Национальная политика в Советской Беларуси межвоенного периода во многом определялась внешнеполитическим фактором: этнические белорусские земли западнее Минска по результатам Рижского договора 1921 г. были включены в состав Польши. Минску было выгодно продемонстрировать позитивное отношение к национальным меньшинствам (в том числе к полякам, проживавшим на территории БССР). Особенности советской национальной политики были особенно очевидны в сравнении с избранным властями Второй Речи Посполитой курсом в отношении меньшинств. Если в Польше к 1939 г. было практически ликвидировано образование на белорусском языке, то в Советской Беларуси велась планомерная работа по развитию сети польскоязычных школ. Для кадрового обеспечения их деятельности был создан Минский польский педагогический техникум (далее – Польпедтехникум). В функционировании этого учебного заведения выпукло проявил себя один из самых неоднозначных аспектов советской политики довоенного времени – стремление сформировать модерную национальную идентичность у населения, мыслящего совершенно иными категориями. Объектом таких «этнических экспериментов» стали и жители белорусских земель, которые традиционно отождествляли себя с поляками исключительно ввиду исповедования католической религии и зачастую не имели ни малейшего представления о национальной польской культуре, совершенно или почти не владели польским языком.
Минский Польпедтехникум начал свою деятельность в 1922 г. на базе организованных годом ранее учительских курсов. Курс обучения в техникуме первоначально был шестилетним, затем, по мере увеличения числа семилетних польских школ, пятилетним, а с 1927/1928 учебного года – четырехлетним. Поступающие должны были владеть знаниями в пределах семилетней школы. При этом выпускники польской семилетки принимались без экзаменов, в то время как лица, окончившие белорусские школы, сдавали экзамен по польскому языку [5, л. 44].
Весьма остро стоял вопрос педагогических кадров. В 1924 г. коллектив техникума состоял из 22 преподавателей, но только для двух из них учебное заведение являлось основным местом работы. Языком обучения в техникуме был польский язык, однако двое преподавателей вели занятия на белорусском языке, трое – на русском [9, с. 124–125]. В последующие годы ситуация практически не изменялась. Администрация учебного заведения пыталась перевести обучение полностью на польский язык, но из-за нехватки профессиональных преподавателей осуществить данное мероприятие не удалось. В 1926 г. секретарь ячейки Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии (далее – КП(б)Б) при Польпедтехникуме, директор Я. Клыс отмечал: «Мы держим курс на польских преподавателей, но лучше брать русского педагога, чем не иметь педагога вовсе». Отдельные преподаватели физически не успевали с одного место работы на другое, в результате чего зачастую их лекции срывались. Безусловно, такие явления негативно сказывались на учебном процессе [2, л. 55]. Несмотря на то, что Польпедтехникум позиционировал себя как учебное заведение для поляков Советской Беларуси, его студентами являлись представители и иных национальностей. Директор техникума М. Вайнер, выступая на заседании Минской окружной национальной комиссии в марте 1928 г., отметил, что наряду с поляками (75,4%) в техникуме обучалось значительное число белорусов (20,1%) и евреев (4,5%) [6, л. 147].
Своего рода «сегрегация» по этническому принципу, подогреваемая отдельными преподавателями Польпедтехникума, нередко становилась причиной локальных межнациональных конфликтов в стенах учебного заведения. Один из наиболее громких инцидентов в 1928 г. рассматривала специальная комиссия Народного комиссариата просвещения (далее – НКП) БССР. Комиссия пришла к выводу, что в Польпедтехникуме имели место проявления и польского, и белорусского национализмов. Главным зачинщиком конфликтов был назван активный деятель белорусизации, историк, этнограф, фольклорист и архивист А. А Шлюбский, который преподавал в Польпедтехникуме белорусский язык: «Комиссия констатирует, что открытое проявление польского шовинизма и обострение межнациональных непониманий вызваны, безусловно, неправильным направлением работы преподавателя белорусского языка Шлюбского, который под видом педагогических принципов часто проводит довольно выразительную линию белорусского национализма». Комиссия полностью поддерживала «решительные требования со стороны некоторых преподавателей, а также некоторых руководителей студенческих организаций» более широкого использования студентами польского языка в повседневной жизни. Это «и вызвало разные нарекания и жалобы со стороны отдельных студентов, которых поддерживал преподаватель Шлюбский». С другой стороны, комиссия не согласилась с доводами польского студенческого актива, пытавшегося объяснить «факты открытого проявления польского национализма» исключительно ответной реакцией на действия А. А. Шлюбского и его приближенных. По мнению инспекторов, питательной почвой для польского национализма являлось значительное количество «мелкобуржуазного элемента» среди студенчества. Комиссия рекомендовала администрации техникума немедленно уволить преподавателя А. А. Шлюбского, перевести все обучение на польский язык, вести агитацию более широкого использования студентами польского языка в быту. Комиссия считала недопустимыми имевшие широкое распространения случаи, когда поступавшие в Польпедтехникум молодые люди совершенно не знали польский язык [7, л. 263–264].
