о «торжестве дружбы народов в многонациональном СССР» и даже формировании «единой советской нации» лишь сжимала пружину будущей межэтнической розни и войн.
В силу ряда причин национальная политика в СССР значительно корректировалась, а за отстаивание её ортодоксального марксистско-ленинского извода в определённый период была гарантирована смертная казнь (которой многие её адепты и подверглись во в.п. 1930-х), в частности, в рамках сталинской борьбы против «безродного космополитизма». Впрочем, ленинская политика вернулась, в смягчённом виде, при Хрущёве и вскоре привела СССР к краху (вкупе с другими факторами господствующей политики). Однако крушение коммунизма на всём европейском пространстве ничуть не означало крушения доктрины глобалистского интернационализма: освободившись от «заботы о трудящихся», она полностью абсорбировалась доминирующей идеологией либерализма, из которой изначально и вышла. Окончательно дискредитировав всякий национал-патриотизм при помощи нацизма (полностью выращенного из Лондона и Нью-Йорка) и Второй мировой войны (полностью оттуда же и организованной), жрецы Нового Вавилона развернули интернациональную фазу его строительства, войдя на время даже в синхронность с коммунизмом (в рамках антифашизма, антиколониализма, антирасизма).
Разумеется, никто из вождей «либерального интернационализма» не собирался отказываться от фашизма, расизма и колониализма, но временный их увод в тень позволил запустить американский «плавильный котёл» (наций, религий и культур) на полную мощность – и не только в Европе, но и во всём мире (особенно же в «освобождённых» бывших колониях западного империализма). При этом режим «новоевропейского национализма (вплоть до нацизма)» не только ждал своего часа (который настал), но активно готовился и даже постепенно запускался. Так, в США принимался, по сути, большевистский «Закон о порабощённых нациях (под контролем коммунистических режимов)», и одновременно активно культивировались всевозможные националистические подполья в странах СЭВ и нацистские диаспоры на самом Западе. Притом автором большевистского закона был украинский националист Лев Добрянский.
За послевоенное время господства Либерального интернационала, видимым сердцем которого стала Организация Объединённых Наций под контролем масонства (и отчасти управляемых ими США и ЕС) с её фондами-министерствами, произошло глубинное проникновение революционно-нигилистических (вавилонских) принципов в жизнь всех народов и государств (в разной мере). И среди них – собственно языческого интернационализма (с мультирелигиозностью и мультикультурализмом), нацеленного на уничтожение в корне духовно-культурного своеобразия и суверенитета народов и государств и продвижение к строительству безликой «общечеловеческой нации» с единой синтезированной «общечеловеческой религией», Нового Вавилона. Сопротивление ему постепенно угасает, всё более приобретая имитационный характер.
