Как субъект политики белорусы начала ХХ в. существовали в рамках текста. Во всяком случае, так считает белорусский философ В.В. Акудович [1]. Текст, в рамках которого существовали белорусы, если следовать этой метафоре, в первую очередь, был газетным. Белорусские книги в то время выходили, но наиболее значимым транслятором белорусского национализма была газета «Наша нива» [2]. Именно газетные публикации конструировали для читателей образ белорусов. То есть, следуя метафоре, белорусы были «газетной нацией». Научная литература, выходившая в начале ХХ в., рассматривала белорусов этнографически или исторически как часть русского народа. То есть создавала образ белорусов как органической части русского народа, а не как отдельной нации.
«Наша нива» являлась второй белорусскоязычной газетой, она начала выходить в ноябре 1906 г. Первая белорусскоязычную газета «Наша доля» просуществовала недолго. Она начала выходить в сентябре 1906 г., а в декабре уже прекратила существование по причине антигосударственного наполнения. То есть «Наша нива» появилась тогда, когда «Наша доля» ещё существовал, но её судьба была предрешена, поскольку большинство отпечатанных номеров были конфискованы. В «Нашу ниву» перешли некоторые сотрудники редакции «Нашей доли».
И та, и другая газеты выходили в двух вариантах – кириллическим и латинским шрифтами. Или, как писала сама «Наша нива», «русскими и польскими буквами». Двухалфавитная печать теоретически подразумевала более широкое распространение белорусской пропаганды, т.к. белорусские католики привыкли иметь дело с латинским шрифтом, используемым в Католической Церкви, а православные крестьяне белорусского региона сталкивались с кириллическим шрифтом, используемым в Православной Церкви. Два варианта одной и той же газеты должны были, по логике инициаторов издания, решить проблему более широкого доступа к информации.
Однако двухалфавитная печать означала по сути перенабор одной и той же статьи, что создавало лишние затраты как времени, так и финансовых средств. Если данная проблема для «Нашей доли» была решена ещё в конце 1906 г., т.к. газета была закрыта, то «Наша нива» вскоре встала перед вопросом экономии средств. В 1910 г. «Наша нива» провела среди своих читателей опрос, каким шрифтом печатать газету в дальнейшем, поскольку финансовые условия не позволяли продолжать выпуски на двух алфавитах. Большинство подписчиков, читавших латинский вариант, были готовы оставаться подписчиками и при условии выхода газеты только на кириллице, а те, кто пользовался кириллическими номерами, заявили, что перестанут читать газету, если она перейдет только на латиницу. Таким образом, «Наша нива» была вынуждена для сохранения наибольшего числа подписчиков перейти на кириллический шрифт [3]. Правда, моментально от латинского шрифта редакция не отказалась. Полностью кириллической «Наша нива» стала только в октябре 1912 г.
«Наша нива» хотя и претендовала на то, чтобы стать рупором всех белорусов, не получила широкого распространения. Она выпускалась тиражом до 2 500 экземпляров, причем даже такой тираж далеко не всегда находил своего читателя. Современники, утверждая, что белорусская национальная идея является мертворожденным проектом, приводили в качестве одного из доказательств отсутствие большого числа подписчиков «Нашей нивы» [4]. Косвенно это признавала и сама редакция, печатая в новогодних номерах объявления о продаже целых подшивок за прошлые годы. Кроме того, в 1916 г. немецкий славист Рудольф Абихт просил прислать ему номера «Нашей нивы», которые печатались латиницей, т.е. до октября 1912 г., но предупреждал, что это только в том случае, если за них будут просить не очень дорого [5]. Из этого можно заключить, что газета оставалась невостребованной в свое время, поэтому Р. Абихт и надеялся на получение номеров. Он бывал в этой части Российской империи, оккупированной немцами в период Первой мировой войны, поэтому знал ситуацию не понаслышке.
