После поэтапного включения Подкарпатской Руси в состав Венгрии (ноябрь 1938 г., март 1939 г.) новые власти с настороженностью следили за духовенством и верующими православной конфессии (17,2 % населения региона). В апреле 1939 г. в отчете венгерской контрразведки сообщалось о фактической тождественности понятий «панславизм» и «православие» в реалиях Подкарпатской Руси [1, л. 7]. В отчете ужгородского пограничного полицейского капитаната утверждалось: «Все православные священники – несомненно панслависты, служат великорусским идеям». В данном отчете особое внимание уделялось ужгородской Покровской церкви, построенной в 1930 г. архитектором В. Коломацким в честь русских воинов, погибших в годы Первой мировой войны в Карпатах. Автор отчета считал кощунством надпись на венгерском языке о том, что в церкви молились об упокоении русских солдат: «Открытие таблички с этой надписью – надругательство над венгерским чувством и презрение к венгерской государственной идее и военной мысли». Распространение православия в ХХ в. чиновник связывал преимущественно с позицией властей Чехословакии (в состав этого государства в межвоенный период входила Подкарпатская Русь): «Чехи пытались внедрить в общественное сознание мысль, что православная религия – истинная вера русинов, греко-католики и венгры подвергались репрессиям. Таким образом, укрепившаяся православная церковь и ее священники сегодня молча и тайно стремятся пересмотреть границы Святого Стефана» [2].
Чиновником ужгородского пограничного полицейского капитаната в апреле 1940 г. был подготовлен более подробный отчет под названием «Панславистское движение в Подкарпатье», адресованный министерству внутренних дел Венгрии. В отчете была представлена обширная историческая справка об истоках русофильских настроений значительной части населения региона. Автор документа упрощенно трактовал природу данного явления исключительно в контексте деятельности «шпионов» из Российской империи, активное содействие которым оказывала православная церковь: «Российская империя, границы с которой были открытыми, в большом количестве поставляла всевозможные сомнительные издания, инициировала волнения панславистских лиц; шпионы наводнили Подкарпатье. Издания, пропагандировавшие российский ирредентизм, бесплатно поступали в приграничье, письма политического содержания венгерская почта снисходительно пропускала. Привезенные из царской империи ритуальные книги использовались в рутенских церквях, и в результате постепенного изменения контуров духовной жизни Подкарпатья Ужгород, Мукачево и другие населенные пункты превращались в центры подрывной работы» [3]. Далее подробно освещался процесс перехода русинов из греко-католической церкви в православную в начале ХХ в., Мармарош-Сигетские процессы, в ходе которых данные лица обвинялись в государственной измене. Активисты православного движения (в частности, А. Кабалюк) рассматривались исключительно в качестве агентов России.
Примечательно, что подобные трактовки были характерны для венгерских научных и научно-популярных изданий того времени. Так, Т. Бачинский в одной из энциклопедических статей продажу в Подкарпатской Руси с 1711 г. по 1770 г. книг из Владимира, написанных кириллической азбукой, назвал проявлением «экспансии панславизма, русской реакционной политики национализма, автократии и православия» [4, 112. old.]. Венгерский славист русинского происхождения А. Годинка считал поставки книг из Российской империи началом распространения прорусских настроений, что, на его взгляд, являлось явлением сугубо внешним и искусственным [5, c. 49]. Такие выводы были характерны и для фундаментального издания «Русины» авторства Ш. Бонкало, увидевшего свет в 1940 г. Приверженность значительной части интеллигенции Подкарпатской Руси XIX – начала ХХ вв. панславистским и русофильским идеям автор объяснял главным образом деятельностью русских шпионов. При этом Ш. Бонкало утверждал, что среди местного населения идеи русофильски настроенной интеллигенции не имели существенного отклика, а также считал произведения таких авторов низкокачественными с художественной точки зрения (так, знаменитое «русинское кредо» А. Духновича автор книги «Русины» считал «примитивным и наивным»). Историк заявлял, что к моменту выхода книги панславистские тенденции в Подкарпатской Руси были полностью отвергнуты [6]. Подобными трактовками изобилует и работа венгерского ученого, депутата нижней палаты парламента К. Ратца «История панславизма», вышедшая в 1941 г. Значительная часть данного исторического сочинения посвящена общественно-культурной работе русофилов Подкарпатской Руси в XIX – начале ХХ вв. Деятельность А. Добрянского трактовалась автором как «борьба против венгерских устремлений, которые сводились к равенству всех народов в рамках единой венгерской политической нации [7, 154. old.]. При этом К. Ратц утверждал, что данные настроения не находили отклика у большинства русинов, которые «всегда сохраняли теплое отношение к венграм» [7, 129. old.]. Инициированная О. Грабарь, А. Добрянским и И. Наумовичем кампания массового перехода русинов греко-католического вероисповедания в православную веру называлась «изменой», «отчаянной махинацией в отношении государства», которую оплачивала Россия [7, 204–205. old.]. Показательно, что даже такие поверхностные трактовки «неудобных» для венгерской власти событий можно встретить исключительно в научных изданиях, не рассчитанных на массового читателя. Пропагандистская публицистика полностью игнорировала подобные сюжеты, которые не вписывались в сконструированную стереотипную картину «братства между русинами и венграми».
