Уроженец Нижегородской губернии протоиерей Михаил Фёдорович Раевский (1811-1884) с 1842 г. вплоть до конца своей жизни являлся священником при посольстве Российской империи в Вене. Будучи официальным представителем русской православной миссии в империи Габсбургов, он в этом качестве подчинялся как МИД России, так и Святейшему Синоду.
Прекрасно образованный, энергичный и деятельный человек с широким кругозором и обширными связями, М.Ф. Раевский искренне сочувствовал национально-культурным движениям славянских народов Дунайской монархии и хорошо осознавал как значение славянского вопроса для России, так и значение России для славянских народов Австрийской империи. Особое внимание Раевский уделял галицким и угорским русинам, которых он считал частью русского народа, и словакам, среди которых в это время доминировали ярко выраженные русофильские настроения (Jirásek 1923) [1]. Находясь в тесных и доверительных отношениях со многими представителями австрийских славян, М.Ф. Раевский стал эффективным посредником их контактов с Россией – как с официальными кругами, так и с представителями различных общественных организаций, включая Славянские благотворительные комитеты. Энергично способствуя развитию разносторонних связей между Россией и австрийскими славянами, Раевский особое внимание уделял популяризации кирилло-мефодиевского культурного наследия, что сближало его с идеями русских славянофилов (Daniš, Matula 2014: 7)[2].
Длительная и непосредственная вовлечённость в развитие связей между Россией и славянскими народами Австрийской империи, а также многочисленные проблемы в этой области и связанный с ними негативный опыт побудили М.Ф. Раевского подготовить в апреле 1864 г. специальную записку, в которой он проанализировал причины существующих проблем и предложил конкретные меры, призванные улучшить состояние русско-славянских контактов.
В своей записке Раевский обобщил свой богатый, более чем двадцатилетний опыт в области развития связей между Россией и австрийскими славянами, уделив особое внимание вопросу о том, как Россия с точки зрения своих государственных интересов может воздействовать на Австрийскую империю, половину населения которой составляли славяне, среди которых, как подчёркивал Раевский, имея в виду русинов Галиции и Угорской Руси, «около трёх миллионов составляют представители родного нам русского племени» (Daniš, Matula 2014: 36)[3].
Одной из главных мыслей, изложенных в записке Раевского, была выстраданная им за многие годы мысль о том, что российская общественность не имеет права упрекать славян в том, что они мало знают Россию, в недостаточной мере сочувствуют ей и даже иногда относятся к ней враждебно, поскольку сама Россия делает крайне мало для того, чтобы познакомить зарубежных славян со своими культурными достижениями и морально-политическими преимуществами (Daniš, Matula 2014: 36)[4].
Как с горечью писал в своей записке Раевский, «до сих пор относительно Австрии мы ограничивались только пособием Православным церквям; на Униатскую церковь в этом отношении не было обращено внимания; для прочих же 14-15 (!) миллионов славян пошлём 30-40 (!) книг в год – и всё! И посылаем мы наши пособия не последовательно, не установленным порядком, но при случаях, по милости добрых людей… При такой методе пособий мы не вправе винить славян, что нас мало знают, мало сочувствуют нам, иногда даже враждебно относятся к нам. Мы тут сами виноваты… Откуда им знать Россию, когда все сведения о ней они принуждены заимствовать только из иностранных и польских газет и книг, или из сочинений Герцена и Долгорукова, которыми не без цели наводнена Австрия? – восклицал М.Ф. Раевский. – Откуда они научатся любить и уважать Россию, когда ни одного благожелательного факта из русской жизни не представит им в должном виде иностранная пресса» (Daniš, Matula 2014: 38)[5]. Констатировав, что «много было писано, а ещё более говорено о средствах духовного сближения нашего со славянами», но никакого конкретного плана выработано так и не было, Раевский предложил несколько практических шагов, которые, по его мнению, должны быть предприняты Россией в своей славянской политике.
Примечательно, что в качестве самой первой меры Раевский указывал на необходимость «расположить галицких русинов в пользу России, развить и усилить в них стремление к России» (Daniš, Matula 2014: 39)[6]. Для достижения этой цели он считал важным «возможно лучшее устройство юго-западных губерний России в административном, экономическом и церковно-национальном отношении. Этого желают, к этому стремятся теперь галицкие русины у себя дома, – подчёркивал Раевский. – Они страдают под тяжестью государственных налогов, под произволом помещиков…, под управлением немецких и польских чиновников, изгоняющих их язык из школ и присутствий, под властью римокатолических епископов, заправляющих их церковью и мешающих им в деле очищения обряда… Если быт наших крестьян, нашего духовенства в южных провинциях улучшится, чему теперь положено основание, тогда неудовольствие русинов в Галиции против настоящего положения дел усилится, и они будут вздыхать за Россией» (Daniš, Matula 2014: 39)[7]. Как подчёркивал хорошо знакомый с галицкими реалиями Раевский, народ и сельское духовенство в Галиции «остались чистым русским народом и по национальности, и по вере. Этот народ не вдаётся в политические рассуждения, молча, про себя смекает, что братьями его русскими управляет русский царь и по национальности, и по вере, а потому сердце тянет его к ним. Вот почему Волынь и Подолия должны быть ходовым концом России относительно Галиции» (Daniš, Matula 2014: 40)[8].
