Современные государства формируют своё представление о собственном прошлом. Причём, не только о политическом прошлом, но и о культурном. Поскольку любому государству необходимо создавать представления о значимости собственного прошлого, в истории изыскиваются примеры каких-либо достижений, в том числе и культурных. Эти успехи в развитии, особенно, если они значимы в сравнении с подобными успехами у соседей, начинают восприниматься как историко-культурное наследие.
Историко-культурное наследие – это то, что помогает идентифицировать государство на международной арене в качестве носителя определённых духовных и материальных достижений и иллюстрирует уровень культурного развития в прошлом. Однако современная государственность большинства, а может и всех существующих стран, не была ранее вписана в государственные границы, совпадающие с современными. Границы менялись в зависимости от исторических условий, государства распадались, объединялись, подчиняли соседей и подчинялись соседям сами. И на протяжении всей истории культура создавала всё новые и новые материальные и духовные произведения вне зависимости от того, какой политический режим существовал в то или иное время в стране, и каким образом менялись её границы.
В связи с историческими изменениями границ встаёт закономерный вопрос: как относится к культурному наследию, созданному в прежних границах государства, которые в настоящее время стали неактуальны. В частности, являются ли русским культурно-историческим наследием памятники древнерусской церковной архитектуры, оказавшиеся с момента распада СССР не в границах единого государства, а на территории новых постсоветских республик? Чьими будут персонажи Древней Руси, если они жили на той территории, которую сейчас занимает не Россия?
В некоторых случаях выяснение кому же в современном мире принадлежит наследие того или иного исторического персонажа, какой стране можно на законных основаниях эксплуатировать память о нём, объявлять его достижения своим наследием, провоцирует информационную перепалку на межгосударственном уровне. Например, так случилось с упоминанием российским президентом В.В. Путиным имени Анны Русской – дочери Ярослава Мудрого, ставшей французской королевой. Украинские информационные ресурсы отреагировали на это заявление разнообразной критикой и чередой возмущений, хотя серьёзные украинские учёные, например, П.П. Толочко, указали на вполне корректное упоминание об Анне Ярославне как о русской княжне [1].
Естественно, подобное рассмотрение в национальной современности историко-культурного наследия донационального периода касается не только Украины. Любые государства могут претендовать на достижения прошлого, по-разному обосновывая их принадлежность именно к своему историко-культурному наследию.
Иногда для того, чтобы подчеркнуть связь персонажа прошлого с настоящим, приходится модернизировать упоминания о нём, добавляя в исторические характеристики современное национальное наполнение. Так, жившего в XII в. туровского епископа Кирилла по современным белорусским представлениям «за красноречие назвали “белорусским златоустом”» [2]. То, что епископ жил в Турове, который ныне находится на территории Белоруссии, не делает его именно «белорусским златоустом», поскольку в XII в. белорусов ещё не существовало. А епископа Туровского Кирилла современники действительно называли Златоустом, но не белорусским, а русским. Встаёт вопрос, кому в настоящее время принадлежит литературное наследие Кирилла Туровского ‒ его слова и поучения ‒ России, Белоруссии, Союзному государству, СНГ или кому-то ещё? Кирилл, будучи туровским епископом, безусловно принадлежит Русской Православной Церкви, которая ведёт свою историю на этих землях с крещения Руси. Однако Церковь не является институтом государства. Если предположить, что наследие Кирилла Туровского принадлежит и России, и Белоруссии, тогда вопрос будет решён лишь поверхностно, поскольку в момент конкретных заявлений о принадлежности наследия Кирилла Туровского, как и его самого, той либо иной культуре (русской или белорусской в данном примере) сразу же возникнут претензии противоположной стороны. Уровень сил, которые выдвинут претензии, может быть разным – от маргинальных националистических группировок, готовых присвоить любое историко-культурное наследие, до высших эшелонов власти. Кстати, необходимо заметить, что именно сохранение наследия Кирилла Туровского в Восточной, а не Западной, Руси спасло святителя от забвения. Упадок Туровской земли и последующее её вхождение в состав Великого княжества Литовского постепенно предавали память о православном епископе забвению, но она продолжала сохраняться в Восточной Руси. Например, во Владимире-на-Клязьме. Именно в Восточной Руси в первой половине XIII в. было написано Житие святителя Кирилла. Позже, в XVI в. многие духовные сочинения Кирилла Туровского были собраны в Иосифо-Волоколамском монастыре, находившегося на землях Московского княжества. Хотя и в Литве отдельные сочинения туровского епископа выходили в составе сборников поучений и молитв [3]. Та же ситуация произошла и с сохранением исторической памяти о ещё одной исторической личности, иногда полностью присваиваемой белорусской пропагандой – преподобной Евфросинией Полоцкой. Память о ней сохранилась в Восточной Руси и позже вернулась в Западную.
