Принятие христианской веры имело своим следствием широкое распространение письменности в Русской земле. И если умение читать, писать и считать (грамотность) имеет значение для практических бытовых нужд, то церковное богослужение и проповедь развивают стремление к приобретению знаний отвлеченного характера для внутреннего духовного роста, называемого просвещением. В христианском понимании превыше всего ценится духовная мудрость, или благочестие, то есть умение распространить на все окружающее христиански нравственное отношение.
Любовь к книжному чтению была чертой благочестия в древней Руси. В «Повести временных лет» по этому поводу говорится: «Великая бывает польза от чтения, книги учат нас покаянию, ими приобретаем мудрость и воздержание, книги суть реки, питающие всю вселенную, они – источники мудрости, в книгах неизмерима глубина, ими мы утешаемся в печали».
Благодаря крещению жителей Руси и переносу кирилло-мефодиевской книжной традиции грамотность была широко распространена не только среди знатных и состоятельных людей, но и среди горожан – ремесленников и торговцев. Об этом свидетельствуют надписи на предметах бытового характера (сосудах, пряслицах и гребнях), находки писáл для деревянных дощечек (цер), натиравшихся воском, и большое количество берестяных грамот. На начальном этапе обучение грамоте велось преимущественно дьячками (псаломщиками) и священниками. Основной учебной книгой на Руси веками была Псалтирь.
При кафедральных соборах и некоторых монастырях грамоте учили княжеских и боярских детей. Здесь обучение имело уже организованный школьный характер. Учителями могли быть люди, знакомые с греческим образованием, поскольку некоторые епископы и почти все митрополиты Русской митрополии были из греков. При храме св. Софии в Киеве была не только библиотека, но и скрипторий, где книги переписывались и переводились. Князь Ярослав Мудрый призывал для этого знающих греческий язык. Вместе с переводной появляется и своя оригинальная литература, достаточно разнообразная в жанровом отношении. Это и летописи, и церковные поучения, жития. В зависимости от ревности того или иного иерарха об образовании на Руси уровень обучения мог подниматься до владения фигурами речи и классической греческой образованностью. Ярким подтверждением тому являются произведения свт. Кирилла Туровского. Со временем на русских землях произошел переход от школ при кафедральных и городских соборах к школам монастырским. Обучение при этом сохраняло свой церковный характер.
Письменные навыки были востребованы в рукописных мастерских. Скриптории по образцу киевского открывались и в других кафедральных древнерусских городах. Очевидно, скрипторий появился в Полоцке уже в начале XI в. Переписывание книг продолжилось при полоцком Софийском соборе. Туров имел постоянные контакты с Киевом благодаря княжеским переездам, поэтому создание рукописных книг рано началось и в Туровской земле. Материалом для написания была специально очищенная и растянутая кожа ягнят или козлят (пергамен).
Первым заказчиком книги была Церковь. Для совершения богослужения нужны Евангелие, Апостол, Следованная Псалтирь, Часослов, Ирмологии и другие книги. Среди них наибольшим почтением пользуется богослужебное Евангелие. Оно лежит в алтаре на престоле и символизирует Самого Христа – воплотившееся Слово Божие. В древности наиболее распространенным видом Напрестольных Евангелий было Евангелие-апрáкос. Здесь текст не располагался последовательно по главам, а шел по порядку чтений (зачал), принятому на богослужении. Исследователями выделяется краткий апракос, содержащий только воскресные и праздничные чтения, и полный апракос, в который включены рядовые зачала на все дни церковного года.
Древнейшей книгой на территории Беларуси является Туровское Евангелие (апракос). Его текст сохранился не полностью, только 10 листов. Особенности написания и украшения заглавных букв позволили датировать Туровское Евангелие серединой XI в. Оно было создано практически одновременно с другим известным памятником древнерусской книжности – Остромировым Евангелием (1056–1057 гг.). В сохранившихся отрывках Христос предстает как Пастырь Добрый, полагающий душу Свою за пасомых. Притчи Христовы о талантах (Мф. 25:14–30) и десяти девах (Мф. 25:1–13) учат всегда быть готовыми к внезапному пришествию Христа. Здесь же приводятся евангельские слова о любви и милосердии к людям, учение, которое по праву считается «золотым правилом нравственности» и актуально во все времена: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними».
