Аннотация
Белорусский учебный округ остался без высшего учебного заведения в силу отсутствия готовой инфраструктуры и преподавательских кадров. Вместе с тем вероятность открытия Белорусского лицея сохранялась до появления в 1833 г. Императорского университета св. Владимира в Киеве. Неудачная попытка создания лицея обусловливалась отсутствием необходимых ресурсов и крайне непоследовательной образовательной политикой в регионе.
_________________________________________________________
12 апреля 1832 г. всеподданнейший доклад кн. К.А. Ливена, включавший в себя и вопрос о Белорусском лицее в Орше, был одобрен Николаем I. 1 мая 1832 г. соответствующий императорский указ поступил в Министерство народного просвещения. Согласно указу, Лицей или Высшее училище предписывалось открыть в Орше с выделением под его размещение монастырских зданий Тринитарского и Базилианского орденов, уездных присутственных мест. Помимо этого, предполагалось размещение в этом уездном городе правления попечителя округа, что превратило бы Оршу в центр всего Белорусского учебного округа.
Первоначально на пути проекта встали препятствия преимущественно субъективного порядка. В частности, попечитель Г.И. Карташевский столкнулся с прямым нежеланием витебского генерал-губернатора оказывать какое-либо содействие в деле открытия лицея в Орше. Более того, своими действиями он прямо шел против уже утвержденных решений. Так, министру народного просвещения кн. К.А. Ливену пришлось лично обращаться к императору Николаю I по поводу попытки генерал-губернатора перенести в Витебск Лицей. Выделенные под размещение лицея монастырские здания в Орше им предлагалось выделить под военный госпиталь, а для Лицея в Витебске отдать здание присутственных мест рядом с гимназией, помещения упраздненного Бернардинского монастыря. Следствием этого обращения стала резолюция императора, запрещавшая кн. Н.Н. Хованскому вмешиваться в принятые решения. В своем письме попечителю от 28 сентября 1832 г. кн. Ливен ставил его в известность об этом решении, но при этом просил ускориться в реализации проекта.
В свою очередь Г.И. Карташевский по мере перехода к практическому выполнению указа находил все новые аргументы и обстоятельства, осложнявшие его реализацию. Так, в своем донесении от 31 октября 1832 г. попечитель сомневался в том, что без существенных материальных стимулов будет возможно привлечь на посты лицейских преподавателей «известных своим просвещением и другими качества людей» [1, л 133]. Кроме того, он отметил, что в Вильно среди местного общества имеется «большое предупреждение» против самого места размещения и того, что будущий лицей не будет университетом и представляет собой сокращенный вариант высшего учебного заведения. Вопреки уже принятому решению, Г.И. Карташевский вновь высказал свое «частное мнение» о том, что симпатии в глазах местного населения можно было бы достичь путем превращения высшего учебного заведения в университет. Это позволило бы преодолеть «всякое предубеждение на счет нового сего заведения, что правительство уменьшило способы образования юношества» [1, л. 129]. В любом случае необходимо будет поднять образование на такой уровень, чтобы на протяжении 3-х или 4-х лет «занять с пользою» гимназических воспитанников. Рассуждая о перечне будущих учебных дисциплин и основываясь на опыте Волынского лицея и Виленского университета, попечитель полагал допустимым исключить из этого списка «приятные искусства» и «некоторые предметы наук по части хозяйства» [1, л. 130 об.]. В предварительный перечень предметов для будущего Белорусского лицея Карташевский включил закон Божий для православных и для католиков, всеобщую теорию словесности, славянскую литературу с эстетикой, четыре языка (древнегреческий, латинский, французский и немецкий), всеобщую историю и статистику, политическую экономию, философию, физику и химию, естественную историю, чистую и прикладную математику, гражданскую архитектуру, римское и российское право, высшую геодезию, рисование и живопись. Следует специально отметить, что вопреки утверждению о том, что политика властей была направлена на стирание следов «прежней самостоятельности в политике и культуре» [2, с. 116], в перечне предметов для будущего лицея оказалась польская словесность и история российского государства «с некоторыми подробностями, касательно Литовского Княжества» [1, л. 134].