Начавшиеся в России преобразования в рамках Великих реформ императора Александра II, полагал Раевский, могут усилить позитивный имидж России и среди галицких русинов, и в целом среди славян Австрийской империи. «Внутреннее устройство России на началах национальных, чему теперь положено основание в освобождении крестьян и в земских учреждениях, будет первым и главным со стороны её в приобретении себе любви, уважения и доверия славян», – писал Раевский.
Вторым важным шагом, который предлагал Раевский и который был связан с первой мерой, было воздействие на Галицию путём проведения тщательно подготовленных церковных преобразований в соседней Холмской униатской епархии России. Галицкие униаты, как подчёркивал Раевский, стремятся высвободиться из-под управления римско-католических епископов, и стараются «об очищении обрядов своей церкви от римской примеси и о сближении в этом отношении их церкви с восточною…, всюду силятся ввести в употребление русский язык, устранив польский» (Daniš, Matula 2014: 40)[9]. В этих условиях русский церковный деятель считал целесообразным освободить Холмскую униатскую епархию из-под управления Министерства римокатолических духовных дел в Варшаве, дать им епископа из русинов и всячески способствовать постепенной подготовке к переходу Холмской епархии в православие. В случае естественности, постепенности и продуманности этого процесса, как отмечал Раевский, «вся Галиция пойдёт за Холмской епархией» (Daniš, Matula 2014: 41)[10].
Если две первые меры касались в основном Галицкой Руси и русинов, то третье средство касалось всех славян Дунайской монархии. Этим средством, по мысли Раевского, были «литературные сношения» в самом широком смысле, рассчитанные на охват максимально большего числа австрийских славян. Именно это средство, как полагал русский церковный деятель, должно было сыграть важную роль в «распространении между славянами надлежащего понятия о России».
В этой области, по мнению Раевского, было необходимо решить целый ряд насущных вопросов. В качестве самого насущного он называл пересмотр и исправление «почтово-литературной конвенции между Россией и Австрией», поскольку она делала доставку и распространение в Австрии русской прессы и книг совершенно недоступными по цене. «Странное дело, – писал Раевский, – что мы платим здесь в Венском почтамте за русские газеты, стоящие в России с пересылкой до границы 15 рублей – 60 гульденов… Прага и Львов не только не могут в России пронумероваться на русскую газету, но даже не могут этого сделать и в своём городе, а вынуждены обращаться к Венскому почтамту. Ни одна русская редакция не может прислать другой редакции на обмен газеты под крестовою оберткою, как это водится в других государствах. До тех пор, пока не обращено будет внимание на пересмотр и исправление почтовой конвенции между Россией и Австрией, славяне, даже имеющие средства, не могут получать русские газеты и книги через почтамт и, по нашей вине, останутся в совершенном неведении относительно России. Мало того, — это даже раздражает славян против России, – как будто она боится, или ей стыдно явиться в публику со своими газетами, или как будто она сама старается, чтобы славяне ничего о ней не знали» (Daniš, Matula 2014: 41)[11]. Однако здесь следует отметить, что данная проблема возникла значительно раньше – ещё с XVIII в., когда, опасаясь нежелательного для себя влияния России на австрийских славян, Вена стала предпринимать различные административные меры, затруднявшие доступ русских печатных изданий в Австрийскую империю (Magocsi 1978)[12].
Чтобы облегчить доступ австрийских славян к русской книжной продукции Раевский также предлагал устройство русских книжных лавок в непосредственной близости от русско-австрийской границы – в русской Польше и юго-западных губерниях России, в том числе в Киеве, Почаеве, Каменец-Подольске и других городах. Высказывал Раевский и мысль о полезности установления непосредственных почтовых сношений России с Сербией через Валахию, минуя Австрию. Это, как полагал Раевский, позволило бы России создать в перспективе в Белграде склад русских богослужебных книг, открыть книжную лавку и снабжать отсюда книгами и журналами Сербию, Болгарию, Боснию и даже юго-восточные области Австрийской империи (Daniš, Matula 2014: 42)[13].