История Туровского Евангелия не до конца выяснена. Из текста вкладной записи становится известным, что в 1508 и 1513 гг. князь Константин Иванович Острожский, его жена Татьяна и сын Илья подарили Преображенской церкви Турова сад с пасекой и поле с сеножатями. Пожертвования были записаны на имя священников Митрофана и Матфея. Таким образом, Евангелие хранилось в одной из туровских церквей в начале XVI в. В 1800 г. церковь Преображения в Турове была заново отстроена. Нет данных, при каких обстоятельствах книга пропала из церкви и оказалась в ящике для угля, где и была обнаружена в 1865 г. учителем Виленской гимназии Н. И. Соколовым в Турове во время археографической экспедиции. Туровское Евангелие было доставлено в Вильну, где заняло почетное место среди других древних рукописей и печатных книг Виленской Публичной библиотеки, третьей по своему книжному богатству среди библиотек Российской империи. В 1869 г. текст впервые был опубликован. В 1915 г. в связи с приближением линии фронта собрания библиотеки были вывезены в Москву. После окончания Великой Отечественной войны, когда Вильнюс стал столицей союзной республики, книжные коллекции были возвращены обратно. Вместе с ними в Библиотеку Литовской Академии Наук было вернулось и Туровское Евангелие, где оно и хранится до настоящего времени. В 2014 г. Национальная Библиотека Республики Беларусь с помощью благотворителей предприняла факсимильное издание Туровского Евангелия.
Еще одно древнее Евангелие-апракос было переписано в Полоцке. Полоцкое Евангелие сохранилось в значительной мере (отсутствует 1/3 часть текста) и датируется концом XII – началом XIII в. Оно долгое время сохранялось в полоцком Свято-Троицком мужском монастыре, который находился за рекой Полотой.
История Полоцкого Евангелия реконструируется следующим образом. Во время штурмов Полоцка сначала войсками Ивана Грозного в 1563 г., а потом войсками Стефана Батория в 1579 г. Троицкий монастырь сгорел и не был восстановлен. Сохранявшееся в нем Евангелие каким-то образом уцелело и далее пребывало, вероятно, в одном из полоцких храмов или монастырей, переданных униатам, о чем свидетельствует польскоязычная приписка на одном из его листов почерком XVII в. В дальнейшем рукопись по неизвестным причинам оказалась разделенной на две части: первые 2 листа находятся в Москве, в Российской государственной библиотеке, а основная часть — в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. В 2013 г. в Беларуси было выпущено факсимильное издание Полоцкого Евангелия, сопровожденное воссозданным на церковнославянском языке текстом и научными комментариями. На широких полях Полоцкого Евангелия находятся вкладные записи XIV в. и дополнения, по-видимому, богослужебного назначения. Среди первых – сообщения о вкладах в полоцкий Свято-Троицкий монастырь полочан Андрея Даниловича, Ивана Никоновича и князя Андрея Ольгердовича полоцкого, который титулует здесь себя «великим князем Полоцким».
Памятником галицко-волынского происхождения второй половины XII в. является Добрилово, или Симеоново Евангелие, обнаруженное в полоцком Борисоглебском монастыре.
Рукопись Добрилова Евангелия была приобретена в 1822 г. русским меценатом графом Н. П. Румянцевым от настоятеля полоцкого монастыря Исаии (Шулякевича) († 1822). Имеется дарственная надпись от царя Ивана Грозного, передавшего это Евангелие в 1573 г. в пустынь св. архид. Стефана. В настоящее время хранится в Российской Государственной Библиотеке в Москве.
Рукопись этого Евангелия представляет собой полный апракос. Автор-переписчик оставил указание своего имени: дьяк Константин, а мирское имя – Добрило. Текст был переписан для священника Симеона из храма Св. Иоанна Предтечи и закончен в 1162 г. Рукопись содержит выделенные фигурные заставки, инициалы, миниатюрные изображения четырех евангелистов и иные особенности, характерные для древнерусского искусства.
К числу древних богослужебных текстов, созданных на землях западной Руси, относится также стихира прп. Евфросинии Полоцкой. Она сохранилась в Стихираре, составленном в конце XII – начале XIII в. писцом Иоанном. Текст создан в Полоцке и, судя по его содержанию, вскоре после возвращения из Иерусалима спутников св. Евфросинии – «слуги Михаила», «сестры Евпраксии» и «брата Давида» когда еще не иссяк в полочанах «источник слез», и они пребывали «рыдающие и плачущие» по своей игумении. Стихира свидетельствует о раннем почитании преподобной. К XII в. нужно отнести составление также Жития прп. Евфросинии, которое сохранилось в многочисленных списках, начиная с XVI в.
Стихира прп. Евфросинии:
«Придете, любомоудрънии, песнеми богокрасьныими въспоимъ къ достохвальнеи и съмеренеи Еуфросине вьсечьстенеи, осеняющее древо и неокопаное корение Русьстеи земли; ублажимъ источьникъ слезъ, омыемъся рыдающе и плачюще, негъли Господь и Богъ рыдание и плачь въсприиметь, и аще тело и душю ея прия и Его съмереная сама изволила, намъ можеть дати съвъкоупитися притекающи, яко достохвальную и доброкрасную молитву ея въсприимемъ, мънога бо есть и вьсечестьна въ Съдьныи Дьнь ходящи. Молю же вы, братие, не лениви будемъ въ нощь и въ дьнь молящеся къ небесьнуму и земьнуму Творьцю, яко Духъ посълеть Святыи, несътяжание и съвъкупление блаженнеи Еуфросинии и насъ избавить отъ сети вражия и съпасетъ душа наша».
