Символическая политика в любой стране проявляется не только в государственной символике или высказываниях политиков, но ещё в таком явлении, как заполнение городского пространства различными объектами, наличие которых позволяет «расшифровать» наблюдателю, как местному жителю, так и заезжему туристу, историю региона или даже всей страны. К таким объектам относятся и памятники историческим персонажам.
Чем древнее город, тем более длинная у него история, что даёт шанс присутствия в этой истории известных людей прошлого. В своё время эти известные люди жили в естественных для того периода условиях, с принятыми в то время государственными границами, самоопределением местного населения, собственными представлениями о прошлом, о себе и о своих соседях. Современная символическая политика игнорирует эти реалии прошлого, потому что для большинства молодых локальных государств признавать прошлое таким, каким оно было, т.е. не национальным в современном смысле слова, означает не признать истину, а отказаться от своего исторического мифа, в котором предки имели то же самосознание, что и их современные потомки. Отказаться от исторического мифа для многих политиков очень болезненно – придётся объяснять, почему ранее они не говорили правду о прошлом. А это, в свою очередь, может уменьшить поддержку политиков теми людьми, которые подвержены конкретному историческому мифу и воспримут отказ от него как предательство.
В качестве иллюстрации к противостоянию символических политик можно рассмотреть историю с установкой памятников историческим персонажам в городе Витебске. В настоящее время Витебск является белорусским областным центром. Считается, что он основан в 974 г., а его основательницей называют княгиню Ольгу. Но Ольга умерла в 969 г., т.е. она не может быть основательницей города, возникшего, как предполагают после её смерти. Тем не менее, легенда об Ольге-основательнице Витебска прижилась и до сих пор бытует среди горожан.
Изначально Витебск был в составе древнерусского Полоцкого княжества, но в связи с постепенным уменьшением влияния полоцких князей Витебская земля стала удельным княжеством. Через некоторое время Витебск попал в состав нового государственного образования – Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского, которое, постепенно сближаясь с Польшей и ополячиваясь, не смогло отстоять свою независимость и в середине XVI в. стало частью Первой Речи Посполитой. В 1772 г. по первому разделу Польши Витебск снова стал русским городом. Он около трёх месяцев был в составе Могилёвской губернии как административный центр Витебской провинции, потом вошёл в состав Псковской губернии. В 1778 г. была образована Полоцкая губерния, переименованная вскоре в Полоцкое наместничество. В 1796 г. Витебск стал центром Белорусской губернии, переименованной позже в Витебскую. В этом статусе губернского города Витебск встретил обе революции 1917 г. В гражданскую войну на Витебск претендовали белорусские националисты, которые объявили его частью фиктивной Белорусской народной республики, но реально город они не контролировали, как и всю территорию, на которую они претендовали. Правительство Белорусской народной республики полностью зависело от отношения к нему немецкого оккупационного командования. Витебск же вошёл в состав Советской России. После объявления Советской Белоруссии, город передали ей, но через пару недель снова вернули в Россию. И только в 1924 г., несмотря на широкое нежелание местного населения, Витебск снова перешёл в состав Советской Социалистической республики Белоруссии. После распада СССР Белоруссия стала независимой.
В постсоветских республиках новые национальные идеологи стали перекраивать общественное пространство с целью зафиксировать присутствие знаков и символов, отражающих новую реальность. Памятники стали одним из средств проявления новой символической политики. Памятники, неугодные новым режимам, сносились, вместо них ставились другие, отражающие изменившиеся реалии. При этом зачастую новые памятники объективно никак не подчёркивали полученную независимость. Они устанавливались для того, чтобы их можно было интерпретировать так, как это выгодно текущей пропаганде. Этот процесс не остался в 90-х гг. ХХ в., когда было модно придумывать новые национальные мифы или возрождать старые, но и продолжился в начале XXI в. В качестве примера можно привести стремление белорусских националистов навязать обществу польских повстанцев Тадуеша Костюшко и Константина Калиновского в качестве белорусских национальных героев.
Поскольку Витебск является городом с древней историей, к тому же большую часть своей истории он был административным центром, его посещали и иногда в нём жили различные известные люди. Увековечивание памяти о них представляет не только туристический потенциал, но и возможность конструировать представления о прошлом, формируя в качестве символов образы тех или иных исторических персонажей.
