Онтологическая аксиома (противоречащая поверхностному представлению) о том, что история – это не только память о прошлом, но и понимание настоящего с предвидением будущего, всё в более ясной полноте осознаётся мыслящей частью русского общества. Мышление это становится всё более напряжённым по мере развития глубочайшего внешнего и внутреннего кризиса, в котором пребывает нынешняя Русь, под которым подразумевается всё пространство раздробленного ныне политически и разобщённого духовно Русского мира. Под кризисом христианское богословие понимает не просто период нарушения размеренного течения жизни и потрясений, но судьбоносное время, в котором раскрывается вся правда о предыдущем размеренном и «мирном» течении жизни: выносится суд о её соответствии настоящему Божьему миру и Его уставам, определяется общая дальнейшая участь.
В настоящий момент с несомненной очевидностью можно свидетельствовать не просто о приближающемся завершении эпохи (постсоветской и даже постреволюционной), но о приближении очередного смертельного испытания всего русского Отечества от Бреста до Владивостока, сотрясения его основ. Пока не вполне понятно, что именно будет происходить: угрозы нарастают со всех сторон. Но богословская умозрительная интуиция не может не подсказывать, что вернее всего, действовать будет всё и сразу – как это бывало во времена предыдущих Великих Смут начала XVII и XX вв.
У неизбежности великих сдвигов имеются две главные причины. Первая причина: нахождение за всей совокупностью угроз и разрушительных влияний единой глобальной апостасийной волевой силы – антихристианской западной элиты и цивилизации, – которая эти угрозы и влияния отчасти создаёт, отчасти усматривает и подхватывает, но неизменно сплетает, упорядочивает и продуманно направляет на достижение своей кровной цели – ослабления, разложения и уничтожения своего непримиримого религиозного врага – Святой Руси, политически действующей как Катехон – силы, удерживающей мiр от установления в нём свободы и тоталитарной власти тех самых антихристианских сил. Такова простая формула ядра того самого всемирного заговора, который долгое время высмеивался «просвещёнными» рационалистами. Удерживающие силы всемирной апостасии и формирования единого мирового антихристианского рейха имеются и в других народах и странах, однако они стоят на зыбкой почве и рушатся на глазах, будучи неспособными противостоять уже вовсю торжествующей «тайне беззакония» (2 Фес.2:7) – идолослужению, безбожию во внешней и внутренней жизни человека. Православное христианство, воплощённое в жизни народа и государства, – единственная нерушимая сила.
Второй причиной неизбежности потрясения оснований нынешнего постсоветского устройства Русского мира является его небогоугодность. Можно (и отчасти нужно) вести напряжённые осмысления и споры того, насколько в «советскую» и «постсоветскую» эпоху на Руси сохранялись и сохраняются христианские духовно-нравственные основы жизни и их частные проявления. Благодаря этому инерционному сохранению была во многом проведена и предвоенная гипермобилизация социалистического общества, героическая победа в Отечественной войне и подвижническое послевоенное восстановление. Однако духовные энергии в условиях отрыва от духовных генераторов вскоре иссякли и затухание «русского социализма» произошло буквально на глазах ещё поколений победителей.
Несомненно одно: жизнь народов и государств в СССР и постсоветских республиках никогда не строилась на основе богоустремления – Божьих Заповедей, познания Божьей воли, следования и служения ей. Господь Бог был выведен из системы ценностного самоопределения и общественно-политического целеполагания русского народа – вначале воинственно (богоборчески), а потом теплохладно (просто безбожно), – а на Его место был помещён человек и его падшее естество (гуманизм). Здесь не так уж важно, как именно оформлялась воля этого падшего естества: большинством или меньшинством, коммунистически, демократически или либерально-олигархически, – так или иначе это было торжество триады сластолюбия, сребролюбия и славолюбия или, языком Писания, – «похоти плоти, похоти очей и гордости житейской» (1 Ин.2:16). Секулярная философия ещё в античную эпоху признала это идеологией «хлеба и зрелищ». Ныне о Боге иногда говорят, ещё чаще – о «традиционных ценностях», «духовных скрепах», «суверенитете»: но, как правило, эти слова носят ритуально-пропагандистский характер, и за ними не стоят решительные намерения и действия.
В секулярном безбожии, торжестве материи (плоти) над духом, всякое общество подлежит неизменному разложению (в том числе скорому переходу от коллективизма к индивидуализму, как это и произошло весьма быстро внутри СССР), однако у небогоизбранных народов такое разложение может происходить достаточно растянуто во времени и «цивилизованно»: достаточно взять давно обмирщённые и погрузившиеся в материализм и утилитаризм западноевропейские общества во главе с англосаксонским. Совсем по-другому обстоит дело с народами богоизбранными, в которых хранится истина и происходит реальная борьба Бога с дьяволом. Именно этим объясняется загадочная русская душа, надрывность русской истории, бросание в крайности и резкие переходы от святости к беснованию и наоборот.
