Отмена крепостного права и «Великие реформы» 1860-х годов императора Александра II привели к существенному усложнению общественно-политической жизни и обусловили рост радикализма в Российской империи, что отразилось и на положении в белорусско-литовских губерниях. По мнению некоторых исследователей, сама идея самостоятельной белорусской государственности «впервые прозвучала из уст народников. В 1881 г. студенты – выходцы из белорусских губерний в Петербургском университете организовали землячество. Но его основе была создана народническая группа «Гомон». В 1884 г. её участники выпустили два номера нелегального журнала под тем же названием… Они считали необходимым объединить все народовольческие кружки в одну Белорусскую социально-революционную партию, которая бы стала составной частью всероссийской «Народной воли» и возглавила бы борьбу белорусского народа за социальное и национальное освобождение от гнёта царизма… В 1884 г. на страницах журнала «Гомон» они заявили: «Мы – белорусы и должны бороться за местные интересы белорусского народа и федеративную автономию страны» (Короткова 2019: 29)[1].
Впрочем, деятельность группы «Гомон», созданной, что показательно, в столице Российской империи, имела скорее маргинальный характер и была практически неизвестна сколько-нибудь широким общественным кругам. Что касается конкретной формы белорусской государственности, то лозунг представителей «Гомона» о некой «федеративной автономии страны» имел неопределённый и крайне расплывчатый характер.
Более конкретными и предметными были взгляды национально ориентированной белорусской либеральной интеллигенции, наиболее ярким представителем которой являлся известный историк М. Довнар-Запольский, которого считают основателем собственно белорусской национальной историографии. В своих первых исторических очерках, опубликованных в конце 1880-х годов, Довнар-Запольский рассматривал белорусов как отдельный от поляков и русских народ, отрицая, таким образом, концепцию «триединого русского народа» и весьма критически оценивал как политику полонизации, так и русификации белорусов. Впоследствии М. Довнар-Запольский стал убеждённым и последовательным сторонником создания отдельного от Польши и России белорусского национального государства.
С общим ростом общественной и политической активности в Российской империи в начале ХХ в. начался постепенный процесс зарождения, а также организации и политической институализации белорусского национального движения. Наиболее важным событием в этом отношении было создание в 1903 г. Белорусской рабочей громады (БРГ), у истоков которой стояли братья А. и И. Луцкевичи. На первом съезде БРГ в Вильне в январе 1903 г. была принята программа партии, по целому ряду положений близкая программе социалистов-революционеров. При этом, как обоснованно отмечает российский историк Д.А. Короткова, «национальная программа БРГ была невнятной – свобода для всех народов Российской империи без уточнения её форм. Не было даже требования автономии в составе России…» (Короткова 2019: 31)[2].
Очень скоро, уже в конце 1904 г., накануне начала революции 1905 г. БРГ под воздействием растущей популярности социалистических идей сменила своё название на Белорусскую социалистическую громаду (БСГ). Однако в период революционных потрясений в 1905-1907 гг. данная партия имела возможность вести пропаганду в основном в сельской местности, поскольку в городах явно доминировали русские, польские и еврейские политические партии и организации. Сфера деятельности первой белорусской партии, таким образом, была ограничена в основном сельской местностью.
В условиях общей радикализации в 1905 г. лидеры БСГ выдвинули более чёткую национальную программу, сущность которой заключалась в автономии Белоруссии в составе Российской федерации, основанной на демократических началах. Лидеры БСГ полагали, что каждый народ в составе российской демократической федерации должен непременно иметь свой собственный законодательный орган, право избрания местных должностных лиц, а также право использовать родной язык. Формально лозунг превращения России в демократическую федеративную республику, в состав которой входила бы автономная Белоруссия с центром в Вильне, был закреплён в новой программе БСГ, принятой на втором съезде партии в ходе русской революции в 1906 году (Короткова 2019: 31)[3]. Таким образом, самым первым национальным требованием зарождавшегося белорусского движения был автономный статус Белоруссии в составе демократической России.
