В период горбачевской перестройки заявляют о себе многочисленные этнополитические движения. Данный процесс не обошел стороной и восточнославянские народы. Отдельные представители интеллигенции советских республик считали, что традиционное членение восточнославянского этнокультурного пространства на русских (великороссов), украинцев и белорусов не соответствует действительности. Активисты западнополесского этнополитического движения утверждали, что жители региона (западные районы Брестской области БССР) являются самостоятельным народом – западными полешуками (ятвягами). Деятели русинского движения подчеркивали этнокультурную самобытность жителей южных склонов Карпат (Закарпатская область УССР) и трактовали автохтонное население края – русинов – в качестве объекта насильственной украинизации, которая продолжалась с момента включения региона в состав Советской Украины в 1945 г. В качестве задачи на ближайшую перспективу активисты обоих движений видели борьбу за предоставление соответствующим регионам национально-культурной автономии. В позднесоветское время движения обрели институциональную основу: в 1988 г. начало свое функционирование Общественно-культурное объединение «Полісьсе», в 1990 – «Общество карпатских русинов». В многочисленных обращениях в различные инстанции (в том числе в органы центральной власти) представители западнополесской и русинской интеллигенции пытались обосновать историческое право народов, от имени которых они выступали, на свободное национально-культурное развитие.
Одним из основных доводов активистов русинского и западнополесского этнополитических движений был тезис об «украденном имени» – запрете использования традиционных наименований соответствующих народов. При этом этнонимы «русин» и «полешук» рассматривались как более модерные термины. Для того, чтобы продемонстрировать «древность» истории конструируемого сообщества, активисты движений утверждали, что русины первоначально именовались хорватами, а западные полешуки – ятвягами. Апелляция к столь давним сюжетам должна была подчеркнуть традиции государственности русинов и полешуков. Для активистов русинского движения данная историческая отсылка помогала обосновать тезис о том, что территория современного Закарпатья не входила в состав Киевской Руси. Показательно, что данный довод адресовался прежде всего украинской интеллигенции, считавшей Киевскую Русь «предвестницей» украинской государственности. В 1990 г. член правления «Общества карпатских русинов» П.В. Годьмаш направил Г.И. Ревенко (член ЦК КПСС, член Президентского совета СССР, в 1985–1990 гг. – Первый секретарь Киевского обкома КПУ) меморандум «Кто мы, подкарпатские русины, и чего добиваемся». В данном документе утверждалось, что территория расселения хорватских племен в Карпатах вошла в состав Венгрии в 896 г., а выбор автохтонным населением этнонима «русин» объяснялся следующим образом: «Когда Венгрия и Галиция не по своей воле вошли в Австро-Венгерскую монархию, галичан австрийцы назвали «русинами». Чтобы подчеркнуть свое славянское происхождение и не омадьяризоваться, хорваты сами начали именоваться тоже русинами. Однако появившееся каких-то 100 лет тому назад самоназвание «русин» еще не говорит о принадлежности хорват к Киевской Руси, распавшейся еще в 1230 г. на отдельные княжества, образовавшие впоследствии Россию, Украину и Белоруссию. Но допустим, что хорваты входили в Киевскую Русь. Почему в таком случае они должны быть отнесены к украинской, а не к русской нации? Ведь название «русин» ближе к названию «россиянин», и язык закарпатцев в 1946 г. был не менее похож на русский, чем на украинский» [1, л. 11].
Активисты западнополесского движения утверждали, что полешуки являются прямыми потомками балтского племения ятвягов. Данный тезис должен был подчеркнуть значительную культурную дистанцию между жителями западных районов Брестской области и других регионов Беларуси. Однако в разыгрывании «ятвяжской карты» Н.Н. Шелягович (лидер западнополесского движения) и его соратники не были последовательны. В некоторых публикациях (особенно на заре существования движения) население края напрямую позиционировалось как балтское, в других – как славянское. Более того, некоторые идеологи движения объявляли полешуков четвертым восточнославянским этносом наравне с русскими, украинцами и белорусами. Данное утверждение, в частности, содержалось в письме Общественно-культурного объединения «Полісьсе» (подписано заместителем председателя А.И. Трушко), направленном председателю Верховного Совета БССР Н.И. Дементею и Комиссии по национальной политике и межнациональным отношениям Верховного Совета (1991 г.) [2, л. 133]. Как и активисты русинского движения, представители «западнополесского возрождения» подчеркивали наличие богатой истории государственности конструируемого ими народа. В первом номере газеты «Балесы Полісься» (1989 г.) утверждается древнее, начиная с 944 г., существование ятвяжского государственного образования, его борьба за свою независимость от Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества, поляков, монголов и крестоносцев. В 1319 г. ятвяжские земли входят с состав Великого княжества Литовского, в котором, по мнению авторов заметки, еще долгое время имели определенную автономию. Таким образом утверждалось, что период 944–1319 гг. являлся временем государственной независимости и процветания ятвяжского (полесского) этноса [3, с. 5].
