Может сложиться впечатление, что нет более известной биографии, чем биография Ломоносова Михаила Васильевича (1711-1765). Жизнь Ломоносова представляется по рассказам еще советских времен, где изображался мальчик, родившийся в бедной семье и убежавший из своего села для того, чтобы пешком дойти до Санкт-Петербурга и поступить в учебное заведение. Благодаря неимоверным трудам, испытывая во всем нужду, он стал гениальным ученым и гордостью страны. Кратко и ёмко.
Несколько иначе описывает начало жизненного пути Б.Н. Меншуткин в русском биографическом словаре 1914 г.: «В настоящее время многое, казавшееся раньше неясным в жизни Ломоносова (особенно, напр., события его детства и юношества до приезда в Петербург), получает новое освещение благодаря документам, опубликованным в связи с празднованием двухсотлетия со дня его рождения; вместе с извлеченным из архивов Академии Наук материалом теперь является возможность дать более полный и, главное более точный биографический очерк Ломоносова, основанный на документальных данных, а не на анекдотах современников»[1].
Мы видим другую картину, начиная с родителей Михаила Васильевича, где его отец, Ломоносов Василий Ерофеевич, был одним из наиболее зажиточных и предприимчивых поморов начала XVIII века; владел несколькими судами и землей на Курострове Северной Двины. Мать – дочь дьякона Елена Ивановна Сивкова.
До десяти лет Ломоносов оставался дома, а с этого времени отец стал брать его на промысел до 19-летнего возраста. Михаил нередко выезжал и жил у родственников в Архангельске, а значит, приобщался к городской культуре.
Он рано научился грамоте. В 12 лет читал в приходской церкви псалмы и каноны. Быстро усвоил грамматику Смотрицкого и арифметику Магницкого. Успехи в учебе с детских лет были впечатляющие, а природные данные талантливого и энергичного мальчика требовали продолжения образования. Осуществилось задуманное в 1730 году, когда он с благословления отца получил паспорт и поехал в Москву.
Вся дальнейшая научная деятельность Михаила Васильевича имела выдающееся значение для мировой науки и подробно описана в многочисленных трудах. Рассмотрим его общественную деятельность и вклад в развитие русского языка, и что они означали для нашей страны.
Здесь интересен один пример из недалекого прошлого. Когда сын Сталина Василий учился и хотел стать военным, в одной из бесед отец спросил его, какой предмет он считает самым главным, и получил ответ, что главным предметом является математика. На что Иосиф Виссарионович возразил, что самым главным предметом должен быть русский язык, без знания которого невозможно отдавать военнослужащим четкие, ясные и понятные команды.
Вот этот русский язык и доводил до кристальной ясности и совершенства Ломоносов. В чем же Михаил Васильевич был первопроходцем?
Высочайшим указом Сената 25 июля 1745 г. Ломоносов был назначен профессором Академии и становится первым русским академиком. Сделавшись профессором, Ломоносов начал, по мере возможности, осуществлять свои мысли о широком распространении просвещения в России. Сенатским указом от 17 октября 1745 г. предписывалось Ломоносову читать лекции по физике на русском языке. Это были первые публичные лекции на русском языке, до этого лекции в университете читались по-латыни[2].
Преобразование русского литературного языка Ломоносовым происходило следующим образом: прежде всего он определил взаимоотношение русского и церковно-славянского языков и строго разграничил их.
В языке церковно-славянском он видит основание для языка русского – как в смысле источника для пополнения его новыми словами, так и в качестве основы грамматических правил. По его мнению, только тот правильно может правильно писать по-русски, кто тщательно изучил церковно-славянские книги.
Затем он старался освободить русский язык от накопившихся в нем варваризмов и иностранных слов и обогатил его новыми словами из лексического материала, представленного органическим процессом жизни родного языка. Неологизмы его были словами, вполне понятными для русского человека и соответствовали складу и духу нашего язык. Поэтому русский язык не потерял своего облика, но становился богаче и красивее. В то же время Ломоносов никогда не стремился вполне изгнать из русского языка все иностранное, он не колебался употреблять иностранные слова, если не было соответствующих славянских слов, и оставил чужестранные выражения, к которым все уже успели привыкнуть. Это относится особенно к русскому научному языку, начало которому, как мы видели, положено им же.
Необходимо также отметить, что Ломоносов отличал различные наречия в русском языке и называл их областными, из всех провинциальных разноречий он отдал предпочтение говору московскому и положил его в основание литературного языка. Он считал, что «московское наречие не только для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается»[3].
Заслуга Ломоносова в развитии русской речи огромна, он проложил путь дальнейшему преобразованию ее выдающимися последователями нашего гениального ученого.
Особым достижением Ломоносова является вклад в историю России, искажение ее ученый воспринимает как вызов себе, из-за чего происходят «…столкновения с историографом Российского Государства Миллером, который по мнению автора биографии Ломоносова был беспристрастным историком и заботился только о исторической правде…»[4].
Однако критические замечания Ломоносова, высказанные по поводу сочинений Миллера, показывают, что ни о какой исторической правде не могло быть и речи, «норманнская теория» последнего не имеет никакого отношения к древней Руси[5].
Сам академик Миллер был истинным немцем, мыслил по-немецки, т.е. в правильном для немцев направлении – о некоторых народах, неспособных создать свою государственность без привлечения немецких основополагающих элементов. Эта его основная мысль и была положена в основу теории о возникновении государства Русь.
