Преподавание философии в стенах Киево-Могилянской коллегии (впоследствии – академии) и московской славяно-греко-латинской академии велось русскими профессорами по западноевропейским руководствам. И если в начале XVIII в. среди последних доминировали труды испанцев-иезуитов, то к середине этого столетия заметным становится переход к осмыслению работ Рене Декарта, Галилео Галилея, Исаака Ньютона, Готфрида Лейбница и других представителей новой науки и философии, отошедших от схоластических комментарий Аристотеля. Этот переход заметен, в частности, в курсе свт. Георгия (Конисского), который в 1745–1754 гг. занимал должности преподавателя, затем профессора философии и богословия, наконец, ректора киевской академии. Сохранилась его рукопись 1749 г., где автор трактует такие разделы как логика, физика, метафизика и этика[1].
В тексте свт. Георгий неоднократно обращается к натурфилософии Аристотеля и высказывает свое неудовлетворение ею. Так, по вопросу о соотношении формы и материи он пишет: «Слушая Аристотеля и всех других, согласных с ним, я кое-что понимаю из их толкований, однако не вижу вообще изложения вопроса и ничего, что я хотел бы знать, не постигаю». Точно так же характеризуется и догадка Платона о происхождении форм материи от идей: «Мысль же Платона – странная сказка: он учит, что формы из идей ее самой (материи), будто из источников, вливаются в материю как в хранилище. Ничто не выливается из ничего, разве пустые грезы, какие суть идеи Платона». Между тем философия, согласно Конисскому, как раз ищет рационального объяснения для предметов окружающего мира: «Философ, – говорит он, – стремится познать любую вещь так, чтобы познать ее причины, из чего она возникла или возникает, из чего состоит и для какой цели существует».
Рассматривая физический мир, свт. Георгий естественно видит его единство в материальной основе, а разнообразие – в многообразии форм. Как возникают формы материального мира, автор в точности объяснить не может, но вслед за Декартом ищет ответ в свойствах материи, а именно – в движении. Законы движения, установленные Богом, определяют ее изменения во времени и пространстве. Движение же обусловливается разной плотностью тел (одни тяжелее других). Материальные тела двигаются посредством внешнего толчка, а живые существа приводятся в движение благодаря вложенной от Бога душе. Природа (вещественный мир) сама по себе существовать не может, но получает свое начало от Бога и продолжает свое бытие благодаря Ему. Это, однако, не означает, что любой природный процесс должен инициироваться свыше. У цикла рождений и переходов из одного природного состояния в другое есть вполне материальные причины, которые имеют свое физическое объяснение. Оно не противоречит религиозному мировоззрению, поскольку первоначало, пусковой толчок механизму природы, дал Бог. Конисский вполне симпатизирует гелиоцентризму Коперника и Галилея, хотя эта научная система во время его преподавания еще не получила в философии однозначного одобрения ни в западноевропейских странах, ни в России.
В учении о познании свт. Георгий начинает объяснение процесса приобретения знаний с рассмотрения ощущений (чувственного восприятия), далее ведет к их интеллектуальной обработке и завершает в формулировке суждений. Оригинальным в его подходе является то, что он предполагает между воздействием объекта на органы чувств (ощущением) и его восприятием посредствующее действие неопределенных «анимальных духов», движущихся от сердца и мозга к органам чувств и «модифицирующих» полученный от ощущений опыт. В данном случае автор пытается предложить свое объяснение адекватности познания через восприятие. Так он отрицает непосредственный перенос «образов» вещей в сознание человека, то есть разделяет физиологическую и психологическую сторону этого процесса, очевидно, имея в виду начальную (дологическую) обработку чувственных данных. Затем конкретные ощущения группируются и систематизируются через воображение и память, которые обусловливаются деятельностью чувств. Далее интеллект формирует понятие о познаваемом предмете на основании его свойств. Абстрагируясь от конкретных различий, которые присущи всем вещам, разум обобщает их по сходству и подобию, образуя общие представления и наименования. С их помощью человеческий разум формулирует знание о мире, переходя от известного к неизвестному, объясняя его по аналогии. При этом критерием истинности нового знания (суждения) является логичность его аргументации, или доказательство. Соответственно, аргументированность внутренней речи (мышления) изучает логика, а озвученной и записанной – грамматика. В таком учении о познании, собственно, рассматривается рациональная деятельность, но Конисского не следует на этом основании причислять к рационалистам, которые бы сводили все познание к рассудочным операциям. Критерием доказательности является не столько формальная аргументация, а абсолютная истина, которая стоит выше всяких логических выводов и силлогизмов и предполагает акт веры. Особенно это видно на примере возражений свт. Георгия на рациональную критику церковной догматики со стороны последователей Вольтера[2].
При решении этических вопросов Конисский опирается на христианское понимание свободы воли. Только осмысленная и свободная деятельность может наделить человека состоянием счастья. В земном измерении – это мудрость и доблесть, телесное здоровье и благополучие судьбы. Ко всем этим благам и направлено разумное устремление души. Следуя выбранным ориентирам, человек может действовать согласно воле Божией, а может и противиться ей. В этом заключается условие нравственной оценки человеческих поступков, иначе как мог бы Создатель, наделивший людей свободной волей, ограничивать их выбор в том, что они сами считают для себя добром? Сложность реализации дара свободы видится автору в том, что человеку приходится ограничивать себя, подчинять свою волю разуму, управлять самим собой, с усилием устремляясь к добродетели.
Определив в таких общих чертах общее содержание курса философии, составленного свт. Георгием (Конисским) в его бытность в стенах Киево-Могилянской академии, можно заметить значительный отход автора от схоластических схем в сторону идей новоевропейской эпохи Просвещения. Однако превратным будет мнение, высказанное советскими исследователями философского наследия Конисского, будто бы он в своем курсе «сужал религиозную сферу», отступал от христианских ценностей, следовал нецерковному гуманизму и рационализму. Несомненно, переходя на понятия современной ему эпохи, свт. Георгий перенимал ее интеллектуальную культуру, но при этом продолжал традиционно считать богословие завершением философии. Только благодаря откровению веры наилучшие устремления разума обретают свою полноту и законченность.
[1] Отрывки переведены в качестве приложения в книге: Кашуба М.В. Георгий Конисский. Москва, 1979. Впоследствии появился также перевод всего курса на украинском языке: Георгий Конисский. Философски твори. Киев, 1990.
[2] Письмо г-на Волтера к учителям Церкви и богословам // Домашняя Беседа. 1867. – Вып. 46. – С. 1102–1106. Вып. 47. – С. 1122–1126. Вып. 48. – С. 1154–1156.