Собственно, и сами крестьяне не имели серьезной нужды в белорусском печатном слове, поскольку при наличии газеты в деревне они читали её, а если в силу определенных условий газета переставала поступать, крестьяне не стремились ее найти. Один из корреспондентов «Нашей нивы» жаловался, что, как только умер единственный подписчик газеты в деревне, крестьяне не пожелали выписать её даже совместно [6]. Эта ситуация подчеркивает достаточно безразличное отношение белорусского крестьянства к лозунгам белорусского национализма начала ХХ в.
Газета печатала сообщения с территории, которую белорусские националисты считали Белоруссией, однако практически вся информация, помещаемая в газете, была сконцентрирована на трех губерниях – Виленской, Гродненской и Минской, охватывая при этом лишь некоторые их уезды. Судя по корреспонденции с мест, на эту же территорию «Наша нива» и распространялась. Следовательно, территория распространения белорусского национализма была весьма ограниченной и компактной, охватывая в основном регионы, в которых выше была доля населения, исповедовавшего католицизм. Самую же сильную поддержку, как пишет польский исследователь Р. Радзик, белорусский национализм получил на Виленщине и Белосточчине. Р.Радзик подчёркивает, что эти районы были не только католическими, но и сильно ополяченными [7]. Таким образом, область распространения националистических идей была намного меньше области компактного проживания белорусов и ограничивалась некоторыми католическими регионами с польским влиянием.
Не стоит переоценивать и влияние «Нашей нивы», а также другой националистической пропаганды и на белорусскую интеллигенцию. Во всяком случае, одна из интеллигентских групп – школьные учителя, которые, по мнению националистов, должны были нести «правильные» идеи в школьные массы, – очень слабо была охвачена белорусской пропагандой. Учителя должны были быть в авангарде пропагандистской работы, поскольку именно они имели тесный контакт с подрастающим поколением – будущими носителями политических идей, а также с их родителями, на которых могли оказывать непосредственное влияние. Однако говорить о белорусской пропаганде среди школьников вряд ли можно, поскольку среди учителей процент националистов был очень низок. Во всяком случае, один из деятелей белорусского национализма Язеп (Иосиф) Лёсик, оценивая работу Всебелорусского учительского съезда, заявил, что он похож на собрание «парафиальных попов», которые хотят выразить «чувство беспредельной любви к обожаемому монарху» [8]. Нужно заметить, что съезд проходил в конце мая 1917 г., когда высказывать проимперские лозунги было не только не модно, но и опасно.
Таким образом, ни белорусская масса – крестьяне, ни белорусские интеллектуалы – учителя не были подвержены белорусской националистической пропаганде. Сама белорусская пропаганда не являлась заметной. Её источники, в первую очередь, в виде газеты «Наша нива» не имели широкого охвата населения, поэтому далеко не все напечатанные экземпляры были реализованы.
[1] Подробнее об этом см.: Акудовіч В. Мяне няма: роздумы на руінах чалавека. – Менск: БГКАЦ, 1998. – С. 7-12
[2] В белорусском написании кириллической графикой «Наша ніва», латинской графикой – «Nasza Niwa».
[3] Конан У. «Наша ніва» // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 5. – Мінск: БелЭн, 1999. – С. 316.
[4] Смалянчук А. Паміж краёвасцю і нацыянальнай ідэяй. Польскі рух на беларускіх і літоўскіх землях. 1864 – люты 1917 г. – СПб.: Неўскі прасцяг, 2004. – С. 345.
[5] Рудольф Абіхт і Антон Луцкевіч. Перапіска (1916 – 1921) // Шляхам гадоў: Гіст.-літ. зб. – Мінск: Маст. літ., 1994. – С. 60
[6] Наша ніва, Першая беларуская газэта з рысункамі. Вып. 3.: 1910. [Факсімільнае выданне]. – Б.м., б.г. – С. 209.
[7] Радзік Р. Рэлігійныя перадумовы фарміравання беларускай нацыі // Беларусіка-Albarutenica: Кн. 2. – Мінск: Нац. навук.-асветны цэнтр імя Ф. Скарыны, 1993. – С. 272-279.
[8] Лёсік Я. Настаўніцкі з’езд // Творы: Апавяданні. Казкі. Артыкулы. – Мінск: Мастацкая літаратура, 1994. – С. 34
