История белорусского игрового кино начинается в 20-х гг. XX в. На его становление помимо культурных факторов значительное влияние оказывала и политическая ситуация в стране. Возможности кинематографа как средства политической пропаганды достаточно быстро оценили практически во всех государствах. Советское, в том числе белорусское, игровое кино также испытало на себе некоторую идеологизацию, влияние политического заказа. В целом в белорусском кинематографе 1920 – 1930-х гг. можно выделить две магистральные тематические линии: героико-патриотическую и социально-бытовую. Если авторы героико-приключенческих фильмов обращались, как правило, к белорусскому прошлому: восстанию 1863 г., гражданской и советско-польской войнам, октябрьской революции и т.д. Другие режиссеры стремились показать изменения, произошедшие в Белоруссии после 1917 г. (формирование личности нового, советского человека, ее взаимоотношения с окружающим миром), избирая формулу социальной драмы. Обе линии создавались в желании противопоставить новый, недавно созданный политический мир, частью которого была и БССР, всему тому, что находилось за его пределами. В свою очередь это повлияло на изображение в белорусском игровом кино западного соседа в общем и образа поляка в частности.
С момента выхода на экран первого белорусского игрового фильма «Лесная быль» (1926 г., реж. Ю. Тарич) и до начала Великой Отечественной войны киностудией «Белгоскино» было снято 63 фильма, из которых в прокат вышло только 59 кинолент. Польская тематика в широком смысле этого слова (образы поляков в различном историческом контексте, изображение недавних событий советско-польской войны 1919–1920 гг. и непростой жизни белорусов в условиях социального и национального неравенства в Польше) присутствовала в 13 (21 %) фильмах из 63, то есть в каждом пятом кинопроизведении [1, c. 9–107]. Однако в интересе к польской теме со стороны студии проявилась определенная динамика, объясняемая внешнеполитическими отношениями СССР с Польшей. Так, если в период с 1926 по 1932 гг. на экраны вышло 9 кинолент, в которой говорилось о Польше, то с 1933 по 1941 гг. количество кинокартин сократилось до 4. При этом в 1933–1936 гг. не появилось ни одного фильма, где прорисовывалась бы «польская линия». Такое распределение явно объясняется сложным характером советско-польских отношений в довоенное время. БССР граничила с Польшей, которая в то время являлась символом агрессивного капиталистического мира. Задача советской национальной политики заключалась в том, чтобы показать положение белорусов в СССР в более выгодном свете по сравнению с соседней страной.
Итак, основными целями белорусского игрового кинематографа довоенного периода было создание образа врага, его высмеивание, пропаганда советской власти, формирование национального самосознания. Для достижения поставленных целей выбирались соответствующие сюжеты: освободительное движение крестьянства в первой половине ХIX века, Восстание 1863, советско-польская война 1919–1920 гг, жизнь населения Западной Беларуси в составе Польши. Постановка целей и выбор сюжетов определяли и два магистральных направления при определении жанра фильма. С одной стороны, это приключенческий фильм и его разновидность героико-приключенческий фильм, к которому относятся и «Лесная быль» (1926 г., реж. Ю. Тарич), и «Кастусь Калиновский» (1927 г., реж. В. Гардин), и «Сосны шумят» (1929 г., реж. Л. Молчанов) и т.д., основной задачей которого было привлечение широких масс, агитпропаганда с налетом романтики. С другой стороны, это была драма и ее разновидности: социальные драмы «До завтра» (1929 г., реж. Ю. Тарич), «Счастье» (1932 г., реж. А. Файнциммер), историко-революционные драмы «11 июля» (1938 г., реж. Ю. Тарич), «Огненные годы» (1939 г., реж. В.Корш-Саблин), социально-историческая драма «Соловей» (1937 г., реж. Э. Аршанский) и политическая драма «Ненависть» (1930 г., реж. Ю. Тарич). Задача драмы заключалась в том, чтобы обратить внимание зрителя на проблемы современности, на формирование личности в современном обществе.
Первый белорусский игровой фильм «Лесная быль» (1926 г.) был посвящен событиям советско-польской войны 1919–1920 гг. Идеологически ангажированный характер этого фильма, как и многих последующих произведений белорусского игрового кино 1920–1930-х гг., был настолько очевиден, что это напрямую отразилось на его заграничном прокате: «Лесная быль» не только не разделила шумную судьбу зарубежного проката предыдущего фильма Тарича «Крылья холопа», получившего мировую известность, но по причинам политического характера вообще не смогла пробиться на зарубежный экран» [2, с. 32]. Историк кино М. Черненко отметил, что лента «Лесная быль», рассказывавшая о партизанской борьбе во время польской оккупации, «открывала свое особое направление в фильмах о Польше, которое можно было бы для удобства назвать партизанским и которое сохранило жизнеспособность до самого конца 30-х годов» [3]. В воспоминаниях А. Красинского «История моего кино» приводится эпизод, косвенно подтверждающий характеристику «партизанской» направленности фильмов. По словам белорусского киноведа, когда в середине 30-х гг. XX в. киностудия подыскивала на роль «белорусского» Чапаева исторических деятелей, то назывались только имена «партизан, успешно воевавших с белополяками на рубеже двадцатых годов» [4, с. 105].
