С 1926 г. для Г.Р.Ширмы начался новый, виленский период жизни. Согласно поданному прошению, указом Полесской Духовной Консистории за №7697 25 ноября 1926 г. его освободили от должности псаломщика Пружанского Александро-Невского собора (36). После переезда в г. Вильно он стал преподавателем пения и литературы в белорусской гимназии и воспитателем в общежитии для мальчиков, а также продолжил свою творческую деятельность. В организованный им хор, помимо гимназистов, вошли воспитанники Виленской православной духовной семинарии и ликвидированного Красностокского епархиального училища. Основу репертуара гимназического хора составили белорусские народные песни (37).
Чтобы сохранить Г.Р.Ширму для свободной национально-просветительской работы, тем самым защитив от политических преследований, Б.А.Тарашкевич рекомендовал ему не вступать ни в Громаду, ни в Коммунистическую партию Западной Белоруссии (КПЗБ). В 1927 г. Григорий Романович связал свою деятельность с Товариществом белорусской школы (ТБШ) – легальной культурно-просветительной организацией, где вошел с начала в состав главного управления, а затем стал секретарем (38).
Польские власти поначалу не могли полностью запретить деятельность белорусских школ и культурно-просветительскую работу среди населения Западной Белоруссии. Согласно Рижскому договору 1921 г. они обязаны были обеспечивать развитие национальных меньшинств. Конечно же, все это декларировалось только на бумаге. С приходом к власти Юзефа Пислудского, который в 1926 г. осуществил государственный переворот, положение еще больше усложнилось, так как в стране начала проводиться «санация» или так называемое «оздоровление общества». Согласно новой политике, все непольское население Западной Белоруссии подлежало поголовной полонизации, поэтому закрывались белорусские школы, создавались препятствия для деятельности белорусских национальных организаций, применялись наступления на демократические права и свободы (39).
Несогласных с государственной политикой лиц ожидали преследования со стороны полиции и заточения в тюрьму. Премьер-министр Польши Леон Козловский откровенно признавал: «Места изоляции будут иметь очень тяжелый, суровый режим и не будут ничем иным, как только орудием суровой и карающей руки государства» (40). Одним из символов государственного террора стал концентрационный лагерь в Березе Картузской (в настоящее время г. Береза Брестской области), который по жестокости не уступал советским концлагерям того времени. Руководство лагеря цинично называло его «самым спортивным в Европе». Шагом в нем ходить запрещалось, перемещаться дозволялось только бегом. Любые разговоры между заключенными грубо и жестоко пресекались. Делалось все по свистку. Даже сон был по этой команде. Полчаса на левом боку, затем свисток и сразу же заключенные обязаны были переворачиваться на правый бок. Кто замешкался или не услышал, подвергались истязаниям. Весь уклад, существовавший в лагере, был направлен для достижения только одной цели – превратить людей в бессловесный скот (41).
Г.Р.Ширма в числе пяти активных педагогов в 1928 г. был уволен из гимназии. Оставшись безработным и потеряв жилье, он, как некогда в Пружанах, был приглашен на должность регента митрополичьего хора и псаломщика Виленского Пречистенского кафедрального собора, которую исполнял на протяжении одиннадцати лет – до осени 1939 г. Православный приход обеспечил его квартирой (42).
Помимо церковного служения, псаломщик Г.Р.Ширма не оставлял своего увлечения и продолжал заниматься фольклорной деятельностью. В 1929 г. вышел в свет его первый сборник под названием «Белорусские народные песни», а следующий – «Наша песня» – был издан в 1938 г. Продолжал он работу и в Товариществе белорусской школы: организовывал кружки ТБШ, проводил народные концерты, читал лекции фольклорно-литературного характера, помогал ставить спектакли, для чего объехал много селений Западной Белоруссии, редактировал журналы «Летапіс таварыства беларускае школы» и «Беларускi летапіс», в которых помещал свои статьи в защиту национальной культуры. В 1931 г. по приглашению Белорусского союза студентов он организовал хор студенческой и рабочей молодежи при Виленском университете, с которым проводил регулярные вечера белорусской поэзии и песни (43).