Однако в последующем дело стало затягиваться. В своем всеподданнейшей докладе императору от 7 октября 1832 г. министр народного просвещения кн. К.А. Ливен был вынужден признать, что до сих пор не проведено архитектурное обследование комплекса зданий в Орше в силу отсутствия квалифицированных специалистов. В итоге императора уведомляли о том, что для экспертизы придется ожидать приезда из Полоцка в зимнее время полковника Данилова, руководившего в это время строительством Полоцкого кадетского корпуса.
В письме от 2 ноября 1832 г. кн. Ливен торопил попечителя с тем, что «необходимо надо поспешать» с открытием Лицея, поскольку оно «будет некоторым образом заменять для Белоруссии и Литовских губерний бывший Виленский университет» [1, л. 142]. Кроме того, министр просил представить более развернутые соображения на предмет будущего высшего учебного заведения. В ответ 12 ноября 1832 г. попечитель ограничился по-прежнему общими рассуждениями. В частности, он лишь отметил, что «словесность и правоведение, и особенно русская словесность и русское законодательство и делопроизводство должны быть здесь главными предметами» [1, л. 152]. Это позволило бы готовить местных молодых людей к государственной службе. Вновь Г.И. Карташевский повторил мысль о затруднительности привлечь к работе квалифицированных преподавателей. Кроме того, им была осторожно высказана мысль об ограниченности финансовых средств для открытия лицея.
В своем письме от 10 января 1833 г. Г.И. Карташевский изложил министру свои опасения на предмет ближайших перспектив Лицея. Во-первых, попечитель предвидел трудности, связанные с перестройкой монастырских построек. Они заключались в том, что на реконструкцию наверняка потребуются дополнительные расходы. Если же говорить о запланированном использовании присутственных мест, то, как оказалось, в Орше они «стоят в руинах, без кровли, едва ли не с 1812 года» [1, л. 168]. Во-вторых, он выражал скепсис на предмет привлечения преподавателей из Москвы или Санкт-Петербурга, поскольку «безлюдность и лишение всех удобностей для жизни, так же будет служить препятствием принять службу в Орше» [1, л. 168 об.]. Впрочем, он не преминул оптимистично заметить, что в относительно близкой перспективе Орша конечно же превратится в полноценный русский город. В-третьих, Г.И. Карташевский предлагал не форсировать открытие Лицея в том числе еще и потому, что надеялся в качестве его будущих преподавателей заполучить выпускников Главного педагогического института и Дерптского университета. Если учесть, что Главный педагогический институт открылся только в 1829 г., а срок обучения в нем составлял 6 лет, то появление Белорусского лицея виделось попечителем не ранее 1835 г.
Вместе с тем переписка шла, но дело не продвигалось вперед. Так, в своем донесении от 15 мая 1833 г. в адрес нового министра народного просвещения гр. С.С. Уварова попечитель, излагая свои прежние рассуждения, завершил свое письмо просьбой о ходатайстве перед императором об отправке в Оршу из Полоцка для строительной экспертизы полковника Данилова. Это обращение показывает, что запланированная еще в октябре 1832 г. служебная командировка армейского офицера оставалась на бумаге. Новый министр проявил больше настойчивости. С одной стороны, он добился одобрения на выделение для организации Белорусского лицея 203847 руб. сер. и 3522 руб. асс. С другой стороны, заставил отправить на архитектурное обследование капитана Корпуса Инженеров путей сообщения Платана. Следствием проведенной им экспертизы стало его заключение о том, что проще всего было бы дооборудовать имеющиеся здания для армейских казарм. В случае же варианта с размещением Лицея с учетом «ветхости» [1, л. 255] имеющихся построек с относительно незначительными доделками в них можно разместить лишь часть служб и чиновников. Однако для самого учебного заведения «необходимо строить новые здания» [1, л. 255]. Если к этому добавить то обстоятельство, что на предназначенные для будущего Лицея монастырские здания католического Ордена тринитариев претендовал с 5 октября 1832 г. Святейший Правительствующий синод для размещения монахов Богоявленского Кутеинского монастыря, то вопрос о материальной стороне дела приобретал иное значение.
