Хорватская интеллигенция как в 1941 г., так и в 1991 г. («реприза НГХ» – репрессии против сербов, начатых еще до начала вооруженных столкновений неоусташей с сербами в Вуковаре, Сиске, Задаре, Шибенике, Сплите и т.д.) вела себя идентично. Ни одного голоса протеста против расовых законов, преследований, незаконных арестов, пыток, убийств и изгнаний сербов «реализации мечты о собственном национально исключительном хорватском государстве» подано не было. Правашско-франковсские конструкции оказались сильнее гуманизма. Коммунисты Й.Броз, Э.Кардель, И.Рачан и Ф.Туджман окончательно решили «сербский вопрос», продолжив дело А.Павелича. Говоря совсем обобщенно, Титовский коммунизм проложил путь неоусташскому государству Франьо Туджмана и современности. В современной Хорватии число сербов сведено к статистической погрешности, не существует ни одного учреждения, не носящего прилагательное «хорватский». Причину негативного отношения к сербам максимально емко объяснил бывший мэр Сплита Желько Керум, который на хорватском телевидении заявил: «Мы так воспитаны». Усташство, как объясняет Р.Дмитрович – «это действительно дело воспитания, ненависть в отношении другой нации – это следствие семейной и общественной атмосферы», «в Хорватии детей учат ненавидеть сербов», «в Хорватии ненависть к сербам – это часть фольклора, общественной позиции, цивилизационного измерения»[1]. Отсюда также вытекает неуклонное стремление хорватской официальной науки отрицать, минимизировать или амнистировать от преступлений усташей и неоусташей. Отметим и степень охватившего страну безумия – с 1991 г. в Хорватии начинается «книгоцид» – уничтожение книг, написанных на сербской кириллице, а затем всех сочинений, написанных «сомнительными авторами» (сербами и сочувствующими им – А.Ф.), в рядах которых оказались М.Црнянский, И.Андрич, М.Капор и др. Это было сделано по прямой инструкции Министерства науки и просвещения Республики Хорватия, указавшего, что в образовательном процессе могут использоваться книги, написанные «на хорватском языке»[2].
Отметим, что в этом, наряду с трагедией происходящего, кроется и значительная юмористическая часть, поскольку книг, написанных «на хорватском языке», в природе не существует по причине отсутствия хорватского языка как такового. В 1850 г. между представителями интеллектуальных кругов Сербии и Банской Хорватии был заключен Литературный договор, согласно которому хорваты принимают сербский штокавский диалект (сербскую штокавщину) в качестве литературного хорватского языка. Этот язык сначала именовался в Банской Хорватии хорвато-сербским, а потом просто хорватским. Повторим этот незатейливый тезис: язык, на котором говорили и говорят хорваты, является чистейшим сербским языком. Или скажем еще яснее: у хорватов нет собственного языка. Претензии на кайкавский диалект были решительно отбиты словенцами (кайкавский диалект – это словенский язык), остается только чакавский вариант, получивший распространение только на островах Адриатики, и то в более чем скромных размерах. Но его хорватская элита отказалась признавать своим автохтонным, понимая, что в таком случае хорватский национализм и «замкнется» на этих островах, на получая расширение на сербов-католиков Славонии. В интеллектуальных кругах (прежде всего, церковных) и в официальной переписке XIX в. в Банской Хорватии использовался латинский язык, общеупотребительными в Загребе были немецкий и венгерский языки. Сербская штокавщина стала народным, национальным, хорватским языком, на котором говорили Анте Старчевич, Йосип Франк, Анте Павелич, Миле Будак, Франьо Туджман и говорят современные неоусташи.