Православное духовенство Подкарпатской Руси ощущало на себе постоянное давление со стороны местных властей, терпело нападки и унижения со стороны венгерской администрации, военных. В одном из отчетов полицейского капитаната Ужгорода подчеркивалось, что значительная часть православных священнослужителей «к сожалению, не дружественна нам (венграм – О.К.)»: «Если они выходят за рамки профессии священника и используют ее для прикрытия своей антигосударственной деятельности, против них независимо от их сана нужно действовать максимально жестко. Ошибочно думать, что лояльное отношение способствует их покладистости, они рассматривают нашу лояльность как слабость» [2]. Отец Боголеп (Церковник) вспоминал, что особенно тяжелым положение православного духовенства края стало после начала войны Германии с СССР: «В с. Ганичи был арестован иеромонах Зосима (Попович). В тюрьме он умер, так как был пожилой и болел туберкулезом. В с. Теребля был арестован и отправлен в тюрьму в Дебрецен Вениамин (Керечанин) за шпионаж в пользу СССР. Венгры ничего не доказали, выпустили под поруку прихожан, но держали под полицейским надзором. В с. Калины солдаты издевались над отцом Г. Плиско. Ворвались в дом, хотели избить его и жену, но защитили односельчане». В 1941 г. были арестованы священники Феодосий (Росоха) из Воловца и Иоанн (Иваняс) из с. Канора. Первый был приговорен к пожизненному заключению, второй – к 10 годам тюрьмы. В 1942 г. венгры насильственно угнали в лагерь священника из с. Синевир Феодосия (Горвата), который оттуда не вернулся. В 1944 г. был арестован и содержался в тюрьмах в Мукачево, Берегово, Будапеште священник Иоанн (Мучичко) [8, л. 3–4]. Военный комендант с. Бедевля запретил самому отцу Боголепу ходить в город и сёла, дабы тот не мог «вести антигосударственную пропаганду, разносить православную заразу». В 1940 г. отец Боголеп ехал в одном вагоне с венгерскими солдатами. Те издевались над его священнической бородой, хотели ее вырвать. В 1943 г. произошел аналогичный случай, бороду подожгли. В 1944 г., когда в селе располагалась саперная часть, отца Боголепа неоднократно избивали венгерские солдаты [9, л. 22–23].
Представители православного духовенства направляли множество жалоб на отношение к ним венгерских чиновников и военных в различные инстанции, большинство из них оставалось без ответа. Один из немногочисленных примеров положительной реакции властей на жалобу православных священнослужителей связан с судьбой монастыря в с. Теребля. 7 июня 1940 г. венгерские жандармы разогнали монахов и закрыли монастырь. Вениамин (Керечанин) в письме в епархиальное управление писал: «Нас загнали в село в церковный дом. Я был три раза у начальника жандармерии, он пугал тюрьмой. Прошу Вас обратиться с жалобой к правлению в Ужгороде и Хусте или сразу в Будапешт». 22 июня 1940 г. монахи написали письмо премьер-министру Венгрии П. Телеки с просьбой вернуть монастырь: «Мы, иноки православного монастыря на селе Теребля, жили спокойно, не вмешивались ни в какие политические дела, работаем своими руками на монастырском хозяйстве и молимся за весь род христианский, дня 7 июня 1940 г. закрыли от нас монастырь, а иноков согнали в село, на произвол судьбы оставили монастырское хозяйство на одного хлопца, который не в силах сохранить хозяйство». Уже 17 августа регентский комиссар (руководитель венгерской администрации в Подкарпатской Руси) Ж. Перени сообщил премьер-министру, что 5 июля монахам было разрешено вернуться в обитель: «Что касается причин выселения, командующий 8-го корпуса лейтенант Челейни мне сообщил, что заподозрил монахов в шпионаже. Я попросил военного командира, чтобы военные лица не вмешивались в вопросы, которые относятся к компетенции гражданской администрации» [10, с. 59].