Г.Р.Ширма обладал необыкновенной способностью объединять вокруг себя талантливых людей, зажигать в них веру в свои силы и способности, пробуждать непреодолимую тягу к творчеству. Он был издателем стихов популярного в Западной Белоруссии поэта Михася Василька, пропагандировал творчество своих учеников гимназии Алеся Сологуба и Валентина Тавлая, сохранил творческое наследие талантливого поэта-самоучки Сергея Кривца (44). Он первый разглядел могучий талант молодого поэта Максима Танка (Евгения Ивановича Скурко). Познакомившись с рукописью его стихов, Ширма отложил издание своих фольклорных записей, а собранные для этой цели деньги использовал на публикацию первого сборника поэта «На этапах», для которого под псевдонимом Р.Баравы написал предисловие. Сборник вышел в 1936 г. и сразу же весь тираж, за исключением считанных экземпляров, был конфискован польской полицией. Поспособствовал Г.Р.Ширма становлению творчества и своего земляка поэта Миколы Засима (Николая Артемьевича Засима), проживавшего в соседней с Шакунами деревне Шени Пружанского повета (45).
Сподвижником и последовательным учеником Г.Р.Ширмы стал Геннадий Иванович Цитович. Сын православного священника и воспитанник Виленской духовной семинарии Цитович на протяжении нескольких лет был участником гимназического хора с первого года его деятельности. Он знал и любил народные песни, а после знакомства с Ширмой, под влиянием его рассказов о фольклорном наследии это увлечение стало осознанным и целенаправленным. В последующее время Г.И.Цитович собрал множество белорусских песен, организовал и являлся художественным руководителем Государственного академического народного хора БССР (в настоящее время Национальный академический народный хор Республики Беларусь имени Г.И.Цитовича) (46). Вспоминая своего учителя, Г.И.Цитович отмечал, что «большинство из нас, композиторов и музыкантов, вышли из-за «Ширмы», почувствовали на своей творческой судьбе его дружеское и отцовское внимание» (47).
Стоит отметить, что Г.Р.Ширма обладал кипучей энергией и огромной работоспособностью, благодаря чему смог совмещать регулярное церковное служение с напряженной культурно-просветительской деятельностью. Справедливости ради необходимо отдать должное и церковным властям, которые не препятствовали его творческой работе. Ширма поддерживал отношения со своим преемником в должности псаломщика Александро-Невского собора г. Пружаны Григорием Синяком, с которым встречался во время посещения родных мест, делился опытом и нотными партитурами.
Активная национально-просветительская деятельность вызвала нападки со стороны польских властей, и за Григорием Романовичем было установлено негласное наблюдение. Например, 14 декабря 1929 г. Пружанский староста Р.Василевский, докладывая Полесскому воеводе о приезде Г.Р.Ширмы в Пружаны, подробно описывал, с кем он встречался и где находился, при этом было отмечено, что «имел при себе чемоданчик и пакет, содержание которых, к сожалению, не установлено» (48). В октябре 1930 г. Г.Р.Ширма был арестован, в его квартире провели обыск, а затем посадили в тюрьму в Лукишках, где содержали до 28 апреля 1931 г. Из-за отсутствия серьезных доказательств вины его освободили из-под стражи. Второй раз арестовали в 1933 г. в числе главных руководителей ТБШ. На судебном процессе Г.Р.Ширма держался настолько смело и мужественно, отвергая все обвинения в антигосударственной деятельности, что вынудил судью вынести оправдательный приговор. «За вашими пышными судейскими тогами, – заявил он, – я вижу свои полесские свитки, для просвещения которых мы работаем, и с этого пути нас не собьет никто и никогда». Польская полиция, с целью скомпрометировать фольклориста в глазах белорусской общественности, пошла на провокацию, распустив слухи, что он является агентом дефензивы (политической полиции), однако это не сработало (49).