Вернемся к событиям после Первой мировой войны и судьбе хорватских военачальников и солдат. Сразу после подписания акта об объединении Александр I Карагеоргиевич как Верховный главнокомандующий нового государства приказал принять в состав новой армии КСХС бывших офицеров австро-венгерской армии, прежде всего, хорватов (и небольшого числа словенцев), тех, заметим, кто воевал против Сербии и совершал тяжелейшие военные преступления против ее военных и гражданских лиц (в том числе в Мачве). Это само по себе было абсолютно беспрецедентным и шокирующим решением. Известны случаи, когда на другую воюющую сторону переходят отдельные солдаты и офицеры – по моральным или аморальным, но личным мотивам. Здесь было государственное решение о массовом переходе, по сути, амнистия противника. Все бывшие австро-венгерские офицеры в югославскую армию были приняты в звании на ранг выше. Ни одно государство, образовавшееся на руинах империи Габсбургов, не отнеслось к бывшим офицерам австро-венгерской армии так благосклонно, как в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. В новую югославскую армию были приняты даже самые ярые, непримиримые и доказанные враги Сербии – генералы австро-венгерской армии, как это было в случае с печально известным губернатором Сербии во время оккупации хорватом Салисом Сивисом, который публично предупредил сербов, что у Австро-Венгрии достаточно виселиц для всей Сербии[3].
В югославскую армию сразу после провозглашения КСХС был принят Славко Кватерник, хотя и был известен как «сербодер» (по аналогии с «живодером»). В Первую мировую Кватерник находился в штабе легендарного маршала Светозара Бороевича, за боевые заслуги получил Железный крест первой степени. Перейдя «на другую сторону», в югославской армии Кватерник получил повышение – звание полковника, более того, он был назначен командиром военного гарнизона в Целе. Ему также выпала честь «особой аудиенции» у короля Александра в 1918 г., а затем он был награжден Орденом Белого орла. Однако спустя всего несколько месяцев после переодевания в югославскую униформу Кватерник вернулся на позиции хорватского национализма и сепаратизма, вплоть до открытой агитации о необходимости создания независимого хорватского государства. В 1921 г. его наконец смогли уговорить выйти на пенсию, и он сразу, в свои 43 года, женился – на дочери Йосипа Франка Ольге Франк, разделив политические предпочтения своего тестя, покинувшего этот мир накануне Первой мировой войны. Из рядов Партии права Кватерник логично переходит в ряды усташской организации, быстро продвигается по карьерной лестнице и становится одним из самых близких соратников Анте Павелича. «Венцом» его карьеры становится провозглашение создания Независимого Государства Хорватия по радио Загреба 10 апреля 1941 г.[4] Его сын, Эвген (Дидо) Кватерник наряду с Павеличем, Артуковичем и Будаком является автором концепции этнически чистого хорватского государства, т.е. идейным творцом геноцида сербов, евреев и цыган в НГХ. Однако проблема заключается в том, что супруга Славко Катерника, соответственно, мать Эвгена, была еврейкой (поскольку Йосип Франк, ее отец, был евреем). Ольга Франк умерла (по достаточно убедительному предположению – покончила с собой) в конце 1941 г., как говорит одна из версий, не выдержав тяжести того, что с евреями делают в НГХ. Славко Кватерник опасался, что «Эвген настолько подпал под влияние Павелича, что был готов на убийство собственной матери потому, что она была еврейкой»[5] (оставим за скобками тот момент, что Эвген безусловно был евреем – по матери, что свидетельствует о нездоровом расщеплении сознания усташских фюреров). В итоге отец с сыном бежали от Павелича, Славко окончил свои дни в последнем сражении усташей, где с ними было покончено – Блайбурге, а Эвген в 1962 г. погиб в автокатастрофе в Буэнос-Айресе.
Снова вернемся к событиям, последовавшим за окончанием Первой мировой войны. Подавляющее большинство хорватских австро-венгерских офицеров не остались верны присяге, которую они дали Королевству сербов, хорватов и словенцев. Некоторые растоптали ее сразу же, поставив себя на службу вражеским государствам, а некоторые в 1941 г., когда была создана армия усташского государства. В армии НГХ оказались 3 600 офицеров югославской армии, в том числе 31 генерал, 228 полковников, 245 подполковников, 254 майора, 1 005 капитана и 417 лейтенанта[6]. С другой стороны ряд сербских офицеров в связи с решением власти о включении хорватских австро-венгерских военнослужащих в армию КСХС совершили самоубийство[7].
Австро-Венгрия в Первой мировой войне потеряла около 1,4 млн или 17 % мобилизованных, из примерно 1 млн человек, мобилизованных из Банской Хорватии, Славонии и Далмации не вернулись почти 190 000 чел.[8] Цена победы Сербии в Первой мировой войне – 1 247 435 чел., что составляло 28 % от общей численности населения[9]. В общее государство Сербия вошла без трех пятых своего народного богатства, страна лежала в руинах, разграбленная буквально до «голой кожи». Однако несмотря на это, в КСХС начиная с 1918 г. начинается бурное развитие промышленности в Хорватии и Словении[10].
