Первая Мировая война и последующие политические события, связанные с развалом Российской империи, коренным образом изменили жизнь белорусского народа. Огромным разрушительным последствиям подверглась Православная Церковь. Вместе со своим народом в водовороте событий оказалось православное духовенство, понесшее все тяготы лишений, невзгод и страданий. На обломках разрушенной империи создавались новые политические системы, в том числе и Польское государство – Вторая Речь Посполитая, в котором вместе с восстановлением независимой государственности возрождался и польский национализм с его многовековой ненавистью к Православию. В то время, когда в восточной части Белоруссии, присоединенной к Советской России, свирепствовал воинствующий атеизм, уничтожавший православную веру, в Западной Белоруссии, вошедшей в состав Польской Республики, Православная Церковь страдала от людей, исповедовавших веру во Христа в западной католической традиции. О том, как развивались события церковной жизни в этот сложный период истории в городе Пружаны и его окрестностях наш рассказ.
Одним из ярких личностей изучаемого периода по праву можно назвать священника Константина Антоновича Пилинкевича, который родился 10 апреля 1874 г. (по ст.ст.) в с. Черлёна Гродненского уезда Гродненской губернии в семье псаломщика местной церкви. Он был первенцем среди шести сыновей и двух сестер. В последующем в семье Пилинкевичей священниками стали отец и пять сыновей: Константин, Леонид, Владимир, Михаил и Александр. После окончания Литовской духовной семинарии в 1895 г. Константин два года служил псаломщиком в Гродненском Софийском кафедральном соборе. Из этого периода его жизни сохранился знаменательный факт. В метрической книге собора за 1896 г. под номером 114 имеется запись 18 августа о крещении Нины, дочери помощника бухгалтера Гродненского отделения Крестьянского поземельного банка Адама Георгиевича Богдановича, под которой стоит подпись псаломщика Константина Пилинкевича. Старшему сыну Богдановичей Максиму, будущему поэту-классику белорусской литературы, в то время шел пятый год (1).
1 октября 1897 г. после венчания с Евгенией Константиновной Сосновской Константина Пилинкевича рукоположили в сан священника. Непродолжительное время он служил в храмах Слонимского и Кобринского уездов, а 30 мая 1902 г. был назначен клириком (вторым священником) Пречистенской церкви г. Пружаны, и с этого времени его жизнь проходила в этом небольшом уездном городке Гродненской губернии (в настоящее время Брестской области). Помимо приходского служения, отец Константин вел значимую просветительскую и общественную работу, выполняя различные послушания: законоучитель (преподаватель Закона Божия) в различных учебных заведениях города, член уездного отделения епархиального училищного совета, член правления благотворительного общества, член правления, а затем председатель кредитного товарищества, член комитета попечительства о народной трезвости г. Пружаны. 6 июня 1915 г. он получил повышение: был назначен настоятелем Пружанской Пречистенской церкви.
Тем временем в Европе разгорался пожар Первой Мировой войны, которая началась 1 августа 1914 г. В августе следующего года немцы перешли в наступление на фронте и захватили значительную часть белорусских земель, что вызвало огромную волну эвакуации местного населения вглубь Российской империи, среди которого оказался и священник Константин Пилинкевич. В беженстве он проходил пастырское служение при военном госпитале в Московской епархии. Труды отца Константина были по достоинству оценены как военным, так и церковным начальством. Приказом главнокомандующего армиями Западного фронта № 118 от 4 августа 1916 г. за усердную службу он был награжден орденом св. Анны 3-й степени, а 29 июня 1917 г. – наперсным крестом.
После большевистского переворота и разрушения русской армии священник Константин в июне 1918 г. вернулся в г. Пружаны, где продолжил служение в Пречистенской церкви в должности настоятеля, затем с 11 августа 1921 г. – благочинного 1-го Пружанского округа, а 26 февраля 1922 г. был возведен в сан протоиерея (2). Отцу Константину удалось отремонтировать храм, разоренный во время войны, восстановить приходскую жизнь и организовать в городе кружки и содружества ревнителей православной веры (3).
В этот же период во внешнеполитической жизни произошли крупные изменения. Воспользовавшись революционным хаосом, немецкие войска в феврале 1918 г. перешли на восточном фронте в очередное наступление. 3 марта между Советской Россией и Германией был подписан позорный Брестский мирный договор, по условиям которого большая часть территории Белоруссии осталась под немецкой оккупацией. Однако в ноябре 1918 г. захватчики под натиском Красной армии начали выводить свои войска из Белоруссии. Против большевистской экспансии выступила Польша. Летом 1919 г. белорусские земли в значительной степени были заняты польскими войсками. По мирному договору, подписанному 18 марта 1921 г. в г. Риге, многострадальная Белоруссия была разделена между Польшей и Советской Россией. В состав Польского государства – Второй Речи Посполитой – вошла значительная часть современной Литвы, а также Западная Украина и Западная Белоруссия, получившие название «Кресов Всходних», то есть восточных окраин страны. Город Пружаны стал центром повета Полесского воеводства.
С возвращением из беженства в родные края православного духовенства стала восстанавливаться и церковная жизнь в Западной Белоруссии. В августе 1921 г. прибыл в Польшу епископ Пантелеимон (Рожновский), назначенный на Пинско-Новогрудскую кафедру. Однако владыка недолго управлял епархией. В начале февраля следующего года архипастыря пригласили в Министерство вероисповеданий и народного просвещения для подписания «Временных правил», которые устанавливали контроль над жизнью Православной Церкви в Польше. В частности, согласно этому документу, для назначения духовенства требовалось согласие гражданской власти, новопоставленный епископ обязывался давать присягу в лояльности Польскому государству, а для проведения съезда духовенства требовалось разрешение соответствующих органов власти: в благочинии – поветового старосты; в епархии – воеводы; созыв Собора всей Церкви – министра вероисповеданий. Епископ Пантелеимон отказался поставить подпись под «Временными правилами», в результате чего был освобожден от управления епархией и заключен в полуразрушенный монастырь в Мельцах на Волыни. В сентябре 1922 г. Пинско-Новогрудскую епархию преобразовали в Полесскую и Пинскую, в состав которой вошел Пружанский повет. На новую кафедру был назначен епископ Александр (Иноземцев), старавшийся проводить лояльную политику в отношении к польскому правительству (4).
