Чествование распятия, широко известное в Византии, нашло такое же распространение и в древней Руси. Кресты венчали главы церквей, изображались на княжеских монетах и печатях, наносились на погребальные саркофаги. Кресты были известны четырех-, шести- и восьмиконечной формы.
Нательные крестики были обычно четырехконечные, равносторонние небольшого размера. Распространены были также кресты-энколпионы или кресты-мощевики, то есть ковчежцы в форме креста для хранения святынь. На Руси они изготавливались из меди. В них помещались кусочки ткани, напитанные благовонными маслами и различные святыни (камни, частицы дерева), полученные паломниками при посещении святых мест. Разновидностью энколпионов были двойные кресты с разными изображениями на каждой стороне.
В западной Руси почитание креста также получило широкое распространение. Места у рек, где проходило крещение жителей, отмечались большими каменными крестами (Туров).

Крест изображен на печати полоцкого князя Изяслава Владимировича. Обычай ношения нательного креста и изображения на себе крестного знамения прививался постепенно, чему содействовал праздник Воздвижения Креста Господня. Свидетельством почитания этого праздника является находка в Полоцке иконки свв. Константина и Елены, держащих восьмиконечный крест.

Стеатит. Резьба. Позолота. 6,2х4,4х0,6 см. http://polotsk.museum.by/be/node/33201
Крестовоздвижение стало особенно праздноваться в полоцкой княжеской семье после спасения князя Всеслава Брячиславича с двумя сыновьями из киевской тюрьмы в 1168 г. на следующий день после этого великого праздника. Не случайно крест изображен в руке князя Глеба Всеславича на его печати.

Великой святыней Спасо-Евфросиньевского монастыря в Полоцке является крест-реликварий, изготовленный в 1161 г. матером Лазарем Богшей по заказу прп. Евфросинии в виде шестиконечного византийского креста.

Этот крест поднимался во время особого чина на праздник Крестовоздвижения, почему называется также «воздвизальным». Его основа из кипариса была украшена вставками драгоценных камней и сплошь покрыта золотыми и серебряными пластинами с орнаментом и миниатюрными изображениями 21 святого, изготовленными в технике перегородчатой эмали. На лицевой стороне помещен великий, или расширенный, деисис: на верхних концах креста – поясные изображения Христа, Божьей Матери и св. Иоанна Предтечи; в центре нижнего перекрестия – четыре Евангелиста; на концах – Архангелы Михаил и Гавриил; в нижней части, после перекрестия – небесные покровители заказчицы и ее родителей: св. Евфросиния Александрийская, св. вмч. Георгий и св. София. В верхнее перекрестье вставлен небольшой четырехконечный, а в нижнее – шестиконечный крестики. На обратной стороне креста-реликвария расположены образы отцов Церкви: свтт. Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, апп. Петра и Павла, свв. Стефана, Димитрия и Пантелеимона. Перечень этих имен дает представление о том, какие святые особо почитались в Полоцкой земле. Каждый образок надписан греческими или славянскими буквами. Хотя все фигуры святых имеют миниатюрный размер, Лазарь Богша передал мельчайшие детали их ликов, не повторив ни контуров, ни даже цвета волос.
В кресте были помещены следующие реликвии: в верхнем перекрестье на лицевой стороне – Кровь Христова, в нижнем перекрестье – частица Древа Креста, на оборотной стороне в верхнем перекрестье – камень от Гроба Пресвятой Богородицы, в нижнем – частица от Гроба Господня, кровь святого Димитрия и частицы мощей святых Стефана и Пантелеимона. На кресте была надпись с перечислением его святынь, стоимости драгоценных камней и строгой клятвой не выносить крест из обители св. Евфросинии.
На своем месте крест св. Евфросинии пробыл около полувека, а потом, во время полоцко-смоленских войн (80-е гг. XII – начало XIII в.), был увезен в Смоленск, где находился до 1514 г., когда после взятия города московским князем Василием III попал в Москву. Во время Ливонской войны Иван Грозный вернул крест в Спасскую церковь Полоцка. Когда позднее монастырь Святого Спаса был передан иезуитам, крест перенесли в Софийский собор, а после воссоединения униатов в 1839 г. снова возвращен в Спасский храм Евфросиниевского монастыря. В 1928 г. крест доставили в Минск, а позже передали в Могилевский музей, откуда он исчез во время Великой Отечественной войны. Дальнейшая судьба святыни неизвестна. В 1997 г. брестский ювелир Н. П. Кузьмич создал точную копию креста, в которую были вложены те же святыни-реликвии, что и в оригинал. Копия хранится в Спасо-Евфросиньевском монастыре Полоцка.
В ходе археологических раскопок в Турове были обнаружены четыре свинцовых иконки, которые могли быть вкладками для воздвизального креста. По инициативе археолога П. Ф. Лысенко, в 2020 г. в технике древнерусского искусства XII в. был изготовлен исторический Туровский крест, на котором были помещены миниатюрные иконки свт. Кирилла Туровского, благов. княгини Варвары (супруги туровского князя Святополка Изяславича) и благов. князя Андрей Боголюбского. Все эти лица были связаны с Туровской землей.

