Имперская бюрократия и университет в белорусских губерниях в начале XX в. (часть 3)

Аннотация

В 1913-1914 гг. было предпринято, по меньшей мере, две попытки добиться открытия университета в белорусских губерниях. В этот раз инициатива исходила от общественно-политической организации «Западно-Русское общество» и депутатов парламента – Государственной думы. Министерство народного просвещения не пошло на встречу этим инициативам, поскольку руководствовалось не столько этнополитическими соображениями, сколько потребностью равномерного развития по всей империи системы высших учебных заведений, принимало во внимание финансовые и кадровые ограничения, которые препятствовали созданию полноценного университета. Однако в 1914 г. общественности удалось обратить внимание правительства на необходимость создания хотя бы специального высшего заведения в крае.

_____________________________________________________      

4 июня 1913 г. на имя председателя Совета министров Российской империи В.Н. Коковцова поступили «Соображения о необходимости учреждения в Северо-Западном крае высших учебных заведений», автором которых являлся председатель «Западно-Русского общества», член Государственной Думы и секретарь фракции русских националистов Д.Н. Чихачев. “Западно-Русское общество” было создано в январе 1911 г. в Санкт-Петербурге. В его совет вошли «известные общественные деятели, ученые-слависты: П.А. Кулаковский, И.П. Филевич, П.Н. Жукович, П.Г. Бывалькевич и другие» [1, с. 147].

В этой записке авторства Д.Н. Чихачева обосновывалась необходимость открытия в белорусских губерниях на первых порах если не университета, то хотя бы медицинского или историко-филологического факультета. Помимо этого, им предлагалось создать «высшее агрономическое учебное заведение, которое окажет существенное влияние на материальное преуспеяние местного населения» [2, л. 7]. Интересно, что секретарь фракции русских националистов полемизировал против мнения о политической опасности для нового высшего учебного заведения наличия в белорусских губерниях сильного польского национального движения. Как известно, этот аргумент рассматривался Министерством народного просвещения как один из доводов против открытия университета в губерниях Западного края. Д.Н. Чихачев считал, что не стоит бояться «переполнения его польским юношеством и влияния последнего на русскую молодежь» [2, л. 6]. Напротив, «местный интеллигентный класс, за неизбежными, конечно, исключениями, полонизации не поддается» [2, л. 6]. Основания для такой оценки председатель «Западно-Русского общества» увидел в результатах выборов в Третью Государственную Думу, когда от белорусских губерний удалось провести в нижнюю палату парламента «лиц исключительно яркой национальной окраски» [2, л. 6]. Председателем Совета министров записка была переадресована министру народного просвещения Л.А. Кассо, который сославшись на решение правительства от 2 апреля 1912 г., заключил, что «вопрос об учреждении в Северо-Западном крае университета во всяком случае должен быть решен в отрицательном смысле» [2, л. 8 об.]. 

4 февраля 1914 г. в Государственной Думе по инициативе 67 депутатов было предложено учредить в Северо-Западном крае университет, открытие которого намечалось не позже 1919 г. В своей законодательной инициативе, основу которой составили «Соображения о необходимости учреждения в Северо-Западном крае высших учебных заведений», депутаты указывали на то, что «целая отрасль русского племени, именно белорусская, и обширный учебный округ» в составе 6 губерний с населением в 13 миллионов человек, наличии 35 гимназий и 14 реальных училищ не имеют своего университета. Несмотря на то, что «этот край является колыбелью русской государственности», его уроженцы вынуждены обучаться за пределами своей малой родины и зачастую не возвращаются назад, находя применение своим знаниям за пределами Западного края. Такое положение сложилось исторически, поскольку «Западный край вернулся к нам духовно и материально обнищавшим, ценой неимоверных жертв еле-еле сохранившим, и то лишь в простой массе народа, свою национальность и веру» [3, л. 2]. Вплоть до Польского восстания 1863 г. российское правительство не осознавало необходимости мер по «внедрению в массы населения начала русской государственности и полной спайке этого края с коренной Русью» [3, л. 2]. Только в условиях восстания благодаря политике виленского генерал-губернатора М.Н. Муравьева на некоторое время в правительстве появилось понимание, «что механический процесс собирания русских земель сам по себе далеко не достаточен и не обеспечивает спокойное бытие государства». Однако уже с конца 60-х гг. XIX в. правительством «была забыта … органическая работа по созданию русской культуры», а внутренняя политика осуществлялась по инерции по направлению «материального и нравственного обеспечения русского крестьянина» [3, л. 2]. 

