Одну из своих передач Никита Сергеевич Михалков посвятил визиту правительственной делегации СССР в Женеву в 1955 году на встречу с бывшими западными союзниками, которая явилась поворотным моментом в истории Советского Союза.
К этому времени в стране произошла смена руководства страны, а во внешней политике началось жёсткое противостояние с Западом.
Почему именно 1955 год выбран для поездки в Женеву? Это время усиления власти Хрущева, сумевшего подавить оппозицию и приступить к активной международной политике, которой он уделял большое внимание.
«Женевский саммит 1955 года был встречей времен холодной войны в Женеве, Швейцария. 18 июля 1955 года состоялась встреча «Большой четверки»: президента Соединенных Штатов Дуайта Д. Эйзенхауэра, премьер-министра Великобритании Энтони Идена, премьер-министра Советского Союза Николая А. Булганина и премьер-министра Франции Эдгара Фора. Также на нем присутствовал Никита Хрущев, фактический лидер Советского Союза.
Заявленной миссией саммита 1955 года было снижение международной напряженности. Женевский саммит рассматривался как чрезвычайно важный строительный блок для укрепления дружеских отношений и более открытого общения между лидерами «Большой четверки». Создание международного сообщества было задумано как способ помочь ослабить глобальную напряженность и недоверие.
Поскольку эта встреча была первой в своем роде, нужно было посеять семена объединения, и ничего больше»[1].
Что из себя реально представлял «посев семян объединения» выяснилось из передачи Михалкова: «По информации одного из советских разведчиков Олега Пилипца, в июле 1955 года в Женеве состоялась встреча между первым секретарём ЦК КПСС Никитой Хрущёвым и лидерами Запада. На той встрече западные партнёры выдвинули ряд требований Советскому Союзу для налаживания отношений с западными странами. И самые главные из них – это сокращение Вооружённых сил, осуждение деятельности Сталина и снятие запрета на проведение абортов.
Как мы прекрасно помним, все три ключевые требования были выполнены. Сокращение вооружений – то есть обессиливание страны. Осуждение Сталина – то есть осуждение того, кто был лидером в Победе над фашистской Германией. И истребление народонаселения за счёт абортов. Вот это мы должны были выполнить, для того чтобы мы имели возможность посидеть в прихожей у одной из этих трёх стран»[2].
Какими документами подтверждаются эти требования, приведенные советским разведчиком Олегом Пилипцом?
Итоговым документом Женевского саммита 1955 года стали «Директивы глав правительств четырех держав», в котором министрам иностранных дел поручалось рассмотреть следующие вопросы:
- О пакте безопасности для Европы или части Европы, который включал бы обязательство не прибегать к силе и отказывать в помощи агрессору;
- Об ограничении, контроле и инспекции вооруженных сил и вооружений;
- О создании между Востоком и Западом зоны, где размещение вооруженных сил будет производиться по взаимному соглашению[3].
Этот документ косвенно касается одного из приведенных требований о сокращении вооружений, но только в виде рассмотрения вопроса.
В свою очередь с советской стороны был выпущено Постановление Верховного Совета СССР от 5 августа 1955 года по докладу Председателя Совета Министров СССР товарища И.А. Булганина об итогах Женевского совещания Глав Правительств четырех держав, где Верховный Совет полностью одобряет деятельность Правительственной делегации Союза ССР на указанном Совещании.
В постановлении отмечалось, что «большое значение для уменьшения международной напряженности имело предложение Советского правительства от 10 мая по вопросам сокращения вооружений, запрещения атомного и водородного оружия и устранения угрозы новой войны»[4].
И это все по интересующим нас вопросам. Реакция иностранных держав на предложение Советского правительства от 10 мая отсутствует.
Обратимся к непосредственному участнику саммита – Никите Сергеевичу Хрущеву. В его воспоминаниях есть глава, посвященная отношениям с Западом, Холодной войне и интересующей нас Женевской встрече лидеров четырех держав.
Из мемуаров Хрущева: «Идея Женевской встречи принадлежала, по-моему, Черчиллю. Он считал, что надо установить контакты с новым руководством СССР, чтобы не опоздать. Черчилль полагал, что следует воспользоваться смертью Сталина. Новое руководство СССР пока еще не окрепло, и с ним можно будет договориться: «нажать» на него с тем, чтобы вынудить его к соглашению на определенных условиях.
В зарубежной печати стало появляться много материалов о том, что руководителям четырех великих держав необходимо встретиться. Мы тоже стояли за такую встречу. Как потом оказалось, мы тогда несколько преувеличивали возможность достижения взаимопонимания, считая, что после такой кровопролитной войны, которую мы провели вместе со своими союзниками против Германии, мы сумеем договориться на разумных началах.
