Шляхетское восстание 1863–1864 гг. вызывает пристальный интерес исторической науки, как одно из важнейших событий истории западных губерний Российской империи в XIX в. Политические, идеологические, социально-экономические, военные и др. аспекты этого восстания хорошо изучены, хотя, поле для исследований остается еще достаточно большим. Это в полной мере относится и к конфессиональной стороне этого трагического и кровавого события.
Чтобы определить конфессиональные предпосылки восстания 1863 г. нужно обратить внимание на мнение по этому поводу Михаила Николаевича Муравьева. В своих “Записках об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа” он высказал убеждение, согласно которому подавление вооруженного выступления польских революционеров стало возможным благодаря упразднению Брестской церковной унии в 1839 г. и освобождению крестьян от крепостной зависимости в 1861 г.[1] Заслугу воссоединения униатов с православием и расширения в крае позиций Православной Церкви в 1840-е – 1850-е гг. Муравьев приписывал митрополиту Литовскому и Виленскому Иосифу (Семашко; 1798–1868). Муравьев указывает на трудности, с которыми пришлось столкнуться Семашко. Они, по его мнению, состояли в том, что: 1) перешедшие в 1839 г. православие бывшие униатские священники оставались “по обычаю и по привычке более католики и поляки”; 2) воссоединенные из унии священнослужители находились в крайней бедности и зависимости “от богатых панов”; 3) экономическая и моральная зависимость крепостных крестьян от польских помещиков препятствовала крестьянам “свободно усвоить православную религию”.
Муравьев особо указывает на негативную роль высших чиновников, отвечавших за западные губернии. Он говорит, что “главные правители края оказывали явное предпочтение католическому духовенству и не только не содействовали митрополиту Иосифу, но даже противодействовали во многом”[2]. Михаил Николаевич заключает: “При такой неблагоприятной обстановке дела, надо удивляться, как митрополит Иосиф удержал оное (т.е. дело возвращение населения западных губерний к православному вероисповеданию в 1830-е – 1850-е гг. – А.Р.). Правительство обязано единственно ему в совершении сего великого дела, которое с тем вместе положило в будущем твердое начало русской народности в крае и дало возможность сельскому населению бороться с мятежом”[3].
Таким образом, усмиритель восстания 1863–1864 гг. придавал конфессиональному фактору очень большое значение и высоко ценил роль митрополита Иосифа (Семашко). Однако из его слов следует, что одной из важнейших предпосылок событий 1863–1864 гг. являлась ошибочная правительственная политика России в конфессиональной сфере, которая способствовала сохранению в крае доминирования католичества и полонизма, вело к нарастанию польских революционных сил.
Действительно, приходится признать, что в 1840-е – 1850-е гг. правительством империи были приняты управленческие и политические решения, которые препятствовали возвышению православия в западных губерниях.
Первым в ряду таких решений нужно назвать положение «Об обеспечении православного сельского духовенства», вступившее в силу 20 июля 1842 г. Его идея заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное материальное содержание воссоединенного из унии духовенства с одновременным устранением платы за требоисправление, как причины взаимного недовольства духовенства и верующих. Священники имели следующие источники доходов: 1) казенное жалование; 2) церковные земельные наделы в 36 десятин; 3) обработка из них 10 десятин в пользу священника прихожанами; 4) доставка от них же руги; 5) приходские помещения с ремонтом и отоплением их от прихожан; 6) доходы от них же[4].
Положение «Об обеспечении православного сельского духовенства» имело крайне негативные последствия. Во времена унии священники хотя и брали плату за требы, но жили в основном не столько за счет прихожан, сколько за счет собственных имений, церковных фундушей и поддержки со стороны дворян-католиков. То есть для крестьян-униатов они не представляли большого экономического бремени. Кроме того, священники плохо ли хорошо ли с современной точки зрения, но были тесно и органично вплетены в жизнь общества. В 1842 г. все изменилось. Для крестьян повинность в отношении духовенства стала неприятной лишней барщиной – «поповской барщиной», как они ее называли[5]. У священников же казенные дома, казенное жалование (весьма небольшое), казенные земли, казенный хозяйственный инвентарь, бедность, из которой не было выхода, – все это способствовало развитию индифферентности к пастве, потери тесного контакта с ней. «Духовенство, – писал в 1863 г. виленский губернатор С.Ф. Панютин, – отличается поразительной бедностью и вследствие забот о средствах пропитания, оно апатично относится ко всему, что вокруг него совершается, мало заботясь о своем влиянии на прихожан и резко отличаясь образом жизни от католического духовенства, гордого своим значением и своим сравнительным богатством»[6].
Особую роль играла узаконенная в 1842 г. материальная зависимость клира от польских землевладельцев. Священники вынуждены были заискивать перед презиравшими их помещиками-католиками, чтобы добиться исполнения крепостными крестьянами церковных повинностей. В глазах прихожан это выглядело ужасно и, мягко говоря, не добавляло православным лицам духовного звания авторитета. В таких условиях невозможно было добиться усилении влияния православного духовенства на простой народ, а тем более разрушить представление о католичестве как о «господской вере».