В 2009 г. витебская администрация задумалась установить в городе три памятника: великой княгине киевской Ольге – легендарной основательнице города, новгородскому князю, позже ставшему великим князем киевским и владимирским Александру Невскому и великому князю литовскому Ольгерду. При этом нужно отметить, что княгиня Ольга и князь Александр Невский канонизированы Русской Православной Церковью.
На инициативу сразу же отреагировала витебская общественность. В первую очередь, националистическая. Белорусские националисты выступили резко против памятников княгине Ольге и князю Александру Невскому, утверждая, что это персонажи чужой истории. Представители организаций российских соотечественников критически отнеслись к перспективе установки памятника Ольгерду, т.к. этот литовский князь совершил несколько походов на Москву. Окончательное решение об установке памятников принималось не сразу, поэтому полемика о том, кто достоин стоять на постаменте в Витебске, а кто этого не достоин, затянулась на несколько лет. Памятник Ольге был в конце концов согласован, т.к. Ольга воспринимается пусть как и легендарная, но основательница Витебска. Так что это был памятник легенде.
С памятником Александру Невскому было сложнее. При этом наибольшую активность в создании символического пространства города проявляли белорусские националисты. За постсоветское время они привыкли считать себя законодателями идеологической моды и говорить от имени всего общества, которое в массе их взгляды не разделяет. Националисты ополчились в первую очередь на памятник Александру Невскому с семьёй. Поскольку жена Александра Ярославича была полоцко-витебской княжной, т.е. имела сопричастность с городом, в памятнике она тоже была отображена, а на руках князь держит своего сына. Александр Невский не только бывал в Витебске, но именно из этого города он повёл войска на битву с литовцами, угрожающими тогда полоцко-витебским землям, и разбил литовские отряды под Усвятами. В этом случае Александр Невский выступил в качестве защитника Витебщины от нападений литовских племён, но в мифологии белорусского национализма этот факт игнорируется.
Националисты указывали в одном из своих изданий, что «в вопросе об установке в Витебске памятника Александру Невскому единодушие не было никогда». Когда же памятник всё же был поставлен, это же националистическое издание заявило, что «памятник русскому князю, несмотря на протесты общественности, всё-таки устанавливают на площади 1000-летия Витебска».
На самом деле общественность Витебска установке памятника Александру Невскому и его семье, не возмущалась. Возмущались лишь русофобски настроенные националисты, выступавшие от имени всех горожан. Существует легенда, что Александр Невский женился именно в Витебске, и, хотя легенда не имеет под собой фактических оснований, она прижилась среди населения Витебска, «благодаря популярности князя среди жителей города», как признают белорусские националисты. То, что православные жители Белоруссии с большим почётом относятся к святому благоверному князю Александру Невскому, возмутило националистических правозащитников, которые нашли в уважительном отношении к святому «аргументы, способствующие разделению общества по религиозному признаку», которые «являются недопустимыми». Таким образом, простая констатация факта широкого уважения к памяти князя Александра Невского была воспринята националистами как попытка разделить общество по религиозному признаку.
Также оппозиционное СМИ привело ещё один пример для возмущений – установку в 2013 г. в Витебске памятника московскому патриарху Алексию II. Памятник был поставлен недалеко от того места, где по преданию православными был убит униатский архиепископ Иосафат Кунцевич, которого одно из националистических изданий называет известным религиозным и политическим деятелем Великого Княжества Литовского. Описывая жестокость убийства восставшим православным населением униатского архиепископа, националисты скромно умалчивают причину такой ненависти людей к униатскому иерарху. Дело в том, что Иосафат Кунцевич жестокими методами навязывал церковную унию, преследуя православных, захватывая церкви, запрещая православным совершать обряды. Иосафат Кунцевич даже приказывал выкапывать покойников, если они были захоронены по православному обряду. Но эти факты об униатском архиепископе умалчиваются, т.к. в белорусской националистической среде существует миф о том, что уния является национальной религией белорусов. Националистов даже не беспокоит, что уния прекратила своё существование ещё до того, как появились первые признаки зарождения белорусского национализма, т.е. в то время, когда была уния, белорусского вопроса не существовало. А когда он появился, унии уже не было. Таким образом, установкой памятника патриарху Алексию II были возмущены лишь те, кто разделяет националистическое мировоззрение. Стоит отметить, что в Витебске есть памятник Папе Римскому Иоанну Павлу II, но националистов этот памятник не возмущает – ведь папа не являлся русским первоиерархом.