Насколько глубоко укрепились традиции христианского благочестия у жителей западной Руси, свидетельствуют не только храмы и их святыни. Об этом рассказывают и бытовые предметы. Например, женские пряслица. При раскопках в Гродно и Волковыске были обнаружены пряслица с начальными словами «Господи, помози рабу (рабе) Своей…». Аналогичные записи встречаются и среди надписей на стенах (граффити) Спасской церкви Евфросиньевского монастыря. Такая формула была обыкновенной и встречалась в официальном употреблении на монетах, печатях и записях, сделанных для памяти.
В бассейне Западной Двины обнаружены огромные валуны с выбитым на них крестами и надписями: «Господи, помоги рабу Своему Борису». Один из них в настоящее время стоит на берегу Западной Двины возле полоцкого Софийского собора, другой находится на центральной площади Друи. Всего же известно более десятка таких камней. Кресты на них четырех-, шести- и восьмиконечные. На одном из камней читается имя князя Рогволода, в крещении Василия, сына Борисова (подписан 1171 г.). Еще на двух камнях высечены имена «Сулибор» и «Воротшин» (крест).

О причине появления Двинских (Борисовых) камней высказывались разные предположения. Например, что их установка была связана якобы с голодом, постигшим жителей в 1127–1128 гг. Князь хотел тем самым призвать к молитве о небесной помощи. Но достоверно известно только о голоде в Новгородской земле, а не в Полоцкой. Князь Борис Всеславич мог отметить камни известной записью в связи со строительными работами в Бельчице, где при нем был возведен Борисоглебский монастырь. Кроме того, камни с надписью, располагались по берегам рек – путевым магистралям того времени. Они могли указывать приближение к стольному городу князя Бориса – Полоцку. Высказывалось также мнение, что нанесение креста на валуны было сделано, чтобы заменить их языческое почитание христианским.
Как бы там ни было, Двинские камни с высеченными крестами свидетельствуют о сложившемся почитании распятия. Надписи с характерными словами молитвы не обязательно должны быть приурочены к каким-то бедствиям или масштабным мероприятиям. Достаточно было бы и того, чтобы проповедь о кресте так тронуло сердце полоцкого князя Бориса, что он повелел запечатлеть его на всяком видном месте. Примеру князя Бориса могли последовать другие люди, в их числе и его сын Рогволод. Появление Двинских камней естественнее объяснить почитанием Крестовоздвижения в семье полоцких Всеславичей.
Употребление христианской символики не означало, что усвоение истин христианской веры произошло на сознательном уровне всех жителей. Языческие, суеверные представления продолжали существовать в быту. В Повести временных лет под 1092 г. находится сообщение: «Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были коней их копыта; и уязвляли так они людей в Полоцке и в его области. Потому люди и говорили, что это навьи (мертвецы) бьют полочан». Летописная трактовка бывшей в Полоцке эпидемии явно навеяна хотя и христианскими в основе, но все-таки суеверными представлениями. В слоях древнерусского времени археологами еще обнаруживаются языческие амулеты в виде просверленных для ношения кабаньих и медвежьих клыков. Знак креста нередко присутствует в подвесках, вписанным в круг или пристроенным между рожками лунницы. Искоренение языческих обрядов с помощью убеждения было обязанностью духовенства. Для этого все дела, касающиеся гаданий (волхования) и колдовства (потворства), были отнесены к судебному ведомству Церкви. Христианские праздники заслонили собой языческие, однако посещение храма и участие в церковных таинствах не сразу стали общим правилом. Также и христианское «учение книжное» только с годами приносило свой плод. Сильнее и действеннее был живой пример благочестивой жизни. Его видели люди западной Руси в образе жизни князя Изяслава Владимировича и его матери Рогнеды-Анастасии, святых Мины и Дионисия епископов Полоцких, Кирилла и Лаврения епископов Туровских, преподобных Евфросинии Полоцкой и затворника Мартина Туровского. Благодаря таким примерам уклад христианской жизни постепенно становился укладом народной жизни.