Иногда национализация историко-культурного наследия происходит через систему образования. Это отметил, например, М. Ферро, который писал: «Не нужно себя обманывать: образ других народов или собственный образ, который живёт в нашей душе, зависит от того, как в детстве нас учили истории. Это запечатлевается на всю жизнь. Для каждого из нас это открытие мира, открытие его прошлого, и на сложившиеся в детстве представления впоследствии накладываются как мимолётные размышления, так и устойчивые понятия о чём-то. Однако то, что удовлетворяло нашу первую любознательность, побуждало наши первые эмоции, остаётся неизгладимым» [4]. Какое представление о наследии прошлого сложится, в частности, у белорусских школьников, если они будут использовать некоторые учебные пособия. Так, в одном из них не говорится о едином Древнерусском государстве. Древняя Русь представлена как сосед Полоцкого княжества. Причём Русь наделена отрицательными чертами, которые усиливаются, благодаря тому, что Полоцку, по мнению автора пособия, такие черты не присущи. Например, описывая введение христианства, автор замечает, что «такие события, как принуждение и кровавые битвы, которые происходили в Киевской Руси […], обошли наши [т.е. белорусские – А.Г.] земли. Возможно, это объясняется тем, что полоцкие князья проводили самостоятельную политику как в государственной, так и в духовной сфере» [5]. Т.е. духовное наследие Полоцкой земли в Х – XIII вв., оказывается, не является частью общей русской духовности и культуры. Самостоятельность Полоцкого княжества именно как белорусского подчёркивается вопросом «Соотнесите уровень белорусской культуры с культурой Киева, Новгорода, Чернигова и других земель» [6]. То, что белорусская культура могла конкурировать с культурами других княжеств, говорит, как минимум, о том, что автор уверен в том, что в Х – XIII вв. она существовала как самостоятельное явление. Так же автор называет и народ, который жил на белорусских территориях. С точки зрения автора, это древние белорусы, владевшие многочисленными ремёслами [7]. Таким образом то, что было создано представителями единого на тот момент народа, объявляется этнически белорусским, хотя древнерусские люди жили в рамках одного государства, единых языка, культуры, веры и ментальности. Для школьника, некритически воспринимающего материал, подобные утверждения могут ассоциироваться с величием самостоятельной белорусской культуры в то время, когда её ещё не могло быть.
