Виленский генерал-губернатор В.И. Назимов длительное время пользовался репутацией неудачливого администратора, который, по словам из посвященной ему энциклопедической статьи, проявил «нерешительность в деятельности против повстанцев»[1]. В.И. Назимов оказался в тени своего преемника – генерал-губернатора М.Н. Муравьева – несмотря на то, что в крае он исполнял генерал-губернаторские обязанности в течение более длительного промежутка времени. Если Муравьев находился в Вильно с мая 1863 по апрель 1865 гг., то В.И. Назимов возглавлял местную администрацию с конца 1855 г., то есть более шести лет. Справедливости ради отметим, что В.И. Назимов не имел за плечами муравьевского семилетнего опыта службы на губернаторском посту в Могилевской и Гродненской губерниях, который к тому же пришелся на время польского восстания 1830-1831 гг. Однако и абсолютно незнакомым с реалиями западных губерний В.И. Назимов не был, поскольку в 1841 г. он возглавлял в Вильно следственную комиссию для расследования дела о польском подпольном обществе.
В значительной степени начало традиции негативного отношения к его управлению было положено еще самим М.Н. Муравьевым, который в своих воспоминаниях дал своему предшественнику весьма нелестную характеристику. В частности, в своих записках он утверждал, что В.И. Назимов «не знал и не понимал ни края, ни обстоятельств, среди которых находился, и видел только, что все идет очень дурно»[2]. На страницах мемуаров В.И. Назимов предстает как недалекий человек, который о «секретной же организации мятежа, … и понятия не имел»[3]. Правда, грозный генерал-губернатор все же упомянул о том, что Назимов при личной встрече пожаловался ему на то, что «неоднократно писал о необходимости изменить систему уступчивости и, так называемой легальности» и «был крайне недоволен петербургскими властями»[4]. Эта оговорка косвенно свидетельствует в пользу того, что предшественник будущего графа Виленского все же имел какую-то политическую программу или, по крайней мере, отдельные идеи о том, какую политику следовало проводить в западных губерниях. В противном случае ему нечего было бы отстаивать перед правительством.
Вместе с тем постепенно в современной историографии по мере изучения внутренней политики властей в литовско-белорусских губерниях накануне отмены крепостного права и Январского восстания 1863 г. происходил и пересмотр отношения к личности этого администратора. Так, в монографии А.А. Комзоловой «Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ» показывается, что генерал-губернатор В.И. Назимов сформулировал общую стратегическую цель политики, которая заключалась в опоре на сельское население западных губерний. При этом правительству в борьбе с польским дворянством предстояло не просто опираться на крестьянство, но одновременно принимать меры по повышению его социального и экономического статуса, улучшению его образовательного и культурного уровня с целью выведения из-под польского влияния. Реализация этой линии в правительственной политике требовала целого комплекса мероприятий. Например, в 1862 г. генерал-губернатор «высказывал предположения об упразднении в крае временнообязанного положения крестьян»[5]. Напомним, что указом от 1 марта 1863 г. в Виленской, Гродненской, Минской, Ковенской губерниях, Дриссенском и Латгальском уездах Витебской губернии временнообязанное положение крестьян прекращалось с 1 мая, то есть еще в период руководства В.И. Назимова, и, очевидно, являлось воплощением поддержанных им идей. Значительное внимание начальник края уделял необходимости учреждения «в северо-западных губерниях возможно большего числа народных школ»[6], которые положили бы конец польскому культурному доминированию над крестьянами.
В этой связи представляет значительный интерес записка генерал-губернатора В.И. Назимова «Взгляд на политическое состояние Виленской, Гродненской и Ковенской губерний и предполагаемые в отношении к ним главным местным начальством правительственные распоряжения», представленная им в Комитете министров 14 февраля 1862 г. Нельзя сказать, что эта записка совершенно неизвестна в исторической науке. По крайней мере, она упоминается в комментариях к сборнику документов «Революционный подъем в Литве и Белоруссии в 1861–1862 гг.». Однако широко она не комментировалась и известна лишь узкому кругу специалистов.