Принадлежность к православной конфессии автоматически рассматривалась венгерскими властями как склонность к «антигосударственной деятельности». Весной 1940 г. сотрудники службы безопасности раскрыли «великорусскую акцию саботажа с целью провоцирования недовольства в среде мирного русинского населения». Среди участников данной кампании назывались Г. Полончак (православный священник из с. Великие Лучки), Г. Пащенко из с. Заднее, два православных священника из с. Иза. Так, Г. Полончак был заподозрен в разборе железнодорожных путей вблизи границы, учиненном группой неизвестных лиц. Никаких доказательств, впрочем, в отчете не приводилось [11, л. 17–20.]. Более того, опасными считались и контакты греко-католиков с православными священнослужителями. В 1940 г. полицейский капитанат Ужгорода направил в министерство внутренних дел несколько отчетов, посвященных личности нотариуса с. Среднее Водяное близ Рахова, греко-католика по вероисповеданию М. Багосты. В отчете от 31 августа 1940 г. отмечалось: «Он (М. Багоста – О.К.) открыто возбуждает в среде русинов антивенгерские настроения. В своем управлении говорит по-русински, хотя в этом селе живут и румыны. … Вероятно, обсуждает текущую ситуацию с двумя православными священниками» [12]. Из отчета от 8 ноября 1940 г. узнаем о дальнейшей судьбе М. Багосты: «В последнее время неоднократно говорил друзьям, что хочет стать православным священником, чтобы иметь больше возможностей нагнетать в кругу своих последователей антивенгерскую атмосферу. Неоднократно агитировал к попыткам бегства в Россию, вероятно, за это его следует наказать. Интернирован по решению регентского комиссара [13]».
Таким образом, в большинстве случаев венгерские чиновники рассматривали православных священнослужителей и верующих Подкарпатской Руси как скрытых или явных «врагов государства». Авторы полицейских отчетов предлагали упрощенные и стереотипные трактовки природы православной церкви в регионе, которые сводились к слабо аргументированным обвинениям в адрес «подрывной деятельности» Российской империи и (в межвоенный период) правительства Чехословакии. Венгерские чиновники, провластные ученые и публицисты в подавляющем большинстве случаев не пытались понять истинные духовные потребности православных жителей Подкарпатской Руси. Это стало одним из индикаторов общей неспособности венгерского режима удовлетворить национально-культурные запросы жителей края.
Литература
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-8091, оп. 46, д. 41.
2. Magyar Nemzeti Levéltár Országos Levéltára (MNL OL), f. K 149, 221. cs., 1940, 8. t.
3. MNL OL, f. K 149, 221. cs., 1940, 8. t., 1940.04.12.
4. Bacsinszky, T.: A magyar-orosz lakosság néprajza // Ungvár és Ung vármegye (Ungvár és Ung vármegye községei), főmunkatárs Z. Tar, Ungvár, 1941.
5. Годинка, А.: Першое и вступное слово мое ид честным членам Подкарпатского Общества Наук // Антоній Годинка. Час гурше ги вода… (Русинські тексты), матеріал зобрав, ушорив, коментарії застачив и вступноє слово написав М. Капраль, Нїредьгаза, 2005.
6. Bonkáló, S.: A rutének, URL: www.sulinet.hu/oroksegtar/data/magyarorszagi_nemzetisegek/altalanos/a_rutenek/.
7. Rátz, K.: A Pánszlávizmus története, Budapest, Athenaeum, 1941, 154. old.
8. ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 62, д. 1.
9. ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 62, д. 5.
10. Данилець, Ю.: Становище православної церкви на Закарпатті в 1938 р. – на поч. 1941 р. // Українська гунґаристика. Наукове періодичне видання, 2019, № 1.
11. Государственный архив Закарпатской области, ф. 92, оп. 1, д. 3, л. 17–20.
12. MNL OL, f. K 149, 1. cs., 1941, 6. t., 1940.08.31.
13. MNL OL, f. K 149, 1. cs., 1941, 6. t., 1940.11.08.
