Аннотация
Всеподданнейшие отчеты губернаторов белорусских губерний в первые годы правления Николая II показывают, что, несмотря на безусловное признание этого региона национально русским, начальники губерний не имели единых представлений о внутренней политике в крае. Это, как представляется, обусловлено тем, что ни Министерство внутренних дел, ни правительство в целом не реализовывали комплексной целенаправленной политики, а поддерживали те меры, которые были приняты к исполнению десятилетия назад.
_______________________________________________________
Политическая ситуация в литовско-белорусских губерниях в конце XIX века часто находится в тени последующего политического кризиса 1905-1907 гг., существенных политических изменений, которые произошли в жизни страны. В историографии больше места уделяют описанию формирования политической оппозиции самодержавию в преддверии политических потрясений начала века. Однако представления местных властей о политической ситуации в крае, их видение политических проблем и рецептов их решения зачастую остаются на периферии исследовательского интереса. В этой связи обращают на себя внимание всеподданнейшие отчеты губернаторов, на основании которых можно реконструировать политические представления глав губернской администрации в начале правления императора Николая II.
В своем всеподданнейшем отчете за 1896 г. виленский губернатор И.И. Чепелевский считал политическую обстановку в целом спокойной. Единственное, что привлекло его внимание – это попытки забастовок среди рабочих «с целью вынудить хозяев увеличить заработную плату» [1, л. 17]. Администрации удалось не допустить их организации и последствий они не имели. Правда признавалось, что в нескольких случаях забастовки инспирировались по инициативе «неблагонамеренных лиц» [1, л. 17], которых удалось привлечь к ответственности за «политическую неблагонадежность». Губернатор отмечал, что польский «интеллигентный класс … по-прежнему держит себя особняком и видимо уклоняется от сближения с русскими» [1, л. 17 об.]. Однако нарушений действующего порядка поляки не допускали за исключением попыток обхода действующего законодательства, ограничивающего права католиков на приобретение в частную собственность земли. Им отмечалось, что католическое духовенство, «хотя по-прежнему недружелюбно относится ко всему русскому и православному и при всяком обращении к нему прихожан для своих религиозных потребностей старается поддержать в католическом населении религиозный фанатизм и нетерпимость к господствующей религии». Вместе с тем открыто демонстрировать враждебное отношение, по мнению начальника губернии, духовенство решается крайне редко. И.И. Чепелевский не был настроен на политику преследований по религиозному признаку, поскольку посчитал нужным отметить, что при разумном руководстве католических пастырей и при «осторожном и сдержанном образе действий администрации и устранении бесполезно раздражающих мер» [1, л 18 об.] можно обеспечить относительно бесконфликтное сосуществование. Больше политической настороженности у губернатора вызывала еврейская молодёжь, получившая высшее и среднее образование. По его словам, она «представляет самый ненадежный элемент в политическом отношении и требует постоянного и бдительного наблюдения» [1, л. 18 об.-19].
Немного иначе были расставлены акценты во всеподданнейшем отчете витебского губернатора В.А. Левашова за 1896 г. На его страницах он посчитал необходимым охарактеризовать этнокультурный состав населения и подчеркнуть историческое своеобразие губернии. Он утверждал, что ее пространство распадается на три области по составу населения. Так, прилегающие к Псковской и Смоленской губерниям уезды населены «почти сплошь коренными православными белорусами, мало испытавшими на себе влияния Польши и католичества и вследствие близости и постоянным сношении с соседними великорусами Псковской и Смоленской губерний почти от них не отличающимися» [2, л. 373-373 об.]. Вторая полоса из Лепельского уезда и западных окраин Полоцкого, Витебского и Себежского уездов тоже в основном населена «коренными белорусами, но значительно отличающимися от белорусов первой полосы и вследствие продолжительного и интенсивного влияния на них польских панов и католической пропаганды в большой мере усвоившими себе нравы и обычаи польской национальности и частью даже перешедшими в католичество» [2, л. 374]. Здесь уже приходится констатировать наличие сельских католических приходов, значительный процент польских помещиков. Наконец, западные Двинский, Режицкий и Люцинский уезды, населенные преимущественно латышами-католиками и отчасти латышами-лютеранами с помещиками из поляков и немцев, настолько отличаются от остальных уездов губернии, что «русской речи почти здесь не слышно» [2, л. 374 об.].