Чтобы изолировать Г.Р.Ширму от национально-просветительской деятельности польские власти решили действовать другим способом. Виленский воевода Ботянский предложил купить у него собрание белорусских песен для последующего перевода их на польский язык и издания. При этом он ставил непременное условие – они больше не должны звучать в концертах. Григорий Романович сильно нуждался в деньгах, однако отказался от заманчивого предложения улучшить таким способом свое материальное состояние. «Чтобы их перевести, – прозвучал его остроумный ответ воеводе, – нужен гений Адама Мицкевича, а так как у вас его нет, то это будет то же самое, что эту белую скатерть облить чернилами!» (50).
Предложение Виленского воеводы было продиктовано отнюдь не интересом к белорусским песням. В своей деятельности он руководствовался следующим мотивом: «Максимальная цель – это национальная ассимиляция местного элемента (белорусского)… Дискутируя на тему методов, ведущих к ассимиляции, необходимо принять во внимание, что любая огласка на эту тему может быть вредной, надо действовать спокойно, но последовательно». Далее он утверждал, что «местные земли очень отличаются от других. Они не являются польскими. Следовательно, их обязательно надо сделать польскими» (51).
О белорусской песне Г.Р.Ширма писал: «Создать такую песню мог только народ с исключительной силой прирожденной музыкальной способности». По его мнению, белорусский народ в период развития общеевропейской музыки в XVII-XIX вв. не создал свободной художественно-музыкальной литературы, которая ровнялась бы его музыкальной стихии, не создал, потому что находился в подневольном состоянии, был лишен своей интеллигенции, вообще был отброшен от политической и культурной жизни (52). Главная причина такого положения заключалась в насаждении Брестской церковной унии 1596 г., которая способствовала полонизации белорусского края и привела его к упадку и деградации. В результате целенаправленной политики властей Речи Посполитой высшие слои белорусского общества – аристократия и шляхетство – в подавляющем большинстве перешли в католичество, приняли польскую культуру и язык. Единственным носителем национальной белорусской культуры в XVII-XIX вв. оставалось крестьянство, сохранившее ее в виде народного фольклора. Поэтому отдать для перевода на польский язык с таким трудом уцелевшие белорусские песни означало окончательно их потерять для национальной культуры, что очень хорошо осознавал Г.Р.Ширма.
Оказывалось давление на архиепископа Виленского и Лидского Феодосия (Феодосьева) с требованием выселить из церковной квартиры псаломщика-арестанта. В это время у Ширмы было двое детей, и, лишившись жилья, семья могла оказаться на улице. К счастью, за него вступился настоятель Пречистенского кафедрального собора протоиерей Иосиф Дзичковский, который заявил: «Владыко, сейчас и митрополиты по тюрьмам сидят, и пока я живой, я не дам тронуть эту семью». Отец Иосиф ценил псаломщика за его музыкальный талант. По признанию самого фольклориста, они впоследствии дружили долгое время, до самой смерти священника, которая наступила в 1966 г.(53).
Характеризуя деятельность Г.Р.Ширмы в межвоенный период, белорусский поэт Максим Танк писал: «Теперь нам тяжело представить весь круг той работы, которую вел Григорий Романович и люди, подобные ему, в Западной Белоруссии. Теперь мы привыкли, что всеми этими делами занимаются соответствующие министерства, разные учреждения, организации, которые оказывают всестороннюю помощь. Тогда же ничего этого не было. Наоборот, тот санационный аппарат был настроен, чтобы душить всеми силами, законами и беззакониями все прогрессивные начинания и мысли, национальное сознание угнетенных народов. И в таких условиях общественно-политическая и культурная работа, которую вел Григорий Романович, была действительно подвигом… Для своих друзей-ровесников Григорий Романович был надежным товарищем, на плечо которого в любую тяжелую минуту можно было смело опереться» (54).
