Положение Православия на восточнославянских землях Речи Посполитой в конце XVI – первой половине XVII в. было связано с процессами, происходившими внутри Киевской митрополии, а также особенностями развития Католицизма и протестантизма в Европе и Речи Посполитой.
В середине и третьей четверти XVI века протестантизм распространился в значительной части Европы. Ответом на вызов времени и попыткой преодоления внутрицерковного кризиса явилась Католическая реформа. Преобразования в Католической Церкви начались задолго до Реформации – во второй половине XV века, кульминацией же их стали декреты Тридентского Собора (1545–1563)[1]. Постановления Тридентского Собора имели определяющее значение для дальнейшего развития европейского Католицизма.
Ожесточенная борьба Католицизма с протестантизмом (Контрреформация) достигла своего апогея в конце XVI – первой половине XVII в. Заключительным событием этой борьбы стала Тридцатилетняя война (1618–1648), завершившаяся Вестфальским миром 1648 г. По словам известного историка М.В. Дмитриева, «римская централизация потерпела поражение, хотя и победа протестантизма … была далеко не абсолютной и повсеместной»[2]. Раскол западного христианского мира приобрел окончательно необратимый характер. Однако Рим не признал условий Вестфальского мира и «продолжал настаивать на необходимости искоренения «ересей» в Европе»[3].
Религиозное противоборство имело место и в Речи Посполитой, где наибольшего успеха Реформация достигла в третьей четверти XVI в. Однако уже в конце столетия набрала силу Контрреформация и к середине XVII в. монополия Католицизма в стране была практически восстановлена.
Борьба Католицизма и протестантизма оказала большое влияние на положение Православной Церкви в Речи Посполитой. Задачей Контрреформации являлось сокрушение протестантизма, а также расширение влияния Католической Церкви в Европе и за ее пределами. Этому принципу католической политики в отношении некатолического мира соответствовала идея Унии Церквей. Результатом практического применения экклезиологической схемы Католицизма явилась Брестская Уния 1596 г. Уния в Бресте была провозглашена во время, когда набирала силу не только Контрреформация, но и Католическая реформа, и в конце XVI – первой половине XVII в. Православной Церкви в Речи Посполитой пришлось взаимодействовать уже с посттридентским Католицизмом, что имело огромное значение для дальнейшего развития событий[4].
Посредством Католической реформы была осуществлена модернизация европейского Католицизма. С одной стороны, заметное укрепление (с 1570-х годов) Католической Церкви давало православным и униатам пример для подражания. С другой стороны, экклезиология Тридентского Собора и Католической реформы была «последовательно централистской»[5].
Политика Рима и деятельность курии в отношении православных на восточнославянских землях подчинялась определенным императивам, продиктованным характером Тридентских декретов.
В булле «Unam sanctam» (1302 г.) папы Бонифация VIII говорится: «Есть единая святая церковь … вне которой нет спасения. … Если греки или другие не считают их [Римских пап – К.А.] преемниками Петра, то они не принадлежат к овцам Христовым… Мы заявляем, утверждаем, определяем и провозглашаем, что для спасения каждого человека необходимо подчинение Римскому Первосвященнику»[6].
Попав в «Corpus juris Canonici», булла «Unam sanctam» стала общим церковным законом Католической Церкви.
Вполне закономерно, что в конце XVI – первой половине XVII в. основными принципами Католической Церкви явились интеграция, унификация и централизация. В осуществлении этих трех принципов ни доктрина, ни практика тогдашнего Католицизма не допускала компромиссов. М.В. Дмитриев пишет, что в такой ситуации «unio не могла быть помыслена иначе как unitas. Прозелитизм отвечал духу Католической Реформы много больше, чем экуменизм. Эта бескомпромиссность в сочетании с гибкостью в достижении тактических целей делала практически невозможным диалог с другой конфессией, предполагая только безоговорочное подчинение … униатской церкви Украины и Белоруссии Риму»[7].
Уния оказалась продолжением Католической реформы в отдельном регионе, которое должно было повлечь за собой поглощение одной Церкви другой и постепенное стирание различий между ними.
Следует указать на совсем иное восприятие Унии на Востоке, где Православную Церковь и Церковь Католическую считали равноправными и потому «стремились к общению в таинствах между Римом и Киевом, но не к отношениям зависимости»[8].
В ранней восточной экклезиологии был разработан порядок взаимоотношений восточных Церквей с Церковью, которую возглавлял первый епископ христианского мира. По древнему порядку «пентархии» все местные Церкви имели взаимоотношения между собой и римским епископом как первым среди равных. Таким образом, утверждалось принципиальное равноправие основных патриарших престолов, первенство же Рима представляло собой первенство чести (primatus honoris), а не власти, и определялось тем, что в свое время Рим был столицей империи. Уния должна была стать важнейшим шагом на пути к восстановлению этих взаимосвязей.
