Интерпретации истории, как современные, так и прошлые, зачастую бывают крайне оригинальными. В поисках «своей» этнической или национальной истории заинтересованные в ее наличии лица иногда доходят до абсурда, который закрепляется и начинает влиять на исторические представления общества или его части. Иногда исторические мифы поддерживают представители соседних стран для того, чтобы сохранить дружественные отношения с носителями мифов. Тем самым фальсификации распространяются и за пределы страны происхождения.
Комплекс мер по приданию прошлому нужной национальной окраски называется исторической политикой. Считается, что историческую политику проводит государство, но её могут проводить и отдельные политические силы, например, оппозиционные партии. В итоге у одной страны могут быть несколько конкурирующих между собой версий исторической политики. Такие версии соотносятся по-разному. Они могут как частично перекликаться, так и полностью отрицать друг друга. На постсоветском пространстве подобных примеров встречается множество. Белоруссию это также не обошло стороной.
В феврале 2021 г. произошёл показательный случай. Национальный исторический музей Белоруссии опубликовал в своём Instagram информацию об открытии выставки, посвященной руководителю польского восстания 1794 г. Тадеушу Костюшко: «275 лет назад, 4 февраля, родился знаменитый шляхтич, военный инженер, политический деятель, герой четырех стран и двух континентов Андрей Тадеуш Бонавентура Костюшко».
Через некоторое время с Instagram российского посольства в Белоруссии спросили: «…“герой четырёх стан”. Польши, США. Каких ещё двух?!».
Национальный музей ответил: «Беларуси и Франции». И тут же получило вполне закономерное и логичное возражение: «Назвать Костюшко белорусским “национальным героем” = расписаться в своём историческом невежестве». То, что началось под этим сообщением, можно назвать националистической истерикой. Именно истерикой, потому что по существу на фразу об историческом невежестве никто не возразил. В адрес российского посольства посыпались упрёки в том, что оно не должно решить, каких героев белорусам иметь.
Нужно учитывать, что в период, когда Костюшко жил и действовал, Белоруссии как государства не существовало. Поэтому он никак не может быть белорусским национальным героем. Можно предположить, что Костюшко боролся за создание белорусского государства, тогда упоминание его в белорусском героическом пантеоне было бы логичным. Но Костюшко не боролся за создание Белоруссии. Первые несмелые мысли о создании белорусского государства появились где-то через столетие после смерти Костюшко. Всё это сторонники версии, что Костюшко является белорусским национальным героем, естественно, не учитывали, потому что, если учитывать историческую реальность, придётся распрощаться со многими мифами о белорусских национальных героях.
Как потом стало известно, из Instagram российского посольства писал некий молодой сотрудник, который оказался бóльшим знатоком белорусской истории, чем его критики. Нет ни одного реального факта, который бы говорил о том, что Костюшко что-то сделал для становления белорусского национального самосознания, или о том, что Костюшко боролся за что-то белорусское.
К дискуссии подключился и белорусский МИД. Его пресс-секретарь прокомментировал возникшую ситуацию так: «Считаю, что не нужно из этого делать драму. Беларусь, белорусский народ для себя своих героев, в том числе исторических, определил. И сделал это корректно, не вмешиваясь в дела других и не залезая на чужую территорию. Это главное», а также добавил, что «у нас нет комплексов по этому поводу, и нашей стране не нужно признание или одобрение от кого бы то ни было сего факта, кроме самих белорусов. Из этого нужно и исходить. Мы суверенное государство. И нет никакого смысла заниматься навешиванием политических ярлыков, тем более неоднозначных». Помимо того, было сказано, что «мы не собираемся переписывать историю», а «Национальный исторический музей выразил нормальную и однозначную позицию». Также белорусский мидовец вполне резонно указал, что спор о том, является ли Костюшко белорусским национальным героем, «должен вестись в рамках экспертной и конструктивной дискуссии».