Говоря просто (словами святых Церкви) о второй причине неизбежности сотрясающего кризиса: Богу неугодно существование Руси и русского народа в том режиме, в котором он существует ныне и в целом последнее столетие: впрочем, и сама революция 1905-1917 гг. произошла (технически она отнюдь не была неизбежной) именно потому, что Богу была неугодна та колея, по которой двигался русский народ и явно уже был неспособен с неё свернуть. Не для этого Господь 1000 лет взращивал этот народ и строил или, точнее, управлял строительством Руси и всего её тела (цивилизации).
Необходимо заметить, что вторая причина (божественная) и первая (сатанинская) образуют двуединство как стороны медали: яростное и неистовое наступление Запада на Россию (Drang nach Osten) как никогда носит религиозный характер, обусловлено стремлением добить в ней богочеловеческое (христианское) духовное начало, не дать ему возродиться и возродить саму святорусскую державность, а потому не предполагает никаких «миротворческих» компромиссов; в то же самое время Господь попускает этому напору осуществляться с особой силой, поскольку без него возрождение указанного христианского начала на Руси, русского духа или самой Святой Руси, ныне является невозможным. Обрушивающаяся апостасия диалектически хоть и не ведёт к автоматическому появлению катехоничности там, куда она направлена всей мощью, но ставит свою жертву перед лицом физической необходимости обращения к ней (катехоничности).
В данной статье мы остановимся на такой важнейшей стороне и участнике происходящего ныне апокалиптического религиозно-исторического процесса, как элита Руси – правящие на её землях круги (правящий класс) и примыкающие к ним влиятельные силы (богачи, интеллигенция): вторые могут как совпадать с первыми, так и отличаться. На данном этапе совершенно ясным является фундаментальный факт, который интуитивно понимают уже многие, но от которого всё ещё внутренне отгораживается большинство: нынешняя постсоветская элита не может не только привести народ и Союзное государство к победе над Западом в системном противостоянии с ним (в частности, в войне на украинских землях самой Руси за их освобождение и спасения русского народа на них), но даже оказать ему должное сопротивление, всесторонне мобилизовав на него народ и, в первую очередь, саму себя.
Постсоветские элиты формировались в послесталинскую эпоху на тех идейных началах, на тех жизненных целях, ценностях и приоритетах, которые органически несовместимы с идейным и жертвенным цивилизационным противостоянием, но в той или иной мере направлены к либерально-космополитической буржуазной идеологии: обществу потребления и комфорта (прежде всего, собственных), примату торгово-экономических интересов в мышлении и деятельности, безразборной международной дружбы, мультикультурализму и в целом деидеологизации и духовной всеядности. Одним словом, – строятся на безусловном приоритете материальных ценностей над духовными с постоянной готовностью приносить вторые в жертву первым и не оказывать никакого сопротивления любым процессам и влияниям, несущим в себе духовно-ценностную угрозу, если таковые не затрагивают непосредственно интересы власти и собственности элиты. А потому постсоветские (генетически позднесоветские) элиты в большинстве своём являются прозападными, западниками – если не убеждёнными, то стихийно-инстинктивными.
Несомненно, всегда имеются личности (порой даже слои таковых), которые выбиваются из общей когорты. Также степень «приземлённости» (или буржуазности) элит будет отличаться как в региональном разрезе (малороссийско-украинские ещё до 2014-го явили собою эталон разложения), так и в профессиональном (среди силовиков идейность выше по природе самого их служения). Однако в целом поведение элит будет определяться (жёстко подчиняя «выскочек» общему строю) их происхождением и идеологическими корнями: а они у постсоветской элиты нисходят к социально-историческому материализму и его западным апостолам.
Политика элит Союзного государства после западной оккупации Украины с опорой на местных нацистов и либерал-космополитов в 2014-м году и начала там этноцида русского народа, гонений на Церковь и локальной войны, а также после начала полномасштабной войны на Украине в 2022-м году, – доказала это в полной мере. Более того, ещё живущие надежды, что можно ожидать глубинных перемен даже перед лицом откровенного тупика на Украине, а также готовящейся масштабной военной агрессии Запада (в союзе, как минимум, с тюркской коалицией) при одновременном задействовании всех заготовленных средств и выпестованных сил внутри пространства Союзного государства, – следует признать тщетными: ровно настолько, насколько тщетны надежды найти какую-то точку компромисса и приемлемые условия примирения с Западом. Здесь также действует диалектика: сами такие поиски всячески уверяют Запад в необходимости ускоренного и безжалостного добивания своего извечного врага. Смена культурно близких им правящих элит на Руси – то, чего нельзя допустить ни за что.