Серьёзным политическим испытанием для новорожденной политической партии в лице БСГ на зрелость и популярность среди широких масс белорусских земель стали выборы в Государственную думу в 1907 году. Показательно, что подавляющее число голосов – более 80% – на территории белорусских губерний в условиях резкой активизации польского национального движения и католического прозелитизма получили общероссийские партии и организации, придерживавшиеся идеологии западнорусизма и выступавшие под лозунгами единства всех православных подданных Российской империи. При этом блок социалистических партий, в состав которого входили БСГ, ППС, Бунд, а также РСДРП, не получил в белорусских губерниях ни единого мандата. Некоторые историки склонны объяснять подобный провал тем обстоятельством, что лидеры БСГ, в основном выходцы из шляхетской среды и местного чиновничества, оказались попросту не в состоянии найти подход к белорусскому крестьянству, которое они считали своей главной целевой аудиторией.
Помимо этого, существенную роль сыграл и тот факт, что в ходе выборов имело место давление и использование административного ресурса со стороны российских властей, которые в условиях активизировавшегося польского национального движения были склонны трактовать белорусское движение в губерниях Северо-Западного края как одно из проявлений «польской интриги» (Короткова 2019: 32)[4].
Нельзя не отметить и резко активизировавшееся в это время в белорусских губерниях западнорусское движение, лидеры которого усилили пропагандистскую и просветительскую деятельность среди белорусского простонародья, постоянно апеллируя к официальному Петербургу и указывая на потенциальную опасность растущего польского движения и католического прозелитизма. Так, известный белорусский публицист Д.В. Скрынченко в своей брошюре «Трагедия белорусского народа», изданной в Минске в 1908 г., образно сравнивал белорусские губернии Российской империи с потенциальной Боснией, констатируя постоянное «ополячивание западно-русского края», что, по его мнению, создавало предпосылки для последующего отторжения белорусских земель от России (Скрынченко 1908: 7)[5]. Один из авторов популярной среди православной общественности газеты «Минские епархиальные ведомости» сделал в 1908 г. мрачный прогноз о том, что «без серьёзной работы по организации православных людей наш край рано или поздно станет католическим и польским…» (Скрынченко 1908: 7)[6].
С данной точкой зрения был вполне солидарен и известный русский мыслитель и публицист В.В. Розанов, который с пристальным вниманием следил за развитием ситуации в белорусско-литовских губерниях в период революционных потрясений 1905-1907 годов. Если вначале В.В. Розанов горячо приветствовал указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», то последовавший вскоре стремительный рост польского католического прозелитизма, который часто проявлялся в агрессивно-наступательной форме, заставил его существенно скорректировать свою точку зрения по данному вопросу. По словам В.В. Розанова, «Самый младший и самый слабый из трёх братьев, составивших «отчий дом» в нашей многоплеменной и многоверной стране, – белорусы – задыхаются под натиском польской и католической пропаганды, острой, неотступной, лукавой, извилистой… Бедные белорусы! – восклицал В.В. Розанов. – Вообще русские не богаты железом в характере, уступчивы, мягки, деликатны и сторонятся перед нахальством и нахалами даже в тех случаях, когда умственно и вообще душевно стоят неизмеримо выше наступающих; а эти тихие, молчаливые, грустные белорусы точно имеют в крови своей еще утраченную дозу русской печальной пассивности и в рабстве выработавшегося непротивления злу…» (Тимиряев 2020: 51)[7].
Пристально наблюдая за разницей в поведении поляков и белорусов в период революционных потрясений начала ХХ в., В.В. Розанов делал любопытный анализ совершенно разной национальной психологии и менталитета этих народов, в значительной степени обусловленной социально-экономическими и конфессиональными факторами: «Белорус и поляк! В одном всё дышит самоуверенностью, переходящею в хвастовство, в кичливость, – всё дышит высокомерием, надменностью, презрением к другим людям; в другом всё говорит о великом терпении, скромности, самоограничении…» (Тимиряев 2020: 51)[8]. Похожие мысли высказывали и другие современники данных событий.
