Христианская вера заключает в себе несколько фундаментальных положений (догматов), сложных для понимания рассудком. Один из них – это учение о Боге в Трех Лицах, или Троичный догмат. Его можно сформулировать следующим образом: Бог един по Своему существу, но троичен в Лицах. Их именуют так: Отец, Сын и Святой Дух. При этом и Отец – Бог, и Сын – Бог, и Святой Дух – Бог, но вместе они не три Бога, а один. Уяснение этого пункта веры встречает естественные трудности пытливого ума (как сложение трех единиц может давать в результате одну единицу?), и кажется, что Христова Церковь, проповедуя спасение для всех людей, одновременно сама создает сложности для их обращения. Зачем этот, выражаясь образно, «максимум безумия»?
Необходимость разрешить указанное недоумение является в первую очередь у самого христианина (вопреки бытующему популярному представлению внешних для Церкви людей, что христианин якобы не должен думать, а просто верить). Уже во вторую очередь возникает необходимость объяснить Троичный догмат другому человеку, вопрошающему об основах христианской веры.
Почему вообще сначала появляется вера, а уже затем ее объяснение? В данном случае исповедание веры в Бога Святую Троицу логически предшествует толкованию этого предмета веры. Потому, что сначала появляется опыт веры, данный в откровении, а затем уже его уяснение умом. Так точно Савл прежде испытал на себе действие вышнего света, а уж потом спросил: «Кто Ты, Господи?» (Деян. 9: 4-5). Святая Троица является сначала в христианском откровении и только затем становится необходимым уяснение полученного опыта – учение о Святой Троице. Таким образом, сложность Троичного догмата обусловливается не сознательным желанием затемнить или затруднить его понимание, а особенностью самого откровения веры, которое предшествует всякому пониманию. Можно сказать, сердцем веруется легко, а вот разум с трудом и отставанием должен поспевать за сердцем.
В сердечном восприятии Троичный догмат усваивается легко. Бог отечески заботится о спасении Своего разумного творения – человека. Для этого Он посылает в мир Своего Сына. Сын преодолевает главное последствие грехопадения людей – смерть и дарует бессмертие. Святой Дух подает этот дар верующим в посланничество Сына. Святая Троица познается в действии по спасению падшего человечества: явление Сына на земле есть откровение о небесном Боге Отце, действие Святого Духа есть пробуждение веры в это откровение в человеческих сердцах. Так Троичный догмат переживается в опыте веры.
В контексте христианской проповеди исповедание Святой Троицы стояло одним из первых пунктов. В Евангелии приводятся слова Христа при послании апостолов в мир: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Матф. 28:19). Это евангельское выражение стало «крестильной формулой» при троекратном погружении обращающегося в христианскую веру. Похожую форму исповедания Троичного догмата находим в словах апостольского благословения: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами» (2 Кор. 13:13). Сам термин «Троица» здесь не встречается, но выражается вера в Три Божественных Лица.
В Первом послании ап. Иоанна в традиционных изданиях Православной Церкви (например, в Синодальном переводе) встречаются также слова: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин. 5:6). Этот библейский текст содержит еще одно выражение Троичного догмата, однако не встречается в древнейших греческих рукописях послания Иоанна и поэтому зачастую исключается в новых переводах (в первую очередь протестантских).
Таковы главные библейские основания учения о Святой Троице – Отце, Сыне и Святом Духе.
Слово «Троица» в приложении к Богу впервые употребил епископ Антиохийский св. Феофил (II в.). В Послании к Автолику он, рассуждая о первых трех днях творения мира, написал: «Те три дня, которые были прежде создания светил, суть образы Троицы, Бога и Его Слова и Его Премудрости».
Если перейти от рассмотрения действий Промысла Божия о спасении мира к учению о Боге в Самом Себе, Троичный догмат встречает немалые препятствия на уровне рассудка. Фундаментальным положением библейской религии является единобожие (монотеизм). Многобожие (язычество, политеизм) осуждается именно за отступление от веры в Единого Бога Творца. В этом отношении христианская вера в Святую Троицу может показаться смешением монотеизма и политеизма, а по сути, формой политеизма, поскольку между двумя этими формами третьего не дано.
Чтобы избежать обвинения в многобожии, некоторые христианские учителя стали по-своему объяснять Троичный догмат. Так, епископ или пресвитер Савеллий (нач. III в.) из Птолемаиды (Ливия) говорил, что Бог един, но в отношении к миру проявляет себя разными способами, «Отец», «Сын» и «Дух» – это только имена одного и того же Бога. Его младший современник епископ Антиохийский Павел из Самосаты (Сирия) учил, что от Бога (Отца) исходила сила (по греч. «динамис»), которая почивала на человеке Иисусе или снисходила на апостолов. Наконец, священник Арий из Александрии (Египет) считал, что Бог прежде создания мира сотворил Сына, а тот в свою очередь создал Духа, почему Сын и Дух не обладают божественностью, а являются творениями. Общим во всех этих объяснениях было то, что Бог, по сути один, а имена Святой Троицы – это просто слова с переносным значением.