Подводя итог встречи Хрущев пишет: «Встречи и беседы у нас состоялись довольно хорошие, но дело все же никак не двигалось. Да оно и не могло двигаться, потому что встреча глав правительств четырех великих держав – это была затея Черчилля с целью лишь прощупать нас. Он исходил из того, что у нас после смерти Сталина к руководству пришли новые люди, видимо, как он считал, недостаточно компетентные в вопросах международной политики, еще не окрепшие. Вот он и решил, что следует прощупать нас, оказать на нас давление и добиться уступок, нужных империалистическим державам. Так себя и повели представители Англии, Америки и Франции. Они стремились нажать на новое руководство Советского Союза, чтобы вырвать необходимые им гарантии.
Самым главным стал вопрос обеспечения мира. Но наши партнеры были далеки оттого, чтобы пойти на те мероприятия, которые мы предлагали. Они поставили условия, с которыми мы не могли согласиться. Поэтому Женевская встреча была обречена на провал. Буквально так и формулировались результаты встречи: провал. По деловому содержанию документов, которые были приняты, она фактически оказалась безрезультатной»[5].
И опять ни слова о конкретных требованиях западных держав. А насколько она была безрезультатной и для кого, можно судить по дальнейшим действиям Хрущева, который после Женевского саммита первым делом ликвидировал советские военные базы за пределами СССР. Советский Союз отказался от Порт-Артура и от военно-морской базы в районе полуострова Порккала-Удд в поверженной Финляндии.
Затем до конца 1955 года, СССР сократил численность своих вооруженных сил на 640 тысяч человек, в 1956 – еще на 1 миллион 200 тысяч, а в 1957 – на 300 тысяч человек. Было расформировано 63 дивизии и бригады, часть военных училищ, а 375 кораблей поставлено на консервацию. Также была свёрнута обширная кораблестроительная программа, и уже готовые крейсера пошли на слом.
Так, в период с 1955 по 1958 года 240 кораблей и судов было пущено на металлолом. Такая политика продолжалась и в 1959 году, 2 сентября 1959 года был снят со строительства при технической готовности 80,6 % и исключён из состава ВМФ крейсер «Щербаков». В этот же день со строительства сняли крейсера «Адмирал Корнилов», «Кронштадт», «Таллин», «Варяг», «Козьма Минин» и «Дмитрий Донской». Эта акция проводилась в канун предстоящего визита Хрущева в США.
В мае по инициативе Н.С. Хрущева и маршала Г.К. Жукова были расформированы части морской пехоты. Закрыто единственное в стране Выборгское военно-морское училище, готовившее для морской пехоты офицерские кадры.
Под нож попала и авиация. Были уничтожены уже готовые штурмовики Ил-40П. Также были прекращены и все работы по перехватчику Ла-250 Анаконда, да и само ОКБ Лавочкина было фактически разгромлено. Не пережив закрытия КБ, вскоре умер наш великий авиаконструктор Семен Алексеевич Лавочкин[6].
23 ноября 1955 года Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене запрещения абортов» производство операции искусственного прерывания беременности было разрешено всем беременным по их желанию даже без согласования с супругом[7].
14–25 февраля 1956 года в зале заседаний Верховного Совета РСФСР состоялся XX съезд КПСС. 25 февраля, на закрытом утреннем заседании Хрущёв выступил с закрытым докладом «О культе личности и его последствиях».
И всё это было сделано в разгар Холодной войны, в то время когда Запад только усиливал свою военную мощь и давление на Советский Союз.
Почему руководство страны пошло практически на капитуляцию в одностороннем порядке? Объяснить это непредсказуемостью руководителя государства невозможно, ввиду того, что этот человек ничего не делал спонтанно, а только продуманно и с дальним прицелом, несмотря на свой взрывной характер.
Тогда каким образом эти требования могли быть выдвинуты западными странами на Женевском саммите? Ведь скрыть такие требования при многочисленных корреспондентах и членах делегаций из разных стран, присутствующих на всех заседания, просто невозможно.
Для того, чтобы понять происходящие события, снова обратимся в воспоминаниям Никиты Сергеевича: «Однако встречу нельзя все же назвать бесполезной. Польза от нее была. После официальных заседаний, как это принято согласно международным правилам вежливости, каждая делегация в определенный вечер приглашала другую делегацию на обед или ужин. Там продолжался обмен мнениями уже после официальных переговоров. На пленарных заседаниях делегаций четырех держав тоже шел обмен мнениями, и каждая делегация высказывала свою точку зрения. А во время обедов та или другая делегация прощупывала гостей по всем вопросам, которые ее интересовали. И хотя мы ни о чем не договорились, но поняли, что можем разговаривать за столом переговоров»[8].