В течение года в церковном календаре помещаются памяти святых. В день памяти того или иного подвижника не только совершается особая служба, но и читается назидательный рассказ о его жизни. В древней Руси эти рассказы объединялись в пространные Минеи-Четьи или краткие Прóлоги. В Супрасльском монастыре (совр. Польша) свящ. Михаил Бобровский в 1823 г. обнаружил фрагмент древней Минеи-Четьи за март месяц, которая была создана в начале XI в. в Болгарии. По месту своей находки рукопись получила название «Супрасльской». Такие старославянские книги как Супрасльская Минея-Четья служили исходными текстами для русских переписчиков.
Еще одним памятником житийной литературы, широко известным в западной Руси, было чтение о свв. Борисе и Глебе. Рассказ о жизни и мученической кончине первых русских святых бытовал в разных литературных формах, редакциях и сборниках: пространные «Сказания», сокращенные «Жития» (в Прологах), созданные по образцу ветхозаветных паремийные «Чтения». Самые ранние редакции некоторых из этих произведений духовной литературы, переписанные на территории Беларуси, датируются XI в., то есть современны самым первым записям о святых князьях. Популярность почитания свв. Бориса и Глеба на русских землях объясняется по-разному. Согласно одной точке зрения, так освящался распространенный на Руси принцип наследования власти, предполагающий подчинение младших Рюриковичей старшим. В этом виделся залог внутреннего мира, а значит, и безопасности страны. Однако такое мнение не согласуется с представлением о благословении младшего поколения русов (то есть христиан) перед старшим (еще языческим), которое выступает в первых оригинальных произведениях («Повести временных лет», «Слове о законе и благодати» митр. Илариона). Сторонники другого мнения указывают на то, что свв. Борис и Глеб – это пример добровольной жертвы, принесенной в подражание Христу. В чествовании святых князей открывается новое возвышенное представление о назначении княжеской власти – следовать христианским заповедям до конца, исполняя евангельские слова об изгнанных за правду.
В Турове чтение о свв. Борисе и Глебе представляет ту особенность, что было дополнено сказанием о чудесной помощи святых братьев туровскому затворнику Мартину – «Слово о Мартине мнихе туровском». Инициатором или автором этого Слова мог быть свт. Кирилл Туровский.
Одним из жанров оригинальной древнерусской литературы являются летописи. Они велись при городских монастырях или кафедральных соборах. Исследователи предполагают, что древнейшее летописание на территории Беларуси велось в Полоцке. Хотя Полоцкая летопись не дошла до нашего времени, однако отдельные известия о полоцком летописании и сами фрагменты его сохранились в составе различных рукописей. Список Полоцкой летописи (или «летописца Еропкина» по имени владельца), где «много о полоцких, витебских и других князьях написано», использовал историк В. Н. Татищев при написании своего капитального труда – «Истории Российской». Хотя выписки В. Н. Татищева касаются главным образом событий второй половины XII – начала XIII в, Полоцкая летопись, несомненно, содержала также материалы по истории древней Руси как более раннего, так и позднего времени.
Полоцкая летопись в виде различных редакций и списков хранилась в библиотеке полоцкого Софийского собора. О составе этого книжного хранилища имеется только позднее свидетельство. При описании добычи, приобретенной при взятии Полоцка в 1579 г. секретарь короля Стефана Батория Сигизмунд Гейденштейн заметил: «В глазах образованных людей почти не меньшую ценность, чем вся остальная добыча имела найденная там библиотека. Кроме летописей в ней было много сочинений греческих отцов Церкви и между ними сочинения Дионисия Ареопагита о небесной и церковной иерархии, все на славянском языке. Большая часть из них, по свидетельству летописей, была переведена на этот язык с греческого Мефодием и Константином» («Записки о московской войне»). Книги эти были разграблены солдатами Стефана Батория, что стало концом Софийской библиотеки.
Таким образом, распространение церковной письменности на землях западной Руси происходило такими же путями, как и по всей Русской земле. Книжники в разных русских городах поддерживали друг с другом связи, делясь навыками переписывания книг и передавая друг другу сами образцы для переписывания. Была создана и своя оригинальная церковная литература. Широкую известность на Руси приобрели творения свт. Кирилла Туровского, что говорит об устойчивых контактах между церковными центрами по всей Русской земле. Вместе с тем в литературных памятниках, созданных в западной Руси, проявлялись свои особенности, отражавшиеся в локальных редакциях, местных летописях и преданиях.