Тем не менее, пресс-секретарь белорусского МИД, как и остальные защитники «белорусскости» Тадеуша Костюшко, ничего не сказал по существу. Снова были заявления о том, что белорусский народ сам определил своих героев, и сделал это корректно. Но в чём корректность называть польского патриота Тадеуша Костюшко белорусским героем?
Помимо спора, возникшего между музеем и российским посольством, у проблемы, чей же герой Тадеуш Костюшко, появился ещё один аспект. Заявления Национального исторического музея Белоруссии, Министерства иностранных дел Белоруссии и поддержавших их защитников «белорусскости» Тадеуша Костюшко вступили в противоречие с официальной версией исторической политики, которая в виде журнальной статьи была представлена широкой публике ещё в 2019 г. В августе 2019 г. в официальном печатном органе администрации белорусского президента «Беларуская думка» вышла статья, написанная белорусскими историками из Национальной академии наук и членами белорусского Совета безопасности. Статья называлась «К вопросу об исторической политике». Авторы этой статьи сформулировали 14 пунктов, в которых перечислялись неправильные, с точки зрения белорусской исторической политики, интерпретации исторических событий. Под номером 6 в этом списке значилось, что восстания 1794 г., 1830–1831 гг. и 1863–1864 гг. нельзя рассматривать как белорусские национально-освободительные восстания, потому что они все же имели целью недопущение ликвидации Первой Речи Посполитой (восстание 1794 г.) или ее возрождение (восстания 1830–1831 и 1863–1864 гг.). Соответственно, руководители и участники этих восстаний не должны рассматриваться как борцы за национальное освобождение Белоруссии и никакими героями Белоруссии эти деятели не являются. То есть Национальный исторический музей и МИД вступили в противоречие с официальной концепцией исторической политики.
Стоит заметить, что белорусскому МИД такое не впервой. Через три месяца после публикации статьи «К вопросу об исторической политике» белорусский посол в Вильнюсе в интервью заявил, что захоронение одного из региональных руководителей польского восстания 1863–1864 гг. Константина Калиновского должно стать местом паломничества белорусов. То есть место захоронения регионального лидера восстания, которое нельзя рассматривать как белорусские национально-освободительное, должно стать местом белорусского паломничества.
Помимо статьи про историческую политику, в том же 2019 г. в Белоруссии уже был показательный случай с памятью о Тадеуше Костюшко. Тогда около сотни человек обратились с предложением назвать одну из минских улиц в честь Тадеуша Костюшко. В этом было отказано со ссылкой на обоснование из Академии наук. В тексте из Академии наук было сказано, что Костюшко рассматривал свою родину – Первую Речь Посполитую как польское государство, «активно отстаивал конституцию Речи Посполитой 3 мая 1791 года. Согласно этой конституции, название государства “Речь Посполитая обоих народов” (то есть Короны Польской и Великого Княжества Литовского) было изменено на “Речь Посполитую польскую”. Более того, Тадеуш Костюшко открыто выступал за полонизацию народностей Речи Посполитой, в том числе и белорусов». Далее эксперты из Академии наук сделали конкретный вывод: «Утверждение о том, что он вел борьбу за интересы и независимость белорусского народа, противоречит историческим фактам. В своей деятельности Тадеуш Костюшко отстаивал интересы Польши и США, а не Беларуси. Поэтому называть его национальным героем Беларуси абсолютно неправомерно. Он является национальным героем Польши и США».
То есть Национальный исторический музей, указывая Тадеуша Костюшко как белорусского героя, тем самым противоречил выводам белорусской Академии наук.