Последняя точка в проекте по открытию Белорусского лицея была поставлена 19 февраля 1834 г. министром народного просвещения С.С. Уваровым. В своем представлении императору он, кратко изложив историю предпринятых мер и затруднений, критически оценил перспективы появления Белорусского лицея в Орше. По мнению графа Уварова, после создания Императорского университета св. Владимира необходимость открытия в Белорусском учебном округе еще одного высшего учебного заведения утратила свою актуальность. Новооткрытый университет в Киеве «может в полном смысле служить высшим центром для всех от Польши возвращенных губерний и даже для Белорусских» [1, л. 256 об.]. Если же пойти по пути создания двух учебных центров, то, согласно взглядам министра, получились бы «два высших училища равно не полные, равно нуждающиеся в средствах, или тяготящие государственное казначейство, и каждое из оных имело бы слишком ограниченный круг действий» [1, л. 256 об.]. Именно Университет св. Владимира должен был аккумулировать в своих аудиториях студентов из западных губерний империи. Их сосредоточение в одном городе облегчало бы политический надзор за их поведением. В случае положительного отношения к такому варианту решения проблемы, министр испрашивал согласия Николая I на передачу более 200 тыс. руб. сер. на развитие университета в Киеве. В итоге 28 февраля 1834 г. император согласился с представлением своего министра и подписал соответствующий указ, который перечеркнул возможность создания высшего учебного заведения в формате лицея.
Таким образом, Белорусский учебный округ остался без высшего учебного заведения в силу отсутствия готовой инфраструктуры и преподавательских кадров. Вместе с тем вероятность открытия Белорусского лицея сохранялась до появления Императорского университета св. Владимира в Киеве. Нельзя не признать, что отчасти бюрократия отказалась проявить административную настойчивость и распорядительность, поскольку, например, новооткрытый университет св. Владимира достаточно долго действовал в составе всего одного факультета, имел смешанный преподавательский состав и ограниченный контингент студентов. В этой связи можно было пойти по пути постепенного решения вопроса, мирясь с тем, что первоначально Белорусский лицей в Орше был бы далек от идеала полноценного высшего учреждения. По крайней мере, открытию в Горках в 1848 г. Горыгорецкого земледельческого института не помешала ни малолюдность провинциального городка Могилевской губернии, ни отсутствие многочисленной полиции для надзора за студентами, ни прочие обстоятельства. Однако следует признать, что на принимаемые имперской бюрократией решения объективно влияла и ограниченность в имеющихся ресурсах. Неудачная попытка создания Лицея в Орше стала первой в череде безуспешных инициатив по открытию полноценного высшего учебного заведения в белорусских губерниях на протяжении всего XIX – начала XX в. в силу нежелания, с одной стороны, идти по пути неподготовленных мер, ставивших под вопрос качество будущего образовательного учреждения; с другой стороны, отсутствия последовательной национальной политики в регионе. История несостоявшегося Белорусского лицея является, по нашему мнению, очередным фактом в пользу отсутствия какой-то реализуемой правительством продуманной концепции «русификаторской политики». Последняя, как представляется, больше существует в современной историографии, чем в исторической реальности первой трети XIX века.
- РГИА. Ф. 733. Оп. 66. Д. 81.
- Университетоведение : учеб.-метод. пособие : (с приложением СD) / О. А. Яновский [и др.] ; под общ. ред. проф. О. А. Яновского. – Минск : БГУ, 2011. – 343 с.