Несмотря на то, что губернатор указывал на исторически обусловленный факт сильного польского влияния, это не являлось показателем предвзятого отношения к полякам. В частности, губернатор, характеризуя в целом положительное отношение населения к восхождению на престол императора, в своем отчете Николаю II специально отметил, что все «местное дворянство, не исключая дворян польского и немецкого происхождения» [2, л. 379] искренне приняло участие в местных торжествах по случаю коронации государя. Верноподданнический адрес стал в глазах губернатора «доказательством … корректного отношения польского дворянства к Престолу Русской власти и закону» [2, л. 379 об.]. Впрочем, доказательство политической лояльности заключалось не только в адресах и участии в торжествах, но и в том, что не удалось выявить ни одного случая распространения среди польских дворян и интеллигенции антиправительственных воззваний. Вслед за виленским губернатором начальник Витебской губернии отмечал, что католические священники в большинстве случаев «остаются крайне фанатичными и пользуются всякими удобными поводами к распространению польско-католических тенденций». Вследствие постоянного надзора за их деятельностью они не проявляли «своих сепаратистских стремлений в широких размерах», но неоднократно фиксировались случаи отказа ксендзов служить в табельные дни, преподавать основы католической веры на русском языке или допускать к причастию детей, учившихся у православных священников в церковно-приходских школах. Гораздо больше внимания В.А. Левашов уделил проблеме противоправных действий местного крестьянства в отношении земельных собственников, нелегальной миграции в Сибирь. При этом он полагал, что крестьяне, проживавшие в Витебской губернии, привыкли «к свободной и самовольной жизни вдали от закона и твердой власти» [2, л. 382 об.] на историческом пограничье. Эти выработанные историей «основные черты характера и на ряду с нравственной распущенностью» отличают местное население «грубостью, непослушанием и своеволием, доходящим нередко до открытого сопротивления властям» [2, л. 382 об.]. По мнению губернатора, приходилось уповать не столько на увещевания населения во время проповедей духовенством, сколько на введение в губернии земских начальников.
Развернутая характеристика политической ситуации в Гродненской губернии дается на страницах отчета губернатора Д.Н. Батюшкова. Обращает на себя внимание то, что в первых же строках губернатор с удовлетворением констатировал «сближение различных национальностей, входящих в состав местного народонаселения, т.е. главным образом польской и русской, несмотря на различие вероисповеданий» [3, л. 2]. Показателями этого сближения являлись ряд явлений в местной жизни. К ним относились, во-первых, учреждение крестьянами разных вероисповеданий товариществ по покупке земли. Во-вторых, понижение градуса религиозной розни виделось губернатором в увеличении числа межконфессиональных брачных союзов, в которых «отец православный, мать католичка, или наоборот, что также служит к несомненному усилению русского элемента в крае, так как дети от подобных смешанных браков, по действующему законоположению должны быть безусловно православными» [3, л. 3]. В-третьих, увеличение за последние годы процента детей-католиков, посещающих православные церковно-приходские школы. Это, по мнению губернатора, означало уменьшение негативного отношения к православным священникам. В-четвертых, отмечалась тенденция к росту доли помещичьего русского землевладения, что вынуждало местное польское дворянство относится «к ним с большим вниманием, не чуждаясь сближения с ними, хотя по необходимости» [3, л. 4]. Наконец, последним положительным явлением в местной политической жизни губернатор считал распространение русского языка, «который становится общеизвестным, чего не было еще в сравнительно весьма недавнее время» [3, л. 4 об.]. Сохранение позиций польского языка среди католиков обусловливалось им тем, что польский с первой четверти XVII века являлся языком дополнительного богослужения и проповеди в римско-католической церкви. В целом все эти тенденции являлись следствием проводившейся более тридцати лет внутренней политики, направленной «на усиление русского элемента в исконном русском крае, бывшем лишь во временном отчуждении, и окончательно воссоединенном к Российской империи с небольшим сто лет тому назад» [3, л. 5]. Вместе с тем Д.