После создания КСХС часть хорватских офицеров оказалась в изгнании, где они участвовали в создании двух хорватских антиюгославских революционных организаций, связанных с Хорватской партией права (франковцами). Первым из них был Хорватский комитет, созданный в мае 1919 г. в Граце во главе с сыном Йосипа Франка Иво Франком. Комитет, несмотря на преобладание в нем офицерских кадров, находился под руководством гражданских лиц, в основном довоенных членов франковской Партии права. Он выдвигал цель создания независимого хорватского государства, но среди его членов также получила распространение идеология «карлистов» – возвращение на престол Карла IV Габсбурга. Среди «карлистов» особенно выделялся подполковник Степан Дуич. КОднако омитет из-за плохой организации и внутренних конфликтов прекратил свое существование в 1921 г., но некоторые из его членов продолжали поддерживать связь с правашами на родине, а некоторые предпочли присоединиться к другим хорватским эмигрантским организациям, позже вступив в ряды усташей[11].
Другая хорватская эмигрантская организация, называемая «группой Саркотича», носила неформальный характер, ее руководство состояло из генерала Степана Саркотича, подполковника Ивана Перчевича и подполковника Степана Дуича, последний участвовал в работе обеих указанных организаций. «Группа Саркотича» начала свою деятельность примерно в то же время, что и Хорватский комитет, с лидером которого, Иво Франком, у Саркотича и Дуича возникли серьезные разногласия. Группа продолжала работать над «установлением хорватской государственной независимости» на протяжении 1920-х гг., в течение которых они поддерживали связь с Хорватской партией права, в частности, с будущим главой НГХ Анте Павеличем, а также со Степаном Радичем. Эта группа начала тесно сотрудничать с Павеличем в начале 1929 г. после его отъезда из Хорватии, а в первой половине 1930-х годов Перчевич и Дуич стали высокопоставленными должностными лицами в организации усташей[12].
Отметим, что в КСХС (КЮ) Хорватская партия права не заняла видного места на политическом Олимпе, отказавшись от экстремистских формулировок (но не их сути -А.Ф.) и заняв республиканскую позицию. Согласно программе от марта 1919 г. ХПП определила себя как республиканскую и демократическую партию, «поскольку желает, чтобы хорватский народ сам был хозяином в своем хорватском свободном государстве», стремится к «представительному демократическому народно-республиканскому правлению хорватским государством», которое будет возглавляться «президентом республики, носящим исторический титул бан и будет избираться президентом республики на определенное количество лет». «Обладателем верховной власти в этом государстве будет хорватский народ, который будет осуществлять эту власть через своих представителей в хорватском парламенте». Относительно возможности восстановления Габсбургов в Хорватии партия выразила свое мнение в статье «Габсбурги и Хорватская партия права», опубликованной в конце апреля-начале мая 1922 г., вывод которой гласил, что «в Хорватии нет никого, кто на эту династию сегодня все еще рассчитывает и кто хочет ее вернуть», особенно «ХПП не хочет ни вообще, ни в хорватском государстве», «чтобы Габсбурги были его правителями»[13]. Обратим внимание, насколько последовательно и бескомпромиссно праваши, попутно открещиваясь от своих прежних покровителей – Габсбургов – продолжают утверждать тезис о хорватском государстве – хотя речь идет о составной части КСХС.
Относительно прямой массовой преемственности военных ветеранов Первой мировой войны и усташей следует отметить, что усташское движение возникло из правашской среды – студентов, школьников и рабочих (Союз хорватской республиканской (!) правашской молодежи), следовательно, из числа тех, кто в силу молодости не мог участвовать в Первой мировой войне. В течение 1930-х годов хорватские националистические круги на родине, близкие к движению усташей, состояли из националистических или католических интеллектуалов и нового поколения франковской молодежи. В изгнании большая часть членов движения усташей была набрана из рядов хорватской экономической эмиграции. Из 509 усташей, которые с 1934 г. пребывали в Италии, 403 из них, или почти 80 %, родились после января 1900 г., следовательно, они не могли участвовать в Первой мировой войне, особенно в боях с Сербией[14].