Учебное заведение не могло полностью удовлетворить возраставший спрос на учителей польских школ. Количество польскоязычных учебных заведений в БССР увеличивалось довольно быстрыми темпами. В 1922 г. было создано 73 польские школы, где работало 111 учителей, в 1931/1932 учебном году школ насчитывалось уже 260 [1, с. 45]. Острый дефицит учителей вынуждал чиновников НКП БССР снимать студентов, еще не окончивших техникум, и отправлять их на работу в школы [3, с. 140]. В Польпедтехникуме, в отличие от аналогичных учебных заведений РСФСР, на первом и втором курсах педагогические дисциплины не изучались. В результате профессиональные навыки молодых людей, не окончивших полное обучение в техникуме, были недостаточно сформированными [7, л. 321]. Тем не менее, по мнению сотрудника НКП БССР Ф. Анджека, бывшие учащиеся техникума (в том числе те, кто покинул учебное заведение досрочно) являлись «лучшей частью польских учителей в деревне» [3, с. 140].
Первая половина 1930-х гг. – крайне неоднозначный этап функционирования Минского Польпедтехникума. С одной стороны, центральные власти в борьбе с проявлениями белорусского национализма были готовы к определенным уступкам в деле удовлетворения культурных запросов польского национального меньшинства. С другой стороны, хроническая нехватка средств не позволяла преобразовать Минский Польпедтехникум в действительно солидную образовательную институцию. В отчете, составленном сотрудниками Комиссии Центрального комитета (далее – ЦК) КП(б)Б по итогам обследования состояния Минского Польпедтехникума (ноябрь 1932 г.), содержалась информация, свидетельствовавшая о хроническом характере проблем данного учебного заведения. Ощущалась нехватка учебников по многим дисциплинам, «совсем не было учебников на национальном языке». В среднем один учебник приходился на 10 студентов, что отнюдь не способствовало улучшению их успеваемости. Не хватало тетрадей, техникум не имел мастерской и помещения для занятия физической культурой. Материальное обеспечение студентов было крайне скудным. Только 65% студентов получали стипендии, размер которых (26 рублей 2 копейки у первокурсников, 33 рубля 30 копеек у студентов старших курсов) был сопоставим со стоимостью двухразового питания в столовой техникума (32 рубля), не отвечавшего даже скромным советским требованиям и нормам. Отсутствовала дифференциация стипендий в зависимости от успеваемости студентов. Из-за нехватки сезонной обуви большое количество студентов болело и пропускало занятия. Не лучшими были условия проживания студентов в общежитии: «Плохо отражается на занятиях группирование студентов разных курсов в одной комнате, а также отсутствие вечером освещения. Вообще нет ламп, вследствие чего, когда гаснет электричество (что случается часто), пропадает даром время для занятий. В комнатах холодно, опал производится через два дня на третий. … Среди студентов господствовали «пессимистические настроения, главным образом из-за материальной необеспеченности» [8, л. 265–268].
Из 18 преподавателей только 10 были поляками (шестеро – белорусами, двое – евреями). Некоторые преподаватели, вопреки требованиям, вели занятия на белорусском языке (Б. А. Цитович, политехнизация; В. К. Цвирко, рисование и черчение; И. Н. Гринкевич, природоведение). Особое недовольство членов комиссии вызвала педагогическая деятельность преподавателя военизации В. К. Хаецкого – поляка по происхождению, который, тем не менее, вел занятия на белорусском языке. К работе преподавателей у членов комиссии также имелись серьезные замечания. В отчете отмечалось, что обучение велось по старым программам, теоретические занятия не были связаны с практикой, некоторые преподаватели не имели необходимой подготовки. Фиксировались факты срыва занятий и опоздания на них как со стороны преподавателей, так и со стороны студентов. Отсутствовало твердое расписание, в лучшем случае оно составлялось на неделю [8, л. 264–265].