Полемика с этими ложными трактовками веры в Святую Троицу позволила православным богословам разработать и «отточить» специальную терминологию для изложения Троичного догмата. Так, для обозначения единства в Боге стало употребляться слово «сущность», или «естество» (природа), а для обозначения различия – термин «Ипостась», или «Лицо» (Личность). Таким образом Бог един по Своей природе, но различен по Ипостасям, в Нем есть Три Лица – Отец, Сын и Святой Дух. Поскольку у Бога особое духовное естество, совершенно отличающееся от природы всех сотворенных предметов, на Него нельзя переносить свойства тварного мира. В человеческом понимании, если вещи, одинаковые по своим признакам (форме, качеству, материалу), различаются своим положением в пространстве или времени, то они определяются как разные предметы, хоть бы и совершенно одинаковые по виду. Но если они занимают одно и то же пространство в одно и то же время, то это уже не разные предметы, а одна вещь. Однако к Богу не применимы категории времени и пространства, почему в Нем три разных Лица могут быть в единстве, не сливаясь и не разделяясь друг с другом. Для выражения этой мысли в Чине таинства Крещения крещаемый произносит слова: «Поклоняюся Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущней и нераздельней». Таким образом учение о Святой Троице уберегается от перенесения на него понятий из видимого мира.
В православном понимании обозначения Отец, Сын и Святой Дух не являются просто словами, а указаниями на личные свойства Трех Ипостасей. Отец есть нерожденный, Сын рождается от Отца прежде всех веков, а Дух Святой исходит от Отца так же предвечно, как рождается Сын. В отношении к миру каждая Ипостась Святой Троицы действует вместе с другими одной волей и одной силой.
Если пытливый человеческий ум задастся вопросом, почему в Боге Три Лица, а не Одно, то ответ предполагается такой: потому что Бог есть абсолютное совершенство и самодостаточность. Такое духовное свойство как любовь приобретает совершенный вид только в том случае, если есть взаимность, причем взаимность не двух лиц, но, по меньшей мере, трех, поскольку взаимность двух раскрывается и уравновешивается взаимностью третьего. Один из величайших христианских богословов IV в. свт. Григорий Назианзин писал по этому поводу: «Божество выступило из единицы по причине богатства, преступило двойственность, потому что оно выше материи и формы, из которых состоят тела, и определилось тройственностью (первым, что превышает состав двойственности), по причине совершенства, чтобы и не быть скудным, и не разлиться до бесконечности. Первое показывало бы нелюбообщительность, последнее – беспорядок; одно было бы совершенно в духе иудейства, другое – язычества и многобожия».
Для объяснения таинства Святой Троицы христианские учителя нередко прибегали к аналогии, находя сравнения в видимом мире: солнце, световые лучи и тепло; корень, ствол и плод дерева; одно пламя соединенных вместе свечей; душевные свойства человека – ум, воля и память и др. Но, конечно, все эти уподобления оказывают лишь частичную помощь при уяснении Троичного догмата. Так, уже упомянутый св. Григорий Богослов в своем 31 слове предлагал помнить о недостаточности всех образов и сравнений и остановиться «на немногих речениях», руководствуясь тем откровением свыше, которое дано Духом Божиим, совершая поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу – «единому Божеству и единой Силе».
Действительно, христианское изложение Троичного догмата производится не во многих словах и содержит больше ограничительных и противоречивых по форме высказываний, которые не столько разгоняют фантазию, сколько уберегают несовершенный ум человеческий от соблазна перенести на божественное естество свойств и понятий земного мира. В этом заключается смысл своеобразного «безумия» в учении о Святой Троице. Ведь задача богословия заключается в том, чтобы воспитывать ум для созерцания духовного мира, а не наоборот, принижать вершины горнего мира к приземленному мышлению человека. Лучшим средством для такого духовного «тренинга» является молитва. В качестве образца молитвенного поклонения Богу можно привести текст из Великого канона св. Андрея Критского: «Троица простая, нераздельная, единосущная, и одно Божество, Светы и Свет, три Святы и одно лицо Свято, Бог-Троица, воспеваемая в песнопениях; воспой же и ты, душа, прославь Жизнь и Жизни – Бога всех» (песнь 7, троичен).