Сам же Русь, по сути, прямо сейчас стоит перед трилеммой: эволюционного или революционного обновления правящих элит по направлению к патриотической служилой элите с религиозным сознанием, или, наконец, неизбежной оккупации с порабощением и духовным или физическим геноцидом народа. Последняя стезя является рационалистически наиболее вероятной, но едва ли допустимой для Господа: о чём имеется и ряд пророчеств святых. Каким же именно будет конкретный путь обновления элиты Руси – это является тайной и находится в руках Божьих, завися от множества обстоятельств, главным из которых является поведение Православной Церкви, которой, собственно, и была создана историческая Русь. До самого последнего времени она на пространстве Русского мира находилась от времён революции практически в маргинальном положении.
Говоря об истории современной элиты Руси, необходимо помнить, что она произрастает из послевоенной советской эпохи, но в значительной мере уходит корнями в саму революцию 1917-го года и к победившим в ней адептам марксистско-ленинского учения или, точнее, квазирелигиозной доктрины. Действительно, за последние 100 лет было несколько значительных этапов эволюции послереволюционной элиты – «ленинский» призыв, сталинские чистки, военная закалка, хрущёвско-брежневская номенклатуризация, постсоветское перемешивание, – однако в целом можно говорить о преемственности элиты – как в мировоззренческом плане, так и в способе формирования: привлечение теми, кто сверху, наверх снизу из разных слоёв народа по принципу лояльности партии и партийной идеологии, а также внутрипартийная номенклатурная борьба (на разных уровнях), результаты которой закреплялись демократической имитацией.
По своей природе это была классическая республиканская партийная элита, действующая в своих интересах, но от имени народа и во имя народного блага («эффективные менеджеры»). Такой она стала уже к середине 1920-х – при переходе от революционного пламени к необходимости строительства секулярного бюрократического государства. Далее Сталин попытался вернуть её к служилому виду, непосредственно подражая Петру I, чему всячески способствовала и приближающаяся великая война. Однако ещё до его кончины началось отторжение значительной частью коммунистической элиты «русского бонапартизма» и имперских принципов государственного устройства. С приходом к власти Хрущева и стоящих за ним лиц произошло окончательное закрепление курса буржуазного партийного социализма (плавно переходящего в номенклатурный капитализм), символом победы которого стали «усиление руководящей роли Коммунистической партии в советском государстве» на XX съезде, за которым скрывалось решительное отчуждение от власти русского народа (и его советов), а также превращение Министерства госбезопасности (из которого Сталин пытался создать костяк обновлённой элиты в виде своего рода имперской интеллектуально-патриотической гвардии) в лишь Комитет, подчинённый теневым партийным неотроцкистам и, в конечном итоге, главному архитектору Перестройки Юрию Андропову.
Распад СССР не привёл к резкой смене элит, но к их плавной перегруппировке с сохранением основы из старого костяка: многочисленные осколки-республики возглавил класс старых функционеров КПСС и её местных квазифилиалов, превращённых в либерально-националистические партии с преимущественно русофобской и капиталистической идеологией. И в духовно-ценностном плане это были те же самые позднесоветские элиты, включая комсомольский актив. Соответственно своему духу они подбирали себе окружение и преемников вплоть до сего дня.
Совершенно иной был столетней давности переход от дореволюционной преимущественно дворянской элиты России к постреволюционной. Это был не плавный переход, а тотальное резкое замещение путём физического истребления высшего сословия или выдавливания из страны и занесения в число лишенцев. Русская дворянская аристократия как элита исторической России (которая составляла и значительную часть интеллигенции) мгновенно перестала существовать, сама же Россия лишилась своего 1000-летнего государствообразующего высшего сословия.
Сейчас, параллельно с вхождением Руси в фазу очередного судьбоносного исторического кризиса, происходит обострение исторического спора о роли и значении дворянского сословия в строительстве Российской Империи и её крушении. Исходя из сказанного ранее, спор этот носит отнюдь не научно-архивный характер, но обращён к дню сегодняшнему и ближайшему будущему: какой должна быть элита России, в целом Русского мира, не только для их державного развития, но и простого выживания? Ибо, как также говорилось ранее, существующая элита в её нынешнем виде не способна обеспечить спасения Русского мира, не говоря уже о его возрождении, возвышении и катехонической миссии.