Однако, в Риме в XVI в. не хотели руководствоваться тем, что отношения восточных Церквей-сестер с римским епископом должны быть совсем иными, чем отношения латинских епархий. Потому и при заключении Брестской Унии католики настаивали на безоговорочном принятии примата папы и «были глухи к последующим предложениям о пересмотре концепции Унии, в результате чего две церкви находятся в отношении друг к другу в расколе со времени рубежа XVI и XVII вв.»[9].
В XVI–XVII вв. важным направлением восточной политики папства явились отношения Римской курии с украинско-белорусскими землями, находившимися в составе Речи Посполитой. Данные отношения, в сущности, представляли собой попытку папства распространить Католицизм на Востоке. Эта цель была одним из основных ориентиров политики Рима в период Контрреформации. В основе методов деятельности папства на восточнославянских землях лежала дипломатическая практика курии.
В Речи Посполитой курии подчинялась католическая церковная организация, католические ордена, а после заключения Унии и Униатская Церковь. Миссионерская деятельность католических орденов контролировалась Конгрегацией пропаганды веры. Таким образом, осуществлением политики римской курии на украинско-белорусских землях занималась варшавская нунциатура, а также католические ордена, в особенности орден иезуитов. Все это давало возможность курии использовать достаточно широкий набор приемов на украинско-белорусских землях: от оказания дипломатического давления на короля и правящие круги Речи Посполитой до организации учебных заведений и подготовки кадров, а также финансирования некоторых проектов Униатской Церкви[10].
Активизация деятельности сторонников Унии в Речи Посполитой относится к концу 80-х – началу 90-х годов XVI в. и связана со вступлением на престол в 1587 году Сигизмунда III. Будучи воспитанником иезуитов, Сигизмунд III отличался горячей преданностью Католицизму. Как отмечает В.А. Беднов, «благо католицизма стояло у него на первом плане, и ради него он готов был жертвовать прямыми интересами государства… Главная цель его деятельности… – дать торжество католицизму, уничтожить религиозные разности среди своих подданных и ввести в государстве единство веры»[11].
Инициатива заключения Унии «пришла в Рим из Речи Посполитой и сразу же была активно подхвачена курией»[12]. Ревностным сторонником Унии стал папа Климент III, который с 1595 г. делал все возможное для сохранения и укрепления Унии. После заключения Унии в Риме в 1595 г. епископом Владимирским и Брестским Ипатием Потеем и епископом Луцким и Острожским Кириллом Терлецким, в Бресте в 1596 г. состоялся униатский Собор, который засвидетельствовал обращение православного Киевского митрополита и части православных епископов в Унию. Уния заменила относительно демократическую православную церковную организацию в Речи Посполитой строго централизованными структурами, а находившуюся в зависимости от Константинополя церковную иерархию – системой полностью подчиненных Риму епископов[13]. По заключению Э. Суттнера, «Брестская уния стремилась стереть наследие национальной церкви, преследуя цель преобразовать греческую церковь в римскую… »[14].
[1] Лортц, И. История Церкви, рассмотренная в связи с историей идей : в II т. / И. Лортц. – М. : Христианская Россия, 2000. – Т. II : Новое время. – С. 179–186.
[2] Дмитриев, М. В. Центробежные и центростремительные тенденции в развитии европейского христианства в XVI–XVII вв. / М. В. Дмитриев // Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в конце XVI – начале XVII в. : в II ч. / М. В. Дмитриев [и др.] ; отв. ред. Б. Н. Флоря. – М. : Индрик, 1996–1999. – Ч. I : Брестская уния 1596 г. Исторические причины события. – 1996. – С. 16-17.
[3] Там же. С. 23.
[4] Там же. С. 24.
[5] Там же. С. 26.
[6] Bonifacius VIII. Unam sanctam / Bonifacius VIII // Enchiridion Symbolorum. Definitionum et Declarationum de Rebus Fidei et Morum / H. Denzinger. – 31 ed. – Barcinone ; Friburgi Bris g. ; Romae : Herder, 1958. – S. 218–220.
[7] Дмитриев, М. В. Центробежные и центростремительные тенденции… С. 25.
[8] Суттнер, Э. Христианство Востока и Запада в поисках зримого проявления единства / Э. Суттнер. – М. : Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 1999. – С. 141.
[9] Там же. С. 138.
[10] Плохий, С. Н. Папство и Украина (Политика римской курии на украинских землях в XVI–XVII вв.) / С. Н. Плохий. – Киев : Выща шк. Головное изд-во, 1989. – С. 202–203.
[11] Беднов, В. А. Православная церковь в Польше и Литве (по Volumina Legum) / В. А. Беднов. – Минск : Лучи Софии, 2002. – С. 127.
[12] Плохий, С. Н. Папство и Украина… С. 203.
[13] Плохий, С. Н. Папство и Украина… С. 205.
[14] Суттнер, Э. Христианство Востока и Запада… С. 137.