Рассуждая о ближайшей будущности края, генерал-губернатор наметил общий план мероприятий после подавления восстания в пределах Царства Польского и западных губерний. В числе этих мер В.И. Назимов предлагал учредить университет в «самой Вильне, или где признано будет более удобно»[7]. При этом преподавательский состав должны были составлять только «русские, православного вероисповедания» профессора. Кроме того, рекомендовалось широко практиковать государственные стипендии «для великороссийских уроженцев, которое соответствовало бы сравнительной численности польского населения»[8] для их привлечения на службу в крае. До создания университета следовало приступить к «распространению народных школ на русском, литовском и самогитских языках, учреждая оныя для православного населения»[9]. Обучение в этих народных школах собирались возложить на православных священников, а для населения католического вероисповедания – на «особых учителей, вызванных из великороссийских губерний»[10]. Последнее делалось для того, чтобы католическое исповедание перестало считаться исключительной принадлежностью «польского происхождения». Однако для успешности воспитания «в духе православной веры и русской народности» следовало пойти на следующий шаг. В частности, предстояло существенно улучшить материальное и социальное положение самого сельского православного духовенства. Для того, чтобы вывести сельское духовенство из «жалкого, нищенского положения», генерал-губернатор рекомендовал обеспечить как священников, так и учителей «приличным, безбедным содержанием»[11]. Помимо организации начального образования особое внимание предлагалось обратить на состояние православных церквей. Генерал-губернатор предложил государству взять на себя все расходы на постройку и приведение в порядок «пришедших в совершенную ветхость православных церквей»[12]. В.И. Назимов считал необходимым исключить финансирование строительства церквей за счет сборов с крестьян и дворянства. Государственное финансирование предлагалось сохранять до тех пор, пока «забота о благолепии храмов не сделается добровольным убеждением». В качестве примера такого состояния генерал-губернатор называл прихожан Заблудовской церкви Белостокского уезда, которые не только заказали литургию о здравии императора, но и пожертвовали в дар церкви «разными вещами на сумму до 200 рублей серебром»[13]. Если критерии отмены казенного содержания для церковного строительства были недостаточно четкими, то последующие предложения носили более определенный характер. Начальник края считал необходимым начать издание «народного журнала, на русском, литовском и самогитских языках»[14]. Именно генерал-губернатор В.И. Назимов, а не М.Н. Муравьев вопреки утверждениям Википедии[15], предложил открыть в Вильно Комиссию для разбора и издания древних актов по образцу Киевской археографической комиссии «из русских ученых для разбора и напечатания древних актов, хранящихся в центральном архиве литовских губерний»[16]. Любопытно, что некоторые из этих документов начальник края хотел увидеть опубликованными в «предполагаемом народном журнале». В излишне оптимистичном воображении Назимова это позволило «бы знакомить крестьян с историческими событиями их родины, отношениями ее к России и к ним самим по вере, языку и происхождению»[17]. Наконец, на государственных землях Назимовым допускалось добровольное переселение крестьян из великороссийских губерний с целью стать «воссоединенному из бывшей унии крестьянскому сословию примером привязанности к православной церкви и горячих чувств преданности к России и ее государю»[18].
Вопреки заверениям, критически настроенных к Назимову мемуаристов, его либерализм и готовность искать компромисс с местными элитами были серьезно скорректированы поведением польского общества накануне восстания. В своей записке Назимов констатировал, что «во все время происходивших беспорядков не было случая, чтобы хотя один из римско-католических священников поднял голос с кафедры для укрощения неистовых пений о ниспровержении законной власти и злонамеренных заявлений»[19]. Претерпев бойкот от мгновенно отвернувшегося от него местной польской аристократии и поместного дворянства, генерал-губернатор не стал скрывать того, что «не было также случая, чтобы кто-либо из дворян-помещиков с чувством гражданской доблести заявил собою пример преданности к правительству в гласном, публичном порицании тех, которые возбуждали и поддерживали вредное волнение»[20]. Следует напомнить, что именно Назимовым вводилось военное положение в отдельных местностях, предпринимались меры по формированию военно-полицейского управления. Накануне назначения генерал-губернатором Муравьева в крае 24 апреля 1863 г. были учреждены знаменитые сельские караулы. Наконец, не стоит забывать о том, что «главные по своей численности вооруженные банды были рассеяны нашими войсками еще до прибытия в Вильно Муравьева, а следовательно при Назимове»[21].
Таким образом, политический курс М.Н. Муравьева в 1863–1865 гг. во многих своих начинаниях являлся прямым продолжением и развитием политики его предшественника В.И. Назимова. Последний имел вполне определенные представления о комплексе мер, с помощью которых им предполагалось разрешить польский вопрос в белорусских губерниях. При этом предлагавшиеся мероприятия от прекращения временнообязанного положения крестьян до строительства за казенный счет православных храмов и действий, которые современные политологи назвали бы исторической политикой, были нацелены на кардинальное изменение социально-экономических, культурных отношений в белорусских губерниях. Отстранение генерал-губернатора в 1863 г. было в значительной степени обусловлено запросом на более жесткие, быстрые и последовательные действия по окончательному подавлению восстания и энергичные шаги по реализации большинства из намеченных еще при В.И. Назимове мероприятий. В любом случае отставка не была обусловлена административной беспомощностью и безыдейностью начальника края, который якобы не понимал специфики западных губерний.
[1] Лукашэвіч, А. Назімаў Уладзімір Іванавіч / А. Лукашэвіч // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. – Мн.: “Беларуская энцыклапедыя” імя Петруся Броўкі, 1999. – Т. 5. – С. 272.
[2] Муравьев, М.Н. Граф Михаил Николаевич Муравьев. Записки его об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа, 1863-1866 гг. / М.Н. Муравьев // Русская старина. – 1882. – № 11. – С. 401.
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ / А.А. Комзолова. – М.: Наука,2005. – С. 34.
[6] Комзолова, А.А. Указ. соч.
[7] РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 2957.Л. 46.
[8] Там же.
[9] Там же. Л. 46-47.
[10] Л. 47.
[11] Там же.
[12] Л. 48.
[13] Там же.
[14] Там же.
[15] Виленская археографическая комиссия // Википедия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B5%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F Дата доступа: 30.05.2022.
[16] Там же.
[17] Там же.
[18] Л. 49.
[19] Там же.
[20] Там же.
[21] Павлов, А.С. Владимир Иванович Назимов. Очерк из новейшей летописи северо-западной России / А.С. Павлов // Русская старина. – 1885. – № 2. – С. 401.