Однако при этом самым важным и перспективным, несмотря на ряд трудностей, Раевский все-таки считал организацию русской книжной торговли в самой Австрии с созданием русских книжных лавок в Вене или в Праге. Ссылаясь на то, что русское правительство делало ежегодное пособие русскому книгопродавцу в Варшаве в 600 рублей, Раевский обращал внимание на то, что «круг русского книгопродавца в Праге пообширнее и полезнее, ему помочь более необходимо. Когда мы устроим книжную русскую торговлю в Австрии, тогда половину забот снимем с плеч своих относительно наших сношений со славянами» (Daniš, Matula 2014: 43)[14].
Исключительно важной мерой для популяризации среди австрийских славян русского языка и русской культуры Раевский считал издание здесь газеты на русском языке, ссылаясь на позитивный опыт в этом отношении угро-русского церковного деятеля И. Раковского, издававшего в Пеште на русском языке «Церковную газету» для угорских русинов. Впоследствии из-за административных препон со стороны австрийских властей эта газета прекратила своё существование. Предлагая издавать газету на русском языке в Венгрии, Раевский полагал, что она окажет благотворное влияние на русинов Галиции, а также «распространит русский язык между славянами и сербами, которые в последнее время стали прилежно им заниматься» (Daniš, Matula 2014: 45)[15].
Учитывая «ложное направление чешской и отчасти хорватской журналистики» в связи с польским восстанием 1863 г., Раевский также предлагал «дать славянам в руки одну немецкую газету с русским направлением» (Daniš, Matula 2014: 45)[16], поскольку именно немецкий язык являлся в то время лингва франка для всех австрийских славян. Русский церковный деятель полагал, что «немецкую газету лучше будет издавать в Праге. Чехи в деле журналистики развиты более других славян, у них теперь есть люди, которые могут давать надлежащее направление газете. Для этой газеты нужна поддержка со стороны России, потому что она должна быть лучше составлена… Немецкая газета, – подчёркивал Раевский, – будет служить путеводной звездой всем славянам в Австрии, откроет им всем Россию в новом истинном свете, будет служить им оружием для рассеяния клеветы против России, утвердит их в добрых намерениях России относительно них, и самим немецким публицистам послужит уздою их рьяных нападений на Россию» (Daniš, Matula 2014: 45)[17].
К сожалению, практическая реализация предложенного Раевским «газетного проекта» не была осуществлена не только в Австрии, но даже и в Сербии. Например, многие русские путешественники в конце XIX века отмечали, что в гостиницах Белграда имелось много разных немецких газет, но русские газеты в основном отсутствовали (Русские о Сербии и сербах 2006)[18].
***
Протоиерей Михаил Фёдорович Раевский, таким образом, опираясь на свой богатый опыт, изложил в 1864 г. весьма подробный и детально разработанный план гуманитарной политики России в отношении славян Австрийской империи, уделив особое внимание русинам. Однако его предложения в основном так и остались нереализованными, хотя Раевский имел обширные контакты среди высших чиновников в России, включая МИД и Святейший Синод.
Изложенные в далёком 1864 году, мысли протоиерея М.Ф. Раевского по поводу организации российской «мягкой силы» и её использования в отношении славянских народов в начале ХХ в. повторяли и другие русские учёные-слависты, например, профессор Киевского университета Т.Д. Флоринский. Все эти мысли не утратили своей актуальности и в настоящее время.
Литература
Русские о Сербии и сербах. Составление, подготовка к изданию, введение, заключительная статья А.Л. Шемякина. Санкт-Петербург: Алетейя, 2006.
Daniš M., Matula V. M.F. Rajevskij a Slováci v 19. storočí. Bratislava: Univerzita Komenského, 2014.
Jirásek J. Slováci a Rusko // Prúdy. 1923. Číslo 7.
Magocsi P.R. The Shaping of a National Identity. Subcarpathian Rus 1848-1948. Harvard University Press, 1978.
[1] См. Jirásek J. Slováci a Rusko // Prúdy. 1923. Číslo 7.
[2] Daniš M., Matula V. M.F. Rajevskij a Slováci v 19. storočí. Bratislava: Univerzita Komenského, 2014. S. 7.
[3] Там же. С. 36.
[4] Там же.
[5] Там же. С. 38.
[6] Там же. С. 39.
[7] Там же.
[8] Там же. С. 40.
[9] Там же.
[10] Там же. С. 41.
[11] Там же.
[12] См. Magocsi P.R. The Shaping of a National Identity. Subcarpathian Rus 1848-1948. Harvard University Press, 1978.
[13] Daniš M., Matula V. M.F. Rajevskij a Slováci v 19. storočí. Bratislava: Univerzita Komenského, 2014. S. 42.
[14] Там же. С. 43.
[15] Там же. С. 45.
[16] Там же.
[17] Там же.
[18] Русские о Сербии и сербах. Составление, подготовка к изданию, введение, заключительная статья А.Л. Шемякина. Санкт-Петербург: Алетейя, 2006.