Приход Красной Армии и объединение Западной и Восточной Белоруссии в 1939 г. Г.Р.Ширма приветствовал с радостью – настолько ненавистной стала польская власть. 1 ноября 1939 г. правительством БССР ему был вручен мандат на организацию профессионального песенного и танцевального коллектива, который удалось собрать из талантливых людей, бывших учеников и хористов. С этого времени закончилось его церковное служение, и он всецело переключился на фольклорную деятельность. Город Вильно был передан Литовскому государству, и административным центром Западной Белоруссии стал г. Белосток, куда переехал на жительство Ширма вместе со своим коллективом, получившим название Белорусский ансамбль песни и танца. За первый год своей работы они провели 170 концертов (55).
Белорусское население, встречая новую власть, первоначально видело в ней родных по духу и вере русских людей, пришедших освободить от польского ига, не осознавая в полной мере, что и сам русский народ страдал от безбожников-большевиков, которые затуманили его сознание марксистскими идеями. Вскоре радость обернулась разочарованием. Для наведения порядка и организации работы различных учреждений из Советского Союза в западные области Белоруссии были направлены специалисты, в том числе и коммунисты, среди которых значительную часть составляли евреи, занявшие ответственные и выгодные должности. Местное население убедилось в антирусском и антихристианском характере новой власти и, как результат, стали распространяться различные слухи и недовольства. Например, учительница начальной школы Пишек Л.Ю. из м. Свержень Столбцовского района заявила: «Мне страшно противно смотреть на строи большевиков. Где ни посмотришь, везде начальником жид. Равноправие только для жидов, а для нас – несчастный колхоз». А Илевик А.К. из д. Молодово Ивановского района среди колхозников утверждал: «Советское государство насильное, правят там жиды, там люди босые, голые и голодные, потому недовольны советской властью» (56). Естественно, что подобные разговоры фиксировались органами НКВД, а к их распространителям применялись давно отработанные методы воздействия. Не избежал этой участи и Г.Р.Ширма.
Однажды в г. Белостоке состоялось собрание белорусской интеллигенции. Однако среди участников мероприятия настоящих белорусов были единицы, а в основном там оказались лица далеко не славянской национальности, которые сумели очень быстро пристроиться в новых политических условиях. Посетив это собрание, Г.Р.Ширма с удивлением отметил: «Какая это Белоруссия, это же Сион!». В последующем он отмечал, что «Такая же камарилья и в Союзе композиторов стала» (57). Вызывала у него недоумение и внутренний протест политика большевистской власти, происками которой многие его друзья и знакомые, бывшие деятели Громады, некогда боровшиеся с полонизмом за права белорусского народа, были репрессированы: одних выслали в Казахстан, другие находились в сибирских лагерях, третьи сидели в тюрьмах. В отчаянии Ширма произнес: «Что здесь белорусского в этой пришлой Белоруссии?» (58). Неосторожно и громко произнесенные слова были донесены в «бдительные» органы.
Тем временем ансамбль вместе со своим руководителем продолжал гастроли на лучших сценических площадках Советского Союза. Великая Отечественная война застала его в г. Орле. А в октябре 1941 г., когда песенный коллектив находился в г. Красноярске, Г.Р.Ширму арестовали сотрудники НКВД и доставили в г. Москву, где заключили в тюрьму на печально известной Лубянке. Следователи искали в его словах и действиях проявление национализма, приклеив уродливый ярлык «нацдем», и доводили своими допросами до беспамятства. Затем последовала ссылка в Северный Казахстан, где Г.Р.Ширма трудился учителем в средней школе под надзором органов НКВД. Его дальнейшую жизнь в лучшую сторону изменил следующий случай. Летом 1942 г. артисты ансамбля находились в г. Ташкенте, где в то время жил белорусский классик Якуб Колос (Константин Михайлович Мицкевич). Они рассказали поэту о печальной участи талантливого фольклориста. Колос в свою очередь обратился к начальнику Центрального штаба партизанского движения и довоенного первого секретаря ЦК КПБ Пантелеимону Пономаренко с просьбой о помощи, благодаря чему Г.Р.Ширма вернулся в свой коллектив. В городе Горький на железнодорожной станции состоялась долгожданная встреча с женой, которая вначале не узнала своего мужа – настолько он за время заключения изменился и поседел (59).