Педалирование ятвяжских сюжетов делало западнополесский нарратив крайне уязвимым для критики. В июле 1990 г. Академия наук БССР направило заключение о деятельности Общественно-культурного объединения «Полісьсе» Министру юстиции БССР В.Г. Тихине. В документе сообщалось об отсутствии письменных и археологических свидетельств длительного проживания племени ятвягов на территории Западного Полесья. Вполне резонным выглядел тезис авторов заключения о том, что западнополесский диалект несмотря на все свои особенности являлся несомненно славянским говором: «Нельзя согласиться с названиями «ятвяжский язык» и «говоры ятвяжского языка», которые упорно навязывают полесским говорам инициаторы объединения «Полісьсе». Общеизвестно, что ятвяги – это древнее балтское племя. Естественно, их язык имел ту же основу, что и другие балтские языки (прусский, литовский и др.). Но точных сведений об этом языке, в том числе памятников письменности на нем, не сохранилось. Поэтому нет абсолютно никаких оснований классифицировать полесские говоры, абсолютно бесспорно славянские по своей структуре, в качестве потомков или реликтов ятвяжского языка» [4, л. 238].
Для обоснования своих претензий активисты русинского и западнополесского движений обращались и к событиям не столь далекого прошлого. В декларации «Общества карпатских русинов» «О возвращении Закарпатской области статуса автономной республики», направленной Председателю Совета национальностей Верховного Совета СССР Р.Н. Нишанову в октябре 1990 г., основное внимание уделялось истории квазигосударственного образования «Закарпатская Украина». Данный институт был создан при непосредственном участии и под полным контролем Политуправления Четвертого Украинского фронта, войска которого освободили Закарпатье осенью 1944 г. В регионе началась превентивная советизация, руководство «Закарпатской Украины» не скрывало желания скорейшего присоединения края к СССР (Советской Украине). Данные идеи широко пропагандировались в прессе. Закарпатье вошло в состав СССР в результате подписания советско-чехословацкого соглашения 29 июня 1945 г. Вопреки общеизвестным фактам авторы декларации позиционировали «Закарпатскую Украину» как полностью независимое государство, имевшее структуру центральных органов власти, законодательство, государственные символы (герб, флаг, гимн). Включение края в состав СССР трактовалось как нарушение принципов международного права: «Очевидно, что присоединение к Украине суверенного государства на правах автономной республики не соответствовало проводимой Сталиным частичной ликвидации уже существовавших в СССР национально-территориальных образований. Уже когда Закарпатская Украина 1 января 1946 г. вошла в состав Советской Украины, Президиум Верховного Совета УССР направил Президиуму Верховного Совета СССР несостоятельное представление о ликвидации государственного суверенитета Закарпатской Украины и образовании вместо нее Закарпатской области. Президиум Верховного Совета СССР своим Указом от 22 января 1946 г. в нарушение международного и государственного права ликвидировал суверенное государство Закарпатская Украина и образовал вместо нее Закарпатскую область, чем автоматически только юридически уничтожил славянскую нацию – русинов» [1, л. 5–6].
В упомянутом письме Общественно-культурного объединения «Полісьсе», направленном председателю Верховного Совета БССР Н.И. Дементею и Комиссии по национальной политике и межнациональным отношениям Верховного Совета (1991 г.), содержались сведения об истории Полесского воеводства Польши (1921–1939 гг.). Авторы письма ссылались на «сенсационный материал», недавно полученный от их «сподвижников» – отчеты полесских воевод. Следует отметить, что в то время работа с данными историческими источниками действительно свидетельствовала о высоком интеллектуальном потенциале лидеров западнополесского движения – в научный оборот материалы о национально-культурной политике польских властей в Полесском воеводстве активно вводятся только с 2000-х гг. (работы польских и белорусских историков В. Слешинского, П. Цихорацкого, П. Абламского, О. Латышонка, К.В. Шевченко и др.). Однако интерпретация содержания документов отличалась крайней тенденциозностью. Авторы письма приводили цитату из одного из отчетов, в котором Полесский воевода подчеркивал нежелательность влияния на жителей региона белорусских и украинских культурных институтов. На основе этого делался следующий вывод: «Это ли не красноречивый факт признания полешуков, за душу которых вели борьбу и поляки, и белорусы, и украинцы» [2, л. 33 об. – 34]. Действительно, в межвоенное время в полесском регионе проводилась политика, направленная на блокирование участия населения в белорусском и украинском национальных движениях, «вытравливание» прорусских симпатий. Умеренная поддержка локальной идентичности, однако, была лишь инструментом для последующей полонизации жителей края [5, с. 26].
Таким образом, активисты русинского и западнополесского движений использовали схожие механизмы интерпретации прошлого с целью обоснования прав конструируемых ими сообществ на национально-культурное развитие: попытки внедрения в массовое сознание этнонимов сомнительной исторической подлинности для того, чтобы подчеркнуть «древность» соответствующих народов; превратная трактовка различных сюжетов истории с целью «поиска» подтверждений русинской и западнополесской государственности (в реальности не существовавших). Идеи, пропагандируемые данными этнополитическими движениями, не стали доминирующими в соответствующих регионах. Западнополесское движение в середине 1990-х гг. сошло на нет, русинское движение продолжает оказывать определенное влияние на общественные процессы на Украине и в странах Центральной Европы.
Литература
1. Государственный архив Российской Федерации. – Ф. 9654. Оп. 6. Д. 332.
2. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). – Ф. 968. Оп. 1. Д. 4090.
3. Етвызь // Балесы Полісься. – 1989. – № 1. – С. 5.
4. НАРБ. – Ф. 7. Оп. 10. Д. 2286.
5. Казак, О. Г. Объективный взгляд на причины и предпосылки начала Второй мировой войны / О. Г. Казак // Гісторыя і грамадазнаўства. – 2022. – № 2. – С. 23–27.