***
Потерпев сокрушительное поражение на ниве практической политической деятельности, лидеры БСГ приняли решение сосредоточиться на культурно-просветительской и пропагандистской работе, стремясь охватить своим влиянием возможно более широкие круги белорусского населения. С 1906 г. в Вильне стали выходить газеты на белорусском языке «Наша доля» и «Наша Нива», которая, что весьма показательно, первоначально печаталась белорусской латиницей. Рассчитанные на широкие крестьянские массы, данные издания в доступной для среднего белорусского крестьянина форме стремились исподволь проводить мысль о существовании самобытного и отдельного от русских белорусского народа, тем самым опровергая ключевой тезис западнорусизма о принадлежности белорусов к триединому русскому народу.
Публикации «Нашей Нивы» вызвали резко критическую реакцию со стороны ряда белорусских периодических изданий западнорусской направленности, включая «Белорусский вестник», «Минское слово», а также «Северо-Западную жизнь». Целый ряд публицистов западнорусской ориентации рассматривал издание газет и журналов на белорусском языке как «польскую» и «католическую» интригу, направленную на подрыв общерусского единства и государственных устоев Российской империи.
Любопытно, что подозрительное и в целом неблагосклонное отношение к возникшим в начале ХХ века белорусскоязычным печатным изданиям демонстрировали и представители польского национального движения в белорусско-литовских губерниях. Издававшиеся в Вильне популярные польские газеты «Курьер Виленьски» (Kurier Wileński) и «Пшеглёнд Виленьски» (Przegląd Wileński) усматривали в деятельности «Нашей Нивы» и в целом в издании книг на белорусском языке попытки оторвать белорусских католиков от польской культуры и польского языка и тем самым ускорить их русификацию.
В этом отношении показательно, что польские политики, публицисты и представители католического духовенства были склонны рассматривать белорусов-католиков как поляков или, в крайнем случае, как потенциальных поляков. По этой причине любое стремление ослабить польское культурное влияние на белорусское католическое население воспринималось польскими общественными деятелями крайне негативно и болезненно. В церковной сфере это нашло своё выражение в исключительно враждебном отношении польского католического духовенства к любым попыткам введения белорусского языка в церковное богослужение.
Уже после образования независимой Польши в 1918 г. в межвоенный период именно белорусское католическое население неизменно рассматривалось официальной Варшавой как первоочередной объект полонизации, а белорусские католики часто явочным порядком записывались в ходе переписей как этнические поляки, что позволяло польским властям, манипулируя статистическими данными, существенно уменьшать численность белорусского населения, одновременно увеличивая за счет белорусов-католиков численность поляков.
Что касается общей оценки российской политики в белорусских губерниях в конце XIX – начале ХХ века, то нельзя не согласиться с мнением о том, что в целом она была «непоследовательной и часто бессистемной. Сделать выбор между польской шляхтой и белорусским крестьянством российское самодержавие так и не смогло до самого краха Российской империи…» (Короткова 2019: 34)[9].
Данный вывод современного российского историка вполне подтверждается мыслями такого авторитетного и хорошо информированного современника, каким являлся известный мыслитель и публицист В.В. Розанов, возлагавший львиную доли вины за подобную ситуацию на российскую бюрократию.
«Нет материала лучшего для управления, чем белорусы, но позорная распущенность русской администрации, верхоглядство из Петербурга и виляние во все стороны «впечатлительных» генералов и губернаторов на берегах Немана и Вилии допустили вечно готовых на укус и лукавство поляков стать на горло и придушить этих забитых наших братьев, – эмоционально писал В.В. Розанов. – «Поскобли русского – увидишь татарина», – сказал Наполеон; эти «татары» в раззолоченных мундирах и с красивыми аксельбантами, приезжая в Ковну, в Вильну, в Гродно, в Минск и Витебск, и не воображают, что они приехали из России и к русским, приехали от властительных частиц России к её забитым, угнетённым частицам, чтобы поднять и оживить их, чтобы ободрить их и вдохнуть энергию…» (Тимиряев 2020: 52)[10].