Белорусский ансамбль в период военного лихолетья дал множество концертов, выступив перед бойцами на передовой и в госпиталях. После Великой Отечественной войны Г.Р.Ширма вместе со своим коллективом жил и трудился в г. Гродно. В 1950 г. Белорусский ансамбль песни и танца был реорганизован в Государственный хор БССР. В 1952 г. певческий коллектив переехал в г. Минск, а в 1957 г. стал называться Государственной академической хоровой капеллой БССР. Новое название хор получил за свою деятельность в жанре академического пения (а капелла), без музыкального сопровождения (60).
В послевоенное время Г.Р.Ширма проводил напряженную творческую работу: репетиции, концерты, гастрольные поездки по Белоруссии и многим городам СССР, статьи, рецензии, выступления, новые записи народных песен по белорусским деревням, депутатство в Верховном Совете БССР, заседания в Союзе композиторов БССР и Союзе композиторов СССР.
Несмотря на занятость, Григорий Романович не забывал своих старых пружанских певчих из соборного хора, и, посещая родные места, он встречался с ними в г. Пружаны. Некоторых их них, в частности Зинаиду Дамиановну Ильяшевич и Надежду Андреевну Салтрукович – лучших певчих церковного хора, приглашал в свою хоровую капеллу (61).
Мирное время открывало большие горизонты для реализации талантов Г.Р.Ширмы. К тому времени у него собралось огромное количество фольклорных записей, требовавших издания в виде нескольких томов с нотами. Первым послевоенным сборником текстов стали «Белорусские народные песни, загадки и пословицы», опубликованные в 1947 г. (62). В планах ожидалось издание следующих книг. Однако в условиях советской действительности возникли непредвиденные сложности. Как известно, Православие оказало огромное влияние на культуру белорусского народа. Народный фольклор пронизан христианскими мотивами, особенно песни Рождественского и Пасхального периодов. Во время работы с рукописями редактор издательства впадал в атеистический ужас при упоминании о Боге и святых в народных песнях и стал беспощадно править эти тексты. Он считал, что Ширма подсунул ему «кулацкие» песни, чтобы скомпрометировать как издательство, так и его лично (63). Григорий Романович не мог допустить искажения культурного достояния белорусского народа и запретил редакторское вмешательство. В результате подготовка к публикации была остановлена. Шли годы… Тексты пылились в редакции, и возникла угроза безвозвратно потерять уникальное собрание. Тогда Г.Р.Ширма пошел на смелый шаг: он выступил на III съезде писателей БССР в 1954 г. с критической речью о неправильном отношении к фольклорным изданиям. В своем выступлении он со свойственным ему остроумием озвучил народную поговорку: «Каровы бойся спераду, каня ззаду, а дурня – з усiх бакоў» (64). Под дружный хохот собравшиеся поняли, о ком идет речь и критика дала свои результаты: в 1955 г. вышел сборник «Белорусские песни», а в 1958 г. «Двести белорусских народных песен». Значимым явлением в белорусской культуре было долгожданное издание с нотами четырехтомника «Белорусские народные песни» (1959, 1960, 1962, 1976 гг.). В общей сложности Григорий Романович собрал более 3 тысяч народных песен, из которых более полутора тысяч были напечатаны с мелодиями в 13 фольклорных сборниках (65).
Г.Р.Ширме приходилось неоднократно отстаивать право на использование белорусских народных песен в своем творчестве. От него требовали включиться в идеологию соцреализма: воспевать «счастливую» жизнь при колхозном строе, восхвалять решения Коммунистической партии и достижения передовиков производства. В газетных статьях прозвучала критика в его адрес за использование «архаики», то есть устаревших песен. Г.Р.Ширма выступил на страницах прессы, а также подготовил докладную записку правительству, в которой защитил песенный репертуар хоровой капеллы (66).