Интересно, что и в первом детском приключенческом фильме «Гришка-свинопас», смонтированном из снятого материала, который не вошел в «Лесную быль», главная идея остается прежней: все приключения главного героя так или иначе связаны с помощью и защитой советской власти (противостояние с польским шпионом Казюком, участие в партизанском движении в качестве разведчика, освобождение приговоренных к показательной казни крестьян и т.д.)
Вышедший на экран в 1927 г., фильм «Кастусь Калиновский» изображал эпизоды Восстания 1863. Такой выбор также неслучаен, поскольку лишь несколько лет назад ЦК КПЗБ (Центральный комитет Коммунистической партии Западной Беларуси) отказалась от идеи поднять восстание белорусских крестьян в Западной Беларуси [5, с. 393]. В фильме «Кастусь Калиновский» мы видим изображение крестьянского восстания, направленного против польских «панов». В сатирической комедии Владимира Баллюзека «Джентльмен и петух» (1928 г.) показано насколько сложна под панским угнетением в Польше жизнь главного героя – пастуха Васи. Недовольный своим положением он переходит границу и заживает счастливо в Советской Белоруссии.
Очевидно, что в первых белорусских кинокартинах образ поляка рисуется как образ аристократа, помещика, который модно и красиво одет, ухожен, имеет тонкие черты лица, прекрасно танцует, галантен с дамами, но спесив и презрительно относится к белорусскому крестьянину, которого беспощадно эксплуатирует.
Идея многовековой эксплуатации белорусского народа со стороны Польши в исключительной форме представлена в фильме Владимира Корш-Саблина «В огне рожденная» (1929 г.). В нем раскрывается праздный образ жизни «классового угнетателя», князя Сапеги, который наслаждается мучениями закованных крепостных, чьи кости остаются гнить в болотах. Интересно, что на роль князя в соответствии с господствовавшим в это время принципом внешней трактовки образов героев и их отбора по типажу был выбран актер Илья Похитонов, во внешности которого присутствовали «характерные», как тогда понималось, панские особенности: тонкие черты лица, нос с горбинкой, аристократизм. Он же играл представителя последнего из рода «белорусского князя Сапеги», который на штыках пытался вернуть свою власть и восстановить ярмо над белорусами. Эпизоды из далекого прошлого сменяются картинами немецкой и польской оккупации, распродажи страны представителями БНР, насилия булаховцев и были призваны подчеркнуть, что истинное освобождение от «векового гнета» для Белоруссии принесла лишь народная советская власть и революция.
Образ поляка в белорусском игровом кино довоенного периода рисовался крайне негативно. Простота, открытость в поведении и внешности белорусского крестьянина противопоставлялись искусственности, вычурности, ложности, натянутости собирательного образа поляка-пана, польского офицера, ксендза. Кинообразы того периода настолько штампованы, гиперболизированы во внешних чертах или в поведении, что порой напоминают живую карикатуру, заимствованную из советских агитационных плакатов и газет.
В соответствии с реалистичностью съемки в довоенных фильмах, изображающих быт польской аристократии или помещиков, осуществлялись в естественном историческом антураже. Так, большинство сцен фильма «Джентльмен и петух» было снято во дворце Цехановецких в д. Бочейково Бешенковичского района Витебской области. В кинокартине «Лесная быль» запечатлены прекрасные виды и дворец усадьбы графов Гуттен-Чапских в д. Прилуки Минского района; отдельные эпизоды «Кастуся Калиновского» – в Верхнем городе в Минске и в музее-заповеднике Царское село в г. Пушкине.
На первый взгляд из ряда фильмов с польской темой выпадает фильм Ю. Тарича «Ненависть» (1930 г.), так как это единственный фильм, в котором действие происходит не в Западной Беларуси или территории БССР во время советско-польской войны 1919–1921 гг., а в Польской Республике 1930-х гг. Однако несмотря на то, что все герои фильма – поляки и все действие происходит на территории Польши, тенденции сохраняются. Здесь положительным образом является образ польского пролетария, члена коммунистической партии, протестущего против угнетения, каторжных условий труда и мизерной оплаты. Тогда как образы нефтемагнатов, военного министра и продажного лидера социал-демократической партии Сташевского по традиции остаются образами угнетателей, людей, наживающихся на войне (тема увеличения вооружения для борьбы с советским государством), врагов новых идей, равноправного общества.