Кстати, заявление белорусского МИД о том, что спор относительно проблемы вокруг Костюшко «должен вестись в рамках экспертной и конструктивной дискуссии», было воспринято именно неизвестным сотрудником российского посольства. Он написал: «Согласны с такой позицией. Возможно, также, что профессионалы-историки обратят внимание и на письмо Т. Костюшко, написанное им в мае 1789 года и опубликованное на языке оригинала в сборнике документов “Pisma Tadeusza Kościuszki” (Warszawa, 1947, s. 45-46)». И далее привёл цитату из письма «белорусского национального героя»: «Приучать их [русинов] надо к польскому языку, пусть по-польски все их службы будут. Со временем дух польский̆ в них войдёт. За врага будут потом считать того, кто бы не знал языка народного». То есть сам Тадеуш Костюшко не только не стремился к борьбе за суверенитет Белоруссии, но и белорусов называл русинами. Националистическую публику крайне возмутил переход к цитированию их «национального героя», потому что для белорусской националистической мифологии это является запрещённым приёмом. После цитирования оригинальных текстов мифы о национальных белорусских героях имеют тенденцию к саморазрушению.
В общем, «экспертной и конструктивной дискуссии» не получилось. С одной стороны была попытка использовать исторические источники, с другой – ничем не обоснованные возмущения.
Если же посмотреть другие цитаты, которые использовались во время восстания под руководством Тадеуша Костюшко, то сложится однозначное мнение о том, героем какой страны он был. Например, в воззвании войску польскому и литовскому было сказано: «Освободим Родину от рабства, вернем славу имени поляка». В воззвании к польскому духовенству говорилось, что «враг Отчизны должен вернуть польские земли…». Присяга самого Костюшко, назначенного руководителем восстания, начиналась со слов «Я, Тадеуш Костюшко, клянусь перед лицом Бога всему польскому народу […]». Особо стоит отметить обращение Тадеуша Костюшко к Казимиру Сапеге. Сапеги тоже воспринимаются в Белоруссии как белорусский магнатский род. Итак, «белорусский национальный герой» обращается к «белорусскому магнату» со словами: «Смею надеяться, что преемник славных предков и защитников Польши не замедлит дельно служить Речи Посполитой».
Сторонникам той версии исторической политики, в которой Тадеуш Костюшко является белорусским национальным героем, оставалось только возмущаться, что русские не признают их мифы и фальсификации. Но тут в дело вступила «тяжёлая артиллерия», Возглавлявший в то время российское посольство в Белоруссии Дмитрий Мезенцев вдруг объявил оригинальную цитату Тадеуша Костюшко личным мнением молодого сотрудника посольства, который высказал свою личную позицию. То есть российский дипломат не только открестился от использования исторических источников в исторических спорах, но и поддержал историческую фальсификацию, направленную, кстати, на создание из русских образа врага. Ведь, если Костюшко является белорусским национальным героем, а воевал он против русской армии, значит русская армия была врагом белорусского национального героя, который защищал от русских своё Отечество. Таким образом, посол открестился от исторической истины и поддержал исторический миф, с помощью которого белорусские националисты конструируют представление о Польше как о белорусском Отечестве. Более того, посол выразил желание посетить выставку, посвященную «белорусскому национальному герою».
Таким образом, в Белоруссии столкнулись две исторические политики – версия Совета безопасности и Национальной академии наук, которая утверждала, что польские восстания не белорусские, и версия Национального исторического музея и примкнувшего к нему белорусского МИД, которая защищала «белорусский героизм» Тадеуша Костюшко. Интересно, что к этому подключились и представители российского посольства. Неизвестный молодой сотрудник поддержал версию Совбеза и Академии наук, а посол – версию музея и МИД. И хотя любая историческая политика явление достаточно субъективное само по себе, но какие-то версии исторической политики (или отдельные элементы исторической политики) могут быть ближе к исторической истине, чем другие версии и другие элементы. В данном случае версия исторической политики Совбеза и Академии наук оказалась гораздо ближе к истине, чем версия музея и МИД. К сожалению, оказалось, что представители России также участвуют в поддержании исторических мистификаций, которые противоречат как официальным нормам белорусской исторической политики, так и историческим фактам.