Существовала еще одна проблема, которая мешала творческому развитию – засилье бюрократов как в ЦК КПБ, так и в Министерстве культуры, для которых главнее были их должности и привилегии, чем сама культура. Григорий Романович, вспоминая о таких «деятелях», приводил несколько курьезных случаев, наглядно показывавших их образовательный уровень. Так, один из высокопоставленных работников по фамилии Минкович в разговоре про артистов заявлял: «Да, я всех известных артистов знаю, а вот Богему слышу в первый раз» (говоривший полагал, что богема – это фамилия какой-то артистки). А второй – Лютарович – похвалялся: «Вот у нас есть советские оперы и среди их «Эсмеральда». Что мог ожидать Г.Р.Ширма для себя лично и для белорусской культуры в целом от таких людей? «Вот такие неуки руководят нашей культурой, – с сожалением говорил он, – и выдают тебе бесплатный билет без пересадки на тот свет» (67). Его принципиальность и прямолинейность, талант и честность вызывали зависть и нападки. Исследователь творчества Г.Р.Ширмы Арсений Лис отмечал, что «были люди, которым он мешал» (68). По достижении почтенного возраста от талантливого фольклориста хотели избавиться и разными способами вынуждали написать заявление об увольнении с должности художественного руководителя капеллы – коллектива, который был им создан и стал родным детищем. Когда же дело дошло до ЦК КПБ, и первый секретарь П.М.Машеров поинтересовался, хочет ли сам Г.Р.Ширма уходить на пенсию, то ему заведующий отделом культуры не моргнув глазом, солгал: «Да, да, он сам у меня был семь раз и просился». Узнав об этом, Григорий Романович назвал чиновника: «Жулик с партийным билетом». В целом, анализируя действия подобных бюрократов, он подвел итог: «Вот вам и коммунистическая мораль!» (69).
В 1970 г. исполнилось 30 лет Государственной академической хоровой капелле БССР, после торжественного вечера, который состоялся 29 марта, Г.Р.Ширма оставил родной коллектив. Под его руководством капелла провела более 5 тысяч концертов и достигла всесоюзного признания. Подобного уровня в огромном Советском Союзе было всего лишь три хоровых коллектива: один в России, второй в Эстонии и третий в Белоруссии – созданный Ширмой (70).
Григорий Романович имел настолько яркий и мощный талант, который, несмотря ни на какие жизненные препятствия и трудности, смог реализоваться в творчестве и принести для белорусской культуры огромный вклад. Благодаря этому таланту маэстро заслужил множество наград и званий: заслуженный деятель искусств БССР (1946 г.); народный артист БССР (1949 г.); народный артист СССР (1955 г.); лауреат Государственной премии БССР (1966 и 1974 гг.); Герой Социалистического Труда (1977 г.), ряда орденов и медалей. Также он занимал несколько ответственных постов: председатель правления Союза композиторов БССР и секретарь Союза композиторов СССР (1966 – 1978 гг.); член Союза писателей СССР (1966 – 1978 гг.); депутат Верховного Совета БССР 4-9 созывов (1955 – 1978 гг.) (71). Однако первыми наградами, которых удостоился Г.Р.Ширма, были церковные: архиерейская грамота и право ношения стихаря, полученные им во время служения псаломщиком в Пружанах (72).
23 марта 1978 г. Григорий Романович Ширма скончался и был похоронен на Восточном кладбище в г. Минске. В белорусской столице на фасаде дома №19 по улице Советской, где он жил, установлена мемориальная доска. Его именем названа Государственная академическая хоровая капелла Республики Беларусь, музыкальный колледж в Бресте и Пружанская музыкальная школа, где открыт музей, рассказывающий о жизни и творчестве славного земляка (73). Одна из центральных улиц Пружан также носит его имя. В начале этой улицы расположен Александро-Невский храм – храм, где трудился знаменитый фольклорист и откуда начался его многолетний и плодотворный путь в искусство.