Казалось бы, с окончанием военных действий стала налаживаться мирная жизнь. Однако это только казалось… Впереди отца Константина ожидали большие испытания, проявившиеся во взаимоотношениях с новой властью. Переломным моментом послужило посещение г. Пружаны в марте 1921 г. премьер-министра Польши Винцента Витоса. Пружанский староста Павловский предложил священнику Константину Пилинкевичу выступить перед высоким гостем с приветствием от лица православного населения всего повета. Не владея в полной мере польским литературным языком, отец Константин намеревался обратиться на русском языке, однако ему запретили это делать. Тогда Пилинкевич произнес речь перед Витосом по-белорусски (на «тутэйшай мове»). В частности он сказал (авторский стиль и правописание сохранены): «Шаноўны пане Презыдэнте! Правослаўные громадзяне тутэйшаго краю шлють свое щирое привитане свободной Польще и Вам Пане Презыдэнте як предстаўнику яе улады. Наше привитане тым сэрдэчнее, што у свободной Польщи мы пользуемся свободой сваего правослаўнаго вызнаня. Наши думки идуть далей: до можливости созыва церкоўнаго собору, который бы распачаў справу об устройстве правослаўной церквi всей Польщи. Але справа гэта може быть адложена до часу. Тяперь на череду другiе справы, другiя нашы жаданя. Усесветная вайна найцяжэй адазвалася на нашем и без таго бедном краю. Праезжаючи Пан Презыдэнт сам бачыў наши спаленыя вёски, наши знищенные нивы. Гатовы апуститца руки як станешь думать, што рабить, с чаго пачать, каб зноў зацвели наши нивы, каб адбудавались наши вёски. Знаем, што трэба працавать, працавать и еще раз працавать, але и праца не вызвалиць нас с гэтай велькай бяды. Силы и сродкоў у нас мало. У гэтом керунку мы звертаем целую нашу надзею на широкую и щирую дапамогу Жонду (т.е. правительству – прим. М.Н.) Польщи. Гэто першая и галоўная наша справа, справа о хлебе щоденном. Другая наша думка и жадане аб том, каб не глядзели бы на нас правослаўных косо, каб не личили бы нас за абыватэлеў низшаго гатунку, каб тут не сила пановала над правом, а право над силай. Нехай право сурово и строго карае нас за вины и преступленя, але нехай ня будзе таго, каб патворцы (клеветники) могли без кары рабиць сваё лихое дзело. А, Пане Презыдэнте, тут было гэто не раз. Хочемо верить, што Польща сама вызвалиўшаяся з пад чужой няволи ушануе и для нас так званае право меньшасци націанальнай. Ось наши думки, ось наши жаданя. Дай же Боже каб праўда, каб щастье, каб лепшая доля, каб роўность и братство засветились с гэтаго часу и для нас правослаўных мешканьцоў тутэйшаго краю. Мы верым, што так будзе! А Вас Пане Презыдэнте просимо верить, што и мы будземо добрыми сынами Польщи». Заканчивалось это обращение на польском языке: «Пусть живет Польша. Пусть живет Пан Президент Витос» (5).
Эта, в общем-то, лояльная в политическом плане речь имела один, с точки зрения зарождавшейся полонизации белорусского края, «недостаток»: звучала не на польском языке, а на местном наречии, что польскими чиновниками было расценено как политический вызов. Официальные круги Польши рассматривали Западную Белоруссию только как источник дешевого сырья, рабочей силы и рынок сбыта для польской промышленности. Наряду с экономическими проблемами обострились национальные и конфессиональные вопросы. Национальные меньшинства в Польском государстве терпели полное политическое бесправие. В такой атмосфере ни о каком возрождении белорусской национального самосознания и культуры, а вместе с тем равноправия белорусов и поляков не могло идти речи. В результате отец Константин был негласно внесен в разряд неблагонадежных людей.
Второй повод для обострения отношений с польской властью случился перед выборами в Сейм и Сенат. На собрании духовенства Пружанского благочиния 29 июня 1922 г. протоиерей Константин Пилинкевич выступил с докладом, по которому было принято решение голосовать за тех кандидатов, которые будут отстаивать в парламенте интересы Православной Церкви. Эту позицию православного духовенства он высказал во время внецерковного выступления на общественном собрании в Пружанах в том же 1922 г. (6)
Протоиерея Константина Пилинкевича стали обвинять в политиканстве, несмотря на то, что он неоднократно высказывал мысль о недопустимости политических выступлений с церковной кафедры. На собрании духовенства Пружанского благочиния 30 августа 1923 г. это мнение было положено в резолюцию: «Вероучение и нравоучение – единственные темы проповедника. Недопустимость с церковной кафедры выступлений по политическим вопросам. Православная Церковь аполитична и преследует исключительно цели возрождения верующих в духе Евангельских Заветов и канонов Святой Православной Церкви» (7).
Продолжалась травля отца Константина. В этой истории не обошлось без влияния некоторых лиц, которые, преследуя корыстные цели, упрекали его в том, что своей деятельностью он вызвал волнения среди православного населения. Свои обвинения эта группа людей направила польской администрации (8).
Продолжение следует…