Также можно привести пример из собственного опыта. Во время открытия Зимней олимпиады-2014 в Сочи была показана так называемая олимпийская азбука. На букву «Ш» был представлен художник М.З. Шагал. В одной из социальных сетей девушка, по-видимому, студентка, возмутилась тем, что русские якобы украли белорусского художника (М.З. Шагал родился в Витебске, который в настоящее время находится на территории Белоруссии). То, что художник был подданным Российской империи, а позже гражданином Франции, девушку не волновало. Она была готова делить М.З. Шагала с французами и американцами (он в период Второй мировой войны проживал в США), но только не с россиянами. М.З. Шагал оставался для неё белорусским художником, похоже, белорусским по своей этнической принадлежности, т.к. упоминание о том, что М.З. Шагал – еврей, было проигнорировано. От другой женщины мне пришлось слышать такое же утверждение о белорусскости родившегося в Минской губернии художника Х.С. Сутина, который, так же, как и М.З. Шагал, был евреем, сначала являлся подданным Российской империи, а затем гражданином Франции. Попытки присвоить только себе художников, которые себя белорусскими не считали, этническими белорусами не были и в белорусском государстве не жили, а их произведения объявить достижениями белорусской (иногда этнической белорусской) культуры, всё же следует признать нелогичными. Хотя против заявлений о них, как об уроженцах Белоруссии или выходцах из Белоруссии, вряд ли многие будут возражать.
Такие вопросы можно поставить в отношении множества других явлений, которые следует отнести к культурному, историческому, духовному наследию. И зачастую разделить это общее наследие или начать воспринимать его как совместное не представляется возможным, поскольку одна сторона или все стороны сразу будут претендовать на данное наследие как исключительно на своё, находя для этого различные объяснения. Зачастую наследие, на которое претендуют несколько современных стран, является для некоторых из них подтверждением своей состоятельности в прошлом, высокого уровня культуры этнических предков, который выступает некоторым эталоном в настоящем, непреходящей ценностью. И обладание подобной ценностью совместно с другими воспринимается достаточно агрессивно. В этом случае защита, а по сути, присвоение, культурного наследия мотивировано идеологически. Историко-культурное наследие подвергается некой канонизации – вырабатывается “эталонное” национальное отношение к нему. И попытка заявить о том, что данный предмет искусства, памятник культуры или культурный деятель существовал ранее появления современного государства, воспринимается как попытка украсть у нации её достижения.
Вряд ли эту сложную проблему удастся решить окончательно, скорее, можно установить некое согласие на использование представлений о конкретных явлениях, признанных культурно-историческим наследием, как о своём. Отношение к культурному наследию, на которое претендуют несколько стран, гипотетически может не создавать проблем, если молодые локальные государства не станут искать в прошлом собственную этническую государственность, а будут объективно рассматривать историю региона. Тогда можно будет говорить об общем культурном наследии, понимая, что произведения культуры были созданы на этой территории, которая в то время принадлежала не современному государству. Также нужно понимать, что создатели культурных ценностей прошлого не являлись представителями современных молодых государств, поэтому нет смысла модернизировать историю, придавая известным персонажам современные этнические черты и современную ментальность. К сожалению, понимание исторических реалий прошлого иногда вступает в противоречие с утверждениями текущих идеологий, в которых национализируются достижения прошлого, что мешает как изучению культурно-исторического наследия, так и адекватному восприятию собственного прошлого.
[1] Подробнее см. Гронский А. Борьба за Анну Русскую // Наука. Вера. Культура. Режим доступа: https://naukaverakuljtura.com/борьба-за-анну-русскую/ (дата обращения: 25.09.2024).
[2] На факультэце славянскіх і германскіх моў прайшоў тыдзень кафедры філалогіі // Барановичский государственный университет. Официальный сайт. Режим доступа: https://www.barsu.by/by/news/index.php?cont=long&id_news=2838 (дата обращения: 28.03.2018).
[3] Хотеев А. Святой Кирилл Туровский – русский Златоуст // Фонд стратегической культуры. Режим доступа: https://www.fondsk.ru/news/2018/12/07/svjatoj-kirill-turovskij-russkij-zlatoust.html (дата обращения: 25.09.2024).
[4] Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира: Пер. с фр. – М.: Высшая школа, 1992. ‒ С. 8.
[5] Сасим А.М. История Беларуси: Пособие для учащихся: Ответы на вопросы. Самоконтроль знаний. Основные даты. Литература в помощь. По 12-летнему сроку обучения. – Минск: Экоперспектива, 2007. ‒ С. 20.
[6] Там же. С. 22.
[7] Там же. С. 21.