Источники:
1.Лiцьвiнка В. Ён вярнуў народу тое, щто ўзяў у яго. // Народная газета. – 26 мая 2000 г. – С. 12;
2. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 5-6;
3. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 314;
4. Государственный архив Брестской области (далее ГАБО). Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 17;
5. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – № 2. – С. 12;
6. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 8-9;
7. Нисневич И. Григорий Романович Ширма. – Л., 1971. – С. 9;
8. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 314-315;
9. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 14;
10. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С.10;
11. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 15;
12. Лiс А. Рыгор Шырма: Вiленскi час. // Раённыя буднi. – 27 кастрычнiка 2001 г. – С. 5;
13. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 16-18;
14. Нисневич И. Цит. соч. – С.12;
15. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 315;
16. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 276. Л. 7 об.;
17. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 16;
18. Михаил Носко, прот. Несколько историй из жизни православного духовенства во Второй Речи Посполитой. История 1. Протоиерей Константин Пилинкевич: «Не считайте нас людьми низшего сорта». // Брестские епархиальные ведомости. – 2019. – № 2 (68). – С. 59-60;
19. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 15;
20. Там же. Л. 16;
21. Там же. Л. 15 об.;
22. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 421. Л. 5, 6;
23. Архив музея-усадьбы «Пружанский палацик». Дело о чудесном обновлении Иверской иконы Божией Матери в д. Городнянах Линовской волости Пружанского Соборного прихода в доме волосного старшины Павла Константиновича Бунаты 30 декабря ст. ст. 1923 г.. Лл. 2, 2об., 3, 3 об., 12, 12 об., 13, 13 об.;
24. Там же. Л.19, 19 об.;
25. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 421. Л. 4;
26. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 491. Л. 12;
27. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 315;
28. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 10;
29. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 24;
30. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 10;
31. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 23;
32. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 10;
33. Там же. Л. 9;
34. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 275. Л. 34;
35. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 24.
36. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 1;
37. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 24;
38. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 10;
39. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 22;
40. Лицкевич О. Концлагерь по-польски. // Беларуская думка. – 2010. – №3. – С. 78-79;
41. Кривонос Ф., свящ. Белорусская Православная Церковь в XX столетии. – Мн., 2008. – С. 91;
42. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 25;
43. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 318-322;
44. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 11;
45. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 35-37;
46. Нисневич И. Григорий Романович Ширма. – Л., 1971. – С. 12-13;
47. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 45;
48. ГАБО. Фонд 1. Опись 9. Дело 462. Л. 1;
49. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 318-319;
50. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 23-24;
51. Польша-Беларусь (1921-1953): Сборник документов и материалов. – Мн., 2012. – С. 157-164;
52. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 106;
53. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №7. – С. 25;
54. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 27;
55. Нисневич И. Григорий Романович Ширма. – Л., 1971. – С. 26-28;
56. Сарычев В. В поисках утраченного времени. Кн. 2. – Брест, 2007. – С. 244;
57. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №11. – С. 60;
58. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 43;
59. Там же С.42-44;
60. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 12;
61. Зялевiч А. Некалькi дзён з жыцця пружанскага псаломщыка. // Краязнаўчая газета. – 2012. – №4 (405). – С. 4;
62. Нисневич И. Григорий Романович Ширма. – Л., 1971. – С. 33;
63. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 48-49;
64. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 287;
65. Лiцвiнка В.Д. Рыгор Шырма. – Мн., 1990. – С. 29;
66. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №11. – С. 62;
67. Там же;
68. Цiмошык Л. Пад зоркай Рыгора Шырмы. // Звязда. – 4 красавiка 2015 г. – С.6;
69. Лiцвiнка В. Шырма расказвае пра сябе… // Мастацтва. – 1992. – №11. – С. 62;
70. Шырма Р. Песня – душа народа. – Мн., 1993. – С. 339;
71. Там же. С. 325-343;
72. ГАБО. Фонд 2059. Опись 2. Дело 506. Л. 10;
73. Марцiновiч А. Рыгор Шырма: З песняй праз усё жыццё. – Мн., 2013. – С. 59-62;