Следовательно, в межвоенный период в Хорватии антисербские и антиюгославские настроения хорватских националистических кругов «черпали вдохновение» из прежнего источника – идеологии, во второй половине XIX в. сформулированной идеологами Партии права, Анте Старчевичем и Эвгеном Кватерником[15]. Лейтмотивом, связующим звеном между правашами, усташами, хорватскими коммунистами и неоусташской властью была идейная основа – «хорватское историческое государственное право» – стремление к созданию этнически чистого хорватского государства (включив в его пределы сербские земли, а сербов превратив в «политических хорватов»), неприятие югославской государственности, стремление максимально ослабить Сербию и сербский этнический корпус и общая дегуманизация, зоологическая ненависть, по отношению к сербам.
[1] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: «Новости» (Бачки Петровац: «HL Print»), 2016. С. 316, 334-335.
[2] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: «Новости» (Бачки Петровац: «HL Print»), 2016. С. 462-465.
[3] Novosel F. Hrvatsko-slavonske postrojbe u sastavu austrougarske vojske za vrijeme Prvog svjetskog rata // Scrinia Slavonica : Godišnjak Podružnice za povijest Slavonije, Srijema i Baranje Hrvatskog instituta za povijest. Vol. 10. No. 1. 2010. S. 286.
[4] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: «Новости» (Бачки Петровац: «HL Print»), 2016. С. 368-370.
[5] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: «Новости» (Бачки Петровац: «HL Print»), 2016. С. 449.
[6] Заборављени хрватски злочини у Мачви и Јадру Электронный ресурс] // Савез Срба из региона. 28.05.2018. URL: https://ssr.org.rs/zaboravljeni-hrvatski-zlocini-u-macvi-i-jadru/
[7] Дмитровић Р. Крст на крижу. Београд: «Новости» (Бачки Петровац: «HL Print»), 2016. С. 368.
[8] Novosel F. Hrvatsko-slavonske postrojbe u sastavu austrougarske vojske za vrijeme Prvog svjetskog rata // Scrinia Slavonica : Godišnjak Podružnice za povijest Slavonije, Srijema i Baranje Hrvatskog instituta za povijest. Vol. 10. No. 1. 2010. S. 288.
[9] Скривена историја: Хрватски злочини над српском децом у Првом светском рату [Электронный ресурс] // Србин.инфо. 28.06.2014. URL: https://srbin.info/pocetna/vestidana/skrivena-istorija-hrvatski-zlocini-nad-srpskom-decom-u-prvom-svetskom-ratu/
[10] Заборављени хрватски злочини у Мачви и Јадру Электронный ресурс] // Савез Срба из региона. 28.05.2018. URL: https://ssr.org.rs/zaboravljeni-hrvatski-zlocini-u-macvi-i-jadru/
[11] Gabelica M. Društvo odlikovanih ratnika Hrvata 1914-1918. Prilog istraživanju odnosa Nezavisne Države Hrvatske prema Prvom svjetskom ratu // Historijski zbornik. Vol. 75. No. 2. 2022. S. 247-248.
[12] Gabelica M. Društvo odlikovanih ratnika Hrvata 1914-1918. Prilog istraživanju odnosa Nezavisne Države Hrvatske prema Prvom svjetskom ratu // Historijski zbornik. Vol. 75. No. 2. 2022. S. 249-250.
[13] Gabelica M. Društvo odlikovanih ratnika Hrvata 1914-1918. Prilog istraživanju odnosa Nezavisne Države Hrvatske prema Prvom svjetskom ratu // Historijski zbornik. Vol. 75. No. 2. 2022. S. 250.
[14] Gabelica M. Društvo odlikovanih ratnika Hrvata 1914-1918. Prilog istraživanju odnosa Nezavisne Države Hrvatske prema Prvom svjetskom ratu // Historijski zbornik. Vol. 75. No. 2. 2022. S. 253.
[15] Gabelica M. Društvo odlikovanih ratnika Hrvata 1914-1918. Prilog istraživanju odnosa Nezavisne Države Hrvatske prema Prvom svjetskom ratu // Historijski zbornik. Vol. 75. No. 2. 2022. S. 254.