Н. Батюшков был вынужден признать, что процесс по сближению губернии с остальной империей в национальном отношении идет не так быстро, как этого бы хотелось. Доказательством этого он считал факт того, что за 35 лет лишь около половины земельной собственности перешло от «лиц польской национальности». В большинстве уездов губернии землевладельцы-католики численно превосходят русских помещиков. В этой связи губернатор предлагал активизировать деятельность Крестьянского поземельного банка с целью перепродажи выкупаемой им земельной собственности помещиков-католиков в руки не только крестьян, но и представителей всех сословий. Это, по мысли Д.Н. Батюшкова, привело бы к увеличению доли русского землевладения, а вместе с ним и русского влияния. Еще одной полезной мерой гродненский губернатор считал поощрение создания совместных общественных объединений. В частности, он испрашивал согласия Министерства внутренних дел на открытие «вольных пожарных обществ», в состав которых «могут входить все местные жители без различия сословий, вероисповедания и национальностей» [3, л. 7 об.]. Такая политическая технология позволила бы «дать возможность членам различных национальностей познакомиться друг с другом, сблизиться и затем прекратить обособленность, проявляемую еще лицами польской национальности» [3, л. 7 об. – 8]. Д.Н. Батюшков обращал внимание императора на то, что последние 30 лет в губернии «не было разрешаемо никаких частных, ни общественных собраний» [3, л. 8], а значит не было и возможности для того, чтобы заложить основы для совместной объединительной деятельности.
Отдельно стоит охарактеризовать всеподданнейший отчет минского губернатора кн. Н.Н. Трубецкого за 1897 г. Этот рапорт на имя императора Николая II примечателен тем, что являлся продолжением ряда ежегодных донесений губернатора, в которых среди прочих губернских вопросов на первый план им выдвигалась проблема дополнительного богослужения на русском языке в католических приходах Минской губернии. В частности, кн. Н.Н. Трубецкой констатировал осознанный саботаж католическим духовенством всех попыток ведения проповедей на русском языке. Несмотря на санкции, римско-католическая церковь использовала против этой меры все возможные методы, начиная от оставления приходов без пастырей, если последние решались проповедовать на русском языке, до осознанного подлога в толковании административных распоряжений властей, «черного» пиара, когда, например, допуск русского языка в католический храм трактовался как первый шаг к переводу верующих в православие или распространение слухов о необходимости освящения костелов из-за осквернения их русским языком. Причина таких действий, по мнению губернатора, заключалась «в нежелании польского дворянства и духовенства дать католикам Западного края возможность понять, что можно оставаться католиком и в то же время быть русским; в нежелании их отделить вопрос вероисповедания от вопроса национальности» [4, л. 704 об.]. В этом отношении местные ксендзы «заявили себя не служителями алтаря, а служителями политики и убежденными агентами польского дворянства, все еще лелеющего мечты о возможности восстановления польского владычества» [4, л. 704 об.]. Губернатор настаивал на необходимости последовательного курса в отношении католической церкви, не допуская в ее адрес уступок, которые будут подаваться как победа церкви над российским правительством.
Таким образом, всеподданнейшие отчеты на имя императора Николая II показывают поддержку губернаторами политической декларации о русском характере управляемых ими губерний. Вместе с тем просматривается отсутствие проведения ими конкретной единой системы внутриполитических мероприятий, поскольку каждый губернатор подчеркивал важные для него стороны политической жизни губернии, а не докладывал о реализации системной внутренней политики в регионе, отчитываясь по общим для всех показателям политического курса. Так, витебский губернатор В.А. Левашов больше заботился о необходимости введения в губернии института земских начальников. Виленский губернатор И.И. Чепелевский обозначил необходимость политического надзора за радикализирующейся еврейской молодежью и взвешенной политики в отношении католиков. Глава же Гродненской губернии Д.Н. Батюшков настаивал на необходимости увеличения русского землевладения и непродуктивности политики запретов на проявление гражданской инициативы. Общим моментом стало подчеркивание негативной роли католического духовенства, деятельность которого, по мнению губернаторов, была направлена на поддержание отчужденности среди католиков в интересах польского национализма.
- РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5278.
- РГИА. Ф. 1263. Оп. 2 Д. 5335.
- РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5336.
- РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5346.