Невзирая на категоричность Хрущева о том, что ни о чём не договорились, возможность договориться была, но не на обедах и ужинах.
А вот встреча один на один давала такую возможность, о которой довольно путанно и замысловато вспоминает первый секретарь: «Жуков встречался с Эйзенхауэром на правах старого знакомого. Я наблюдал первую встречу Жукова с Эйзенхауэром. Она была очень теплой, можно сказать – дружеской. Я чувствовал, что Эйзенхауэр с большим уважением здоровался с Жуковым. Затем Жуков один ходил к Эйзенхауэру и целый вечер просидел с ним, вел беседу. Жуков нам потом рассказывал о ней. Беседа, конечно, не могла выйти за рамки переговоров, ни дальше, ни ближе. Но, я думаю, что они не особенно и придерживались этого вопроса. Больше всего они вспоминали о прошедшей войне, о своей роли в ней, о всяких военных эпизодах. Было о чем поговорить Жукову и Эйзенхауэру. Когда Жуков вернулся, он только сказал: «Вот, президент подарил мне спиннинг». Эйзенхауэр передал еще какие-то подарки для дочери Жукова (она как раз выходила замуж) и какие-то сувениры для жены Жукова. Вот, собственно, и все. Мы-то думали, что Жуков чего-то сможет добиться, убедив делегацию США занять более благоприятную позицию в смысле смягчения военной напряженности и создания условий для мирного сосуществования. Но все ограничилось воспоминаниями.
Даже при этом результате считаю, что мы не зря взяли Жукова, включили его в состав лиц, сопровождавших председателя Совета Министров СССР на женевских переговорах»[9].
Просто и доходчиво о результатах похода Жукова по смягчению международной обстановки. Послали. Но на беседе с американским президентом он то ли он забыл, зачем пришёл, то ли его настолько от собственной задачи отвлек американский президент посторонними разговорами – так, что пришлось быть предельно кратким по результатам многочасовой встречи, вспомнить, кроме подарка, было нечего. Это показывает очень большую непритязательность членов советской делегации к результатам переговоров, которые посчитали, что эта встреча – хорошее начало и Жуков, как всегда, молодец.
Теперь обратим внимание на цель посещения: Жукова отправили на переговоры не для проведения вечера воспоминаний, а добиться от США смягчения военной напряженности. Говорить о том, что американский президент в течение всего вечера слушал жуковские воспоминания о войне не приходится, т.к. западный прагматизм не позволяет тратить часы на сантиментальные воспоминания своего противника. Американский подход к такой встрече мог быть только предельно жестким и беспредельно напористым, тем более когда знаешь, что перед тобой не сталинский уполномоченный, а всего лишь представитель, «насквозь просвеченного» Западом Хрущева.
Почему он не мог вспомнить беседу при всей делегации? Потому, что ее содержание предназначалась только для Хрущева, до которого он и довел сложившуюся ситуацию. Дальнейшее выполнение требований показало, что Запад привел такие аргументы, которые были учтены руководителем Советского Союза.
Беседа один на один в течение многих часов свидетельствует о закулисных переговорах и являлась настоящей целью и смыслом Женевского саммита для Хрущева и Жукова.
Подведем итоги: утверждения разведчика о капитуляции Хрущева перед западными державами на переговорах в Женеве не просто вероятны, а подтверждаются всей деятельностью наших главных переговорщиков в критические периоды истории Советского Союза.
Остаётся выяснить, только почему Хрущев и Жуков пошли на выполнение разрушительных для нашей страны требований?
[1] ru.wikipedia.org > Женевская конференция (1955)
[2] ИА Хакасия. 17.08.2024 г.
[3]hrono.ru > sobyt/1900sob/19550 zheneva.php.
[4] Ведомости Верховного Совета СССР. 1955 г. № 14.
[5] Н.С. Хрущев Время. Люди. Власть. (Воспоминания). Москва: Информационно-издательская компания «Московские Новости», 1999. В 4 книгах. 4-ая часть.
[6] https://pynop.com/180755.htm
[7] Sozero.livejournal.com > 192175.html.
[8] Н.С. Хрущев Время. Люди. Власть. (Воспоминания). Москва: Информационно-издательская компания «Московские Новости», 1999. В 4 книгах. 4-ая часть.
[9] (Н.С. Хрущев Время. Люди. Власть. (Воспоминания). В 4 книгах. 4-ая часть. Москва, Информационно-издательская компания «Московские Новости», 1999.).