Памятник семье Александра Невского был установлен на площади 1000-летия Витебска, на этой же площади находится церковь св. Александра Невского, так что место установки памятника было выбрано логично.
https://vitprav.by/3280.html
Монументальным оппонентом Александра Невского выглядит установленный в Витебске памятник великому князю литовскому Ольгерду, который был женат на витебской княжне Марии – единственном ребёнке в семье витебского князя, после смерти которого Ольгерду отошло Витебское княжество.
https://www.tripadvisor.ru/Attraction_Review
Часть витебской общественности выступила против установки этого памятника, но белорусские националисты, следуя своей логике, сразу же навесили на противников памятника Ольгерду идеологические ярлыки. Выступившие против этого памятника у националистов стали так называемой «российской общественностью», западнорусской «пятой колонной», современной западнорусской «пятой колонной», борцами за «русский мир», пророссийски настроенными «представителями общественности города» и русофилами с шовинистическими сайтами. Если противники памятника семье Александра Невского назывались общественностью, то противники памятника Ольгерда указывались как пророссийски настроенные представители общественности. Таким образом, националисты создают у своих читателей представление о том, за что или против чего выступает всё общество, а за что или против чего его небольшая часть.
Белорусский писатель и создатель мифов о белорусском средневековье Владимир Орлов, комментируя установку памятника Ольгерду, напомнил, что князь совершил «три успешных экспедиции на Москву». В белорусском националистическом дискурсе принято считать, что походы Ольгерда на Москву были успешными. Но успешным можно признать лишь первый. Второй поход закончился перемирием. Третий поход привёл к тому, что Ольгерд лишился влияния на Тверь – родной город своей второй жены. Тверь в то время противостояла Москве и опиралась на Литву. Но неудачно.
Владимир Орлов, пытаясь показать величие Ольгерда, заявил, что у москвичей осталась «памятка о тех событиях ‒ это Поклонная гора в Москве: как раз туда московские бояре приходили на поклон к Ольгерду с выкупом…». Белорусский писатель в данном случае занялся тем, что называется народной этимологией, которая заключается не в изучении, откуда пошло то или иное название, а в придумывании объяснения слов, исходя из созвучия. Понятие «поклонная гора» имеет два объяснения. Наиболее распространённое христианское. В этом смысле гора называется Поклонной, потому что с неё кланялись городу, лежащему у подножия, потому что с высокого места были видны городские церкви. Поэтому, если трактовать название горы с этой точки зрения, то не московские бояре кланялись Ольгерду, а Ольгерд должен был поклониться городу, который не смог взять. Но есть и другая трактовка названия Поклонной горы, потому что «древнее, исходное значение слова поклонный “наклонный, наклоненный, склоненный” с распространением христианского ритуала было вытеснено значениями “относящийся к поклонам, связанный с поклонами, поклонением”». То есть, Поклонная гора названа так или потому, что с неё кланялись Москве, или потому, что она была пологой. Таким образом, Владимир Орлов придумывает ещё одну версию происхождения названия Поклонной горы, вплетая ее в историческую мифологию белорусского национализма.
Нужно заметить, что часть той общественности, которую националисты называют пророссийской, вполне спокойно отнеслась к установке памятника Ольгерду, потому что в своё время ему принадлежало Витебское княжество, а сам он был женат первым браком на витебской княжне.
Заявления белорусских националистов были более однозначны. Они выступали против установки памятника Александру Невскому с семьёй и поддерживали установку памятника Ольгерду. Но это лежит не в плоскости сохранения исторической памяти, а в плоскости создания символического националистического пространства. При этом такое пространство изначально мифологизировано. Потому что Ольгерд не может быть персонажем белорусской национальной истории. Он жил и действовал тогда, когда белорусов ещё не было.