Очень помогал Миллеру и другой немецкий филолог и историк Байер, который за 13 лет нахождения в звании академика Российской Академии Наук так и не смог выучить русский язык, но зато более чем успешно продвигал норманнскую теорию – за счет превращения русских имен в немецкие, например, Владимир в Валмар и т.д., что до настоящего времени является непревзойденным филологическим достижением для всех времен и народов.
После таких изысканий даже у самого спокойного человека могут сдать нервы, и он может сорваться, а тем более Ломоносов, не терпящий вранья и издевательств над русской историей. Пострадавшей стороной оказался немецкий академик Миллер, который был побит русским академиком Ломоносовым. К описываемому событию Байер успел покинуть сей бренный мир. В физическом плане немцы потерпели поражение, но в идеологическом и политическом аспектах продолжают торжествовать до настоящего времени.
А основания и у Миллера, и у Байера для таких взглядов на нашу историю были самые наглядные.
Это время преобразования России в европейское государство, проводимое при большом участии иностранцев, которые становились первыми лицами при дворе, в армии, в правительственных и высших учебных заведениях. Когда своеобразными приемами, личным примером и дубинкой, насаждались в русском обществе «людкость» и «политес», с переходом правящего слоя на мысли и речи на немецком, английском и французском языках, к привычке чуждаться собственного народа за его низкое происхождение и непросвещенность.
Этот переход сопровождался умышленным забвением собственной тысячелетней истории России, для чего «передовая интеллигенция» все ее прошлое стала представлять как варварство, дикость, тьму и мрак. И «в пику этому мраку» потерявшиеся во времени «передовые российские умы» европейской закваски обнаружили «новую молодую» Россию.
И эту «новую молодую» Россию прославляли тысячи и тысячи адептов, не забывающие пройтись по прошлому с особым язвительным сарказмом и невообразимым разнообразием целого набора специфических слов. Отдадим должное их усилиям, поскольку в умы населения им удалось внедрить убеждение, что «старой России» необходимо сторониться, считать «неудобным» находить в ее прошлом что-то хорошее, может быть за редким исключением, состоящим из двух эпизодов, связанных с Александром Невским и Дмитрием Донским. Но и то не для всех.
Острые пререкания возникали у Ломоносова не только с немцами, но и русскими, а также с общим неприятелем профессоров – академической канцелярией, в которой все дела вершили Шумахер и его зять Тауберт, в своих руках державшие управление академией. Ломоносов считал необходимым не допускать властвовать над науками людей малоученых, не давать власти чужестранцам, недоброжелательным к ученым россиянам. Он предложил проект нового академического устава, в котором говорилось, что Российская Академия должна быть учреждением чисто русским, все академики должны быть природными россиянами, и «в обязанностях их должно стоять на первом плане изучение нужд и потребностей России». Многое из этого обширного проекта Ломоносова было впоследствии осуществлено, но ему не суждено было дожить до этого[6].
Труд Миллера появился в 1749 г., на дворе 2023 г., и до сегодняшнего дня он является основополагающим для немалой части общественности России, ориентированной на Запад. Критические замечания против норманнской теории не доходят до широкой публики из-за ограниченного распространения в средствах массовой информации.
Сегодня история России находится частично «в руках» интернета, который успешно формирует сознание населения о своем прошлом с помощью блогеров, представляющих ее в искаженном виде. В чем привлекательность таких статей – в краткости и броскости изложения, которую основная масса читателей воспринимает как достоверные сведения.
Но наибольшее влияние на массового зрителя оказывает телевидение, поставившее на поток «исторические» серии с позиции миллеров и байеров. Здесь фантазия расцветает самым пышным цветом, но только в одном направлении: чем больше в истории России ужаса и мрака, тем лучше.
Историческая наука базируется на смежных дисциплинах, позволяющих правильно понять и описать происходившие события. Таких вспомогательных дисциплин насчитывается несколько десятков. Остановимся на одной из них, которая внесла революционный вклад в развитие исторической науки – ДНК-генеалогия, наука, позволяющая определить род человека, т.е. отличить по происхождению русского от шведа и т.д., в том числе определить происхождение варягов и «древних» скандинавов и окончательно разрешить спор о происхождении Рюрика и правящего слоя древней Руси. Блестящие исследования разработчика ДНК-генеалогии Клесова Анатолия Алексеевича отвечают на все эти вопросы, полностью опровергая норманнскую теорию, основанную на вымышленной истории Руси немецких историков[7].
Сам Клесов видит ДНК-генеалогию как связующее звено, общую базу для истории и вспомогательных дисциплин. И эта огромная работа может быть выполнена поколением молодых ученых, способных понять и освоить новое направление в развитии исторической науки.
[1] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб. Т.10. С. 593.
[2] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. Т.10. С. 597.
[3] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. Т.10. С. 623-624.
[4] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. Т.10. С. 601.
[5] Михайло Ломоносов. Избранная проза. Замечания на диссертацию Г.-Ф. Миллера «Происхождение имени и народа российского». М.: «Советская Россия», 1980. С. 201-214.
[6] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. Т.10. С. 602, 609.
[7] Анатолий Клесов. Происхождение славян. ДНК-генеалогия против «норманнской теории». М. : «Алгоритм», 2013.