Именно вследствие этого необходимо безотлагательно учредить в «обширном Белорусском крае, удаленном от центра и наиболее подверженном национальной борьбе, русского высшего учебного заведения, которое помимо прямого своего научного значения, будет способствовать и созданию крепкого русского культурного центра» [3, л. 1 об.] по примеру Киева. Признавая, что создание полноценного университета наталкивается на непреодолимые в данный момент препятствия, а именно причины «чисто материального свойства, так и за недостатком кандидатов в профессора по всем отраслям знаний», депутаты предлагали открыть в белорусских губерниях хотя бы медицинский или историко-филологический факультет. В качестве примера депутаты ссылались на проект по открытию медицинского института в Ростове-на-Дону. В случае появления дополнительных средств и педагогических кадров появилась бы возможность расширить институт до факультета, а потом превратить его «в целый университет с обычным числом факультетов» [3, л. 4]. При выборе места для будущего института думские представители предлагали остановиться на Минске или Витебске, в том числе и потому, что оба города расположены в «районе, населенном белорусами, обойденными до сих пор высшими учебными заведениями» [3, л. 4]. Еще одним аргументом в пользу открытия института в этих городах, а в перспективе и университета, являлось их расположение на границе с Московским и Санкт-Петербургским учебными округами, что позволяло «разгрузить столичные высшие учебные заведения» [3, л. 4 об.].

22 февраля 1914 г. в ответ на запрос главы правительства И.Л. Горемыкина министром народного просвещения Л.А. Кассо было написано письмо, в котором в очередной раз глава Министерства народного просвещения излагал точку зрения образовательного ведомства. Л.А.Кассо отметил, что правительство, «признавая за Северо-Западным краем право на университет» [3, л. 5], настаивает на том, что в сравнительном отношении положение населения белорусских губерний по доступности высшего образования находится в более выгодном положении, «чем восточная и юго-восточная часть Европейской России». Преимущество положения заключалось в том, что край окружен «высшими учебными заведениями в Санкт-Петербурге, Юрьеве, Риге и Варшаве» [3, л. 5]. Именно эти соображения и подтолкнули российское правительство остановить свой выбор на Саратове.  Кроме того, министр напоминал, что еще в 1912 г. на уровне Совета министров было принято решение об открытии в ближайшем будущем специализированных высших учебных заведений: сельскохозяйственного в Самаре, высшей горной школы в Екатеринбурге и медицинского факультета в Ростове-на-Дону. Это обусловливает отрицательное отношение к думской инициативе. Вместе с тем министр не отметал возможности проработки вопроса об открытии в белорусских губерниях «специального высшего учебного заведения, например, медицинского института» [3, л. 5 об.], но при условии реализации уже намеченной программы. При этом нельзя сказать, что Л.А. Кассо предлагал отложить решение вопроса в «долгий ящик», поскольку, по его информации, законопроект об открытии в Екатеринбурге и Самаре учебных заведений уже готов, а решение о создании ростовского медицинского института должно состояться в текущем году. Именно поэтому министр предлагал главе Совета министров объявить в Государственной Думе в ответ на законодательную инициативу депутатов о намерении правительства «приступить к собиранию материалов, необходимых для выяснения наиболее отвечающего местным потребностям типа высшего учебного заведения и места его учреждения» [3, л. 5 об.].

Таким образом, все попытки лоббирования идеи открытия университета в белорусских губерниях как со стороны общественных организаций («Западно-Русское общество»), так и депутатов Государственной Думы не привели к успеху. Российское правительство принимало точку зрения Министерства народного просвещения, руководители которого исходили из необходимости равномерного охвата территории империи высшими учебными заведениями. Министерство предпочитало руководствоваться в первую очередь не политическими, а “учебными соображениями”. Вместе с тем нельзя сказать, что предпринятые действия не имели смысла, поскольку они поддерживали внимание правительства к идее открытия высшего учебного заведения в белорусских губерниях. Показательно, что думская инициатива все же подтолкнула правительство к необходимости проработки вопроса об открытии в Западном крае специального высшего учебного заведения. Однако разразившаяся Первая мировая война остановила неторопливый механизм имперской бюрократии. В медлительности реализации проекта об университете имеется еще одна причина: нехватка средств и кадров высшей квалификации. Так, согласно отчету министра за 1913 г. к 1 января 1914 г. во всех 10 университетах империи трудилось 2510 человек от хранителей кабинетов до профессоров богословия. Если же говорить о тех, кто читал студентам лекции и вел семинары, то всех профессоров (ординарных, экстраординарных), доцентов, приват-доцентов, ассистентов числилось 1587 чел. [4]. Несмотря на ассигнования, направленные на расширение учебно-материальной базы, повышение денежного содержания преподавателям, средств не хватало. В этой связи открытие учебного заведения без всестороннего обеспечения этого решения лишь на основании политической целесообразности не воспринималось властями как аргумент.    

1. Лавринович, Д.С. Монархическое движение в Вильно в начале XX века // Д.С. Лавринович // Современная научная мысль. – 2020. – № 4. – С. 142-149.
2. РГИА Ф 733. Оп. 201. Д. 472. 
3. РГИА. Ф. 733. Оп. 155. Д. 1175.
4. Отчет министра народного просвещения за 1913 год. – Петроград: 1916. – 251 с.