После 1931 г. на киностудии «Советская Белоруссия» и в целом в советском кинематографе по наблюдениям М. Черненко снижается активность в производстве кинолент, посвященных Польше. Последние массовые съемки таких картин приходятся на самое начало 30-х гг. XX в., когда на экраны выходит цикл агитфильмов, снятый в основном на киностудии «Советская Белоруссия», посвященных проблеме неизбежной войны западного мира, в том числе и Польши, против Советского Союза. Несмотря на то, что «в этих лентах Польша ни разу не названа по имени, однако стрелы на штабных картах исправно ведут от Минска на запад и юго-запад, а противник носит вполне узнаваемую форму и откликается на обращение «пан». К тому же речь идет об очередном обращении Ватикана к католикам всего мира с призывом к крестовому походу против большевиков, так что совершенно понятно, к кому именно обращается папа римский» [3]. В качестве примера М. Черненко называет следующие ленты: «Враг у порога» (1931 г., реж. Л. Анци-Половский), «Высота 88,5» (1931 г., реж. Ю. Тарич), «Запах великой империи» (1931 г., реж. С. Глаголин). Из этих кинокартин первые две были действительно сняты в БССР. Интересно, что в съемках «Высоты 88,5» участвовали настоящие воинские части Красной армии. Исчезновение из белорусского советского игрового кино после 1931 г. на некоторое время польских сюжетов связывают с изменением международных отношений после прихода к власти в Германии нацистов. В это время предпринимались шаги по нормализации политических отношений между СССР и Польшей.
Только накануне Второй мировой войны в белорусском кинематографе вновь прослеживается польская тематика. Вышедшие на экраны киноленты «11 июля» (1938 г.) Ю. Тарича и «Огненные годы» (1939 г.) В. Корш-Саблина снимались с целью военно-патриотической пропаганды. Если в это время на центральных союзных киностудиях выходили историко-патриотические картины, обращавшиеся к сюжетам русской истории («Александр Невский» (1938 г., реж. С Эйзенштейн), «Суворов» (1940 г., реж. В. Пудовкин и М. Доллер), то в БССР в целях мобилизации патриотических настроений актуализировались недавние события советско-польской войны. Поляки в этих фильмах выступали в качестве безусловных врагов. Например, католический священник из фильма «Огненные годы» будучи вторым номером пулеметного расчета стреляет в спину добровольцам-комсомольцам и убивает мать юного комсомольца, роль которого исполнял молодой А. Райкин. Показательно, что эта кинокартина вышла в прокат уже после ввода советских войск на территорию Западной Беларуси 17 сентября 1939 г., т.е. гибель польского государства не остановила показ фильма. Жесткий идеологический контекст фильма задавался изображением предателей, «врагов народа», коварных переодетых поляков и пособников врага в лице представителей Белорусской рады.
Таким образом, образ поляка в белорусском игровом кино 1920–1930-х гг. XX в. создавался преимущественно по идеологическим схемам. В большинстве случаев его изображение на экране сводилось к примитивному, отчасти карикатуристичному образу классового врага пана-аристократа, офицера, священника, который является угнетателем белорусского крестьянства. Следует отметить, что такое видение во многом задавалось конфликтными отношениями между СССР и Польшей, что обусловило появление до 70 % картин, в которых напрямую или косвенно затрагивалась польская тема, именно в 20-х гг. XX в., т.е. недавно после окончания советско-польской войны, с началом политики белорусизации, которая имела и внешнеполитический аспект, призванный подчеркнуть преимущества жизни белорусов в БССР по сравнению с Польшей. В свою очередь межвоенная Польша представала в кино как обобщенный, аллегорический образ, некий штамп всего западного мира: все, что находится за границей Советской Белоруссии, угнетено, порабощено, лишено будущего.
- Все белорусские фильмы: каталог-справочник / авт.-сост.: И. О. Авдеев, Л. Н. Зайцева ; науч. ред. А. В. Красинский. – Минск: Беларус. навука, 19962000. – Т. 1. Игровое кино (1926 – 1970). – Минск, 1996. – 240 с.
- Гісторыя кінамастацтва Беларусі: у 4 т. – Мінск: Беларуская навука. – Т.1.: 1924–1959 гг. / А.В. Красінскі. – 2001. – 278 с.
- Черненко, М. Портрет соседа в зеркале геополитики / М. Черненко // Архив Мирона Черненко [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://chernenko.org/299.shtml – Дата доступа: 10.03.2023.
- Красинский, А.В. История моего кино / А.В. Красинский. ¬ Минск: Беларуская навука, 2014. – 232 с.
- Гісторыя Беларусі: У 6 т./ А. Вабішчэвіч [і інш.]; Рэдкал.: М. Касцюк (гал. рэд.) [і інш.] — Мінск : Современная школа : Экоперспектива, 2007. – Т. 5. Беларусь у 1917–1945 гг. – Мінск, 2007. – 613 с.