Плачевное материальное положение воссоединенного духовенства, падение его социального положения и значения признавал Московский митрополит Филарет (Дроздов) – ныне Московский святитель. В 1859 г. он написал: «К прискорбию, нельзя отрицать, что в двадцатилетнее время после полоцкого акта 1839 года, совершилось много событий, и сделано немало ошибок, которыми могла воспользоваться латинская пропаганда. Связь воссоединенного духовенства с его паствою, которая оказалась довольно удовлетворительною во время воссоединения, и должна бы более укрепляться временем, оказывается, напротив, недовольно крепкою. Требуется особенное внимание, чтобы поддержать сие духовенство и связь его с паствою»[7].
Можно без оговорок согласиться с выводом современного исследователя С.В. Римского, который заключает, что «закон 20 июля 1842 г. противопоставил духовенство прихожанам, подменяя добровольные отношения обязательной повинностью, уподобляя клир помещикам-полякам»[8].
Важной ошибкой имперского правительства так же являлось его недостаточное внимание к церковно-строительному делу. Правительство не выделяло достаточно средств для ремонта старых и строительства новых церквей. Усилиями архиепископа Иосифа (Семашко) в первой половине 1840-х гг. были восстановлены и отреставрированы несколько древних православных храмов в Вильно, Ковно, Пожайском монастыре. Они являлись живым свидетельством древнего западнорусского православия. Но в общем ситуация была безрадостной. В 1851 и 1852 гг. последовали высочайшие повеления о приглашении гражданскими властями помещиков заботиться о православных храмах. Было также предложено рассмотреть вопрос о строительстве в белорусско-литовских губерниях православных церквей по типовым проектам[9]. Однако повеления императора ни к чему не привели[10]. Польские землевладельцы-католики со злорадством наблюдали за тем, как ветшали православные церкви, ничего не предпринимая для исправления ситуации. Некоторый сдвиг наметился в царствование Александра II[11]. Однако в отчете за 1863 г. виленский гражданский губернатор С.Ф. Панютин писал: «Часть церквей помещается в частных домах, другая в полуразрушенных деревянных зданиях, едва имеющих подобие церквей»[12].
Убогое состояние многих православных храмов резко контрастировало с величественными и богато украшенными костелами, о которых, не жалея средств, заботилось все шляхетское католическое общество. Со стороны католической знати это было наглядное заявление о том, что белорусско-литовские губернии продолжают оставаться польскими провинциями, лишь по историческому недоразумению вошедшими в состав России.
Приходится признать доведение до бедности воссоединенного от унии православного духовенства и отсутствие должной заботы о церковно-строительном деле провалом конфессиональной политики российского правительства. Этот провал вел к дискредитации православия и усилению полонизма и католичества в западных губерниях, а следовательно, к возобновлению и нарастанию польских амбиций, подорванных после подавления восстания 1830–1831 гг.
Продолжение следует…
[1] Муравьев М.Н. Граф Михаил Николаевич Муравьев. Записки его об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа, 1863 – 1866 гг. // Русская старина. – 1882. – Т. 36. – С. 623–646. – С. 630–632.
[2] Там же. С. 631.
[3] Там же. С. 632.
[4] Высочайше утвержденное положение об обеспечении православного сельского духовенства землями, домами и единовременными пособиями в губерниях: Витебской, Могилевской, Минской, Гродненской, в Ковельском и Овручском уездах Волынской и в Белостокской области // ПСЗРИ, собр. 2. Т. 17. Отд. 1, 1842 г., № 15872. С. 771–780.
[5] РГИА. Фонд 796. – Оп. 205. – Д. 280. Указы и уведомления митр. Иосифу о поручении ему обозрения Могилевской и Полоцкой епархий, присутствовании в Синоде. Указ Святейшего Синода Литовскому митрополиту Иосифу об обозрении Могилевской и Полоцкой епархий. – Л. 3 об.
[6] РГИА. Фонд 1267. – Оп. 1. – Д. 4. Отчет Виленского гражданского губернатора за 1863 год (к журналу Комитета от 12 мая 1864 г.). – Л. 64.
[7] Филарет, (Дроздов), митрополит. Собрания мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам, издаваемое под редакциею преосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского: в 7 т. / Ф. Дроздов, митрополит. – Санкт-Петербург; Москва : Синодальная типография, 1885–1887. – Т. 4. – С. 440.
[8]Римский, С.В. Конфессиональная политика России в Западном крае и Прибалтике XIX столетия / РимскийС.В. // Вопросы истории. 1998. № 3. – С. 25–44. – С. 28.
[9] РГИА. Ф. 1284. Оп. 225. Д. 24. Л. 48–55, 57–64.
[10] Святейшему Правительствующему Синоду, от 21 марта за №972, с заключением относительно принятия мер для приведения церквей Литовской епархии в должное благолепие // ЗИМЛ. Т. 3. С. 1192–1199. С. 1194.
[11] Святейшему Правительствующему Синоду, от 21 марта за №972, с заключением относительно принятия мер для приведения церквей Литовской епархии в должное благолепие // ЗИМЛ. Т. 3. С. 1192–1199. С. 1192.
[12] РГИА. Фонд 1267. – Оп. 1. – Д. 4. Отчет Виленского гражданского губернатора за 1863 год (к журналу Комитета от 12 мая 1864 г.). – Л. 63.