Предлагавшийся Розановым рецепт решения «польского вопроса» в белорусско-литовских губерниях был аналогичен предложениям известного белорусского публициста Д.В. Скрынченко. По словам Розанова, «мы будем требовать, чтобы высшие административные сферы в Петербурге и, в частности, министерство внутренних дел, вырабатывая какие угодно «освободительные», «уравнительные» и «автономные» законопроекты для привислинских губерний, сберегали России как зеницу ока эти чисто русские и глубоко русские области по Неману и Вилии… Полякам – польские права, но только в Польше; в России, среди великорусов и… белорусов – полякам только русские обязанности, т.е. обязанности перед русскими – обязанности деликатности, осторожности, междуплеменной и междуверной вежливости…» (Тимиряев 2020: 52)[11]. Данные мысли В.В. Розанова, высказанные более ста лет назад, не потеряли своей злободневности и остроты и в настоящее время.
Однако ещё ранее, в 1880-е годы, простой, доступный и эффективный рецепт решения всех проблем Западной Руси дал ведущий представитель западнорусизма известный историк М.И. Коялович, который постоянно призывал российскую общественность и власти «знать Западную Россию по-русски, понимать по-русски и вводить в это знание и понимание миллионы наших граждан в Западной России, простых малороссов, белорусов и литвинов» (Коялович 2006: 6)[12]. К сожалению, оставленный М.И. Кояловичем историософский завет так в полной мере и не реализован вплоть до сегодняшнего дня.
Литература
Борисёнок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории. Общество и государство между Польшей и Россией в первой половине ХХ в. Москва: Родина, 2013.
Короткова Д. Белорусские земли в советско-польских отношениях. Москва: Центрполиграф, 2019.
Лавринович Д.С. Эволюция стратегии и тактики западнорусских либеральных организаций в 1905-1917 гг. // Русский Сборник. Исследования по истории России. Том XII. Москва: Регнум, 2012.
Савченко В.Н. Восточнославянско-польское пограничье 1918-1921. Этносоциальная ситуация и государственно-политическое размежевание. Москва: Институт славяноведения и балканистики, 1995.
Скрынченко Д.В. Трагедия белорусского народа. Минск, 1908.
Тимиряев Д.О. «Неудержимо сердце обливается кровью, когда читаешь сообщение местного жителя из Белоруссии…». Западная Русь в восприятии консервативной интеллигенции (на примере публицистики В.В. Розанова) // Тетради по консерватизму. 2020. № 2.
[1] Короткова Д. Белорусские земли в советско-польских отношениях. Москва: Центрполиграф, 2019. С. 29.
[2] Там же. С. 31.
[3] Там же.
[4] Там же. С. 32.
[5] Скрынченко Д.В. Трагедия белорусского народа. Минск, 1908. С. 7.
[6] Там же.
[7] Цит. по: Тимиряев Д.О. «Неудержимо сердце обливается кровью, когда читаешь сообщение местного жителя из Белоруссии…». Западная Русь в восприятии консервативной интеллигенции (на примере публицистики В.В. Розанова) // Тетради по консерватизму. 2020. № 2. С. 51.
[8] Там же.
[9] Короткова Д. Белорусские земли в советско-польских отношениях. Москва: Центрполиграф, 2019. С. 34.
[10] Тимиряев Д.О. «Неудержимо сердце обливается кровью, когда читаешь сообщение местного жителя из Белоруссии…». Западная Русь в восприятии консервативной интеллигенции (на примере публицистики В.В. Розанова) // Тетради по консерватизму. 2020. № 2. С. 52.
[11] Там же.
[12] Коялович М.И. Чтения по истории Западной России. Минск: Беларуская Энцыклапедыя, 2006. С. 6.