С середины 1930-х гг. начался новый этап в политике советской власти в отношении польского населения. Кроме общих изменений в национальной политике (сворачивание активной фазы белорусизации, переход к интернационализации культурной жизни) этому содействовало значительное ухудшение советско-польских отношений после подписания польско-германского договора 1934 г. Началась волна репрессий против поляков, которые обвинялись в шпионаже в пользу Польши [1, с. 46]. В докладной записке Народного комиссара просвещения БССР А. И. Дьякова на имя второго секретаря ЦК КП(б)Б Д. И. Волковича (2 февраля 1937 г.) сообщалось, что в Минский Польпедтехникум с момента его открытия «пролазили контрреволюционные, троцкистские, националистические элементы» «с целью проведения там вредительской работы». В 1933–1936 гг. были сняты со своих должностей (в некоторых случаях – арестованы) следующие лица: директора Ф. П. Зарембский (исключен из партии как «колчаковец и националист» в 1935 г.), И. И. Кукелко (разоблачен как «националист и шпион», арестован органами НКВД), С. В. Калиновский (исключен из партии и снят с должности как «троцкист» в 1934 г.), преподаватели З. А. Ромашевский (преподавал польскую литературу, неоднократно арестовывался органами НКВД), Загоровский (преподавал педагогику, снят с работы в 1935 г. за «идеализацию троцкизма»), Осташевский (преподавал географию, исключен из партии при проверке документов) и др.
Пик репрессии в рамках «польской акции» пришелся на 1937–1938 гг. С августа 1937 г. по сентябрь 1938 г. по «польской линии» были арестованы 21 407 человек, среди которых – цвет польскоязычной интеллигенции Советской Беларуси [4, с. 52]. На протяжении 1935–1939 гг. были ликвидированы все польские школы, они преобразовывались в белорусские либо в смешанные русско-белорусские учебные заведения [1, с. 46]. В таких условиях существование Минского Польпедтехникума становилось невозможным. В 1937 г. техникум был закрыт, многие преподаватели были арестованы как «польские шпионы» и расстреляны [10, с. 94–95].
Таким образом, деятельность Минского Польпедтехникума в 1920-е – 1930-е гг. была подчинена национальному курсу властей БССР по воспитанию «польской пролетарской» интеллигенции, лояльной советскому режиму. Данное учебное заведение, как и иные учреждения и организации национальных меньшинств Советской Беларуси, должно было продемонстрировать преимущества национальной политики СССР, стать инструментом идеологической экспансии Советского Союза против сопредельных государств. Польпедтехникум, однако, не обладал необходимой кадровой и материальной базой для того, чтобы качественно выполнить возложенную на него задачу. Не все преподаватели техникума и представители органов власти понимали сложившуюся на протяжении веков этнокультурную ситуацию белорусских земель: многие жители этих территорий считали себя поляками в первую очередь потому, что являлись католиками. При этом они часто имели туманные представления о польской культуре и в недостаточной степени владели польским языком. В силу различных жизненных обстоятельств такие молодые люди, окончив польскоязычные семилетние школы, поступали в Польпедтехникум. С одной стороны, администрация и отдельные преподаватели техникума принуждали студентов к резкому переходу на польский язык не только на занятиях, но и в повседневной жизни. С другой стороны, активные деятели белорусизации, работавшие в техникуме ввиду нехватки польскоязычных преподавательских кадров, поощряли использование студентами белорусского языка и тем самым ставили под сомнение саму необходимость существования Польпедтехникума. Все это вело к национально-культурной дезориентации молодых людей и не способствовало подготовке учебным заведением высококлассных специалистов. Переход к принципам интернационализации в культурном строительстве, усиление политических репрессий обусловили ликвидацию Польпедтехникума в 1937 г.
Литература
1. Альшэўская С. І., Йоцюс В. А. Некаторыя аспекты развіцця культуры польскага этнаса ў БССР (міжваенны перыяд) // Европа: актуальные проблемы этнокультуры.Минск, 2011. С. 45–47.
2. Государственный архив Минской области. Ф. 162п. Оп. 1. Д. 211. Л. 55.
3. Дасягненні ў культурна-асьветнай працы сярод нацыянальных меншасьцяй у БССР к 10-й гадавіне Кастрычніцкай рэвалюцыі // Асвета. 1927. № 7. С. 135–142.
4. Жук В. Н. Из истории польского национального меньшинства в БССР (20–30-е годы ХХ столетия). Минск: Ковчег, 2008. 52 с.
5. Жук В. Н. Польское национальное меньшинство в БССР (1921–1939 гг.): дисс. … канд. ист. наук: 07.00.02. Минск, 2008. 144 л.
6. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 42. Оп. 1. Д. 1684.
7. НАРБ. Ф. 4п. Оп. 1. Д. 3521.
8. НАРБ. Ф. 4п. Оп. 1. Д. 6130.
9. Праца Польскага Педагагічнага Тэхнікуму ў Менску і яе сучасныя вынікі // Асвета. 1927. № 5. С. 123–125.
10. Сянькевіч Г. Р. Народная адукацыя і педагагічная навука ў Беларусі (1917–1945 гг.). Мінск: Народная асвета, 1993. 495 с.
