Обратим внимание на слабости, присущие человеческой натуре и влияющие не только на семейные отношения, но и на состояние государственных дел, которые нас и интересуют. Выбор главой государства своих помощников – наиболее важная и самая ответственная задача. Последствия ошибок могут быть катастрофические. Рассмотрим это утверждение на нескольких примерах из истории царской России.
Первый – история взаимоотношений между Россией и Польшей в то время, когда о самостоятельности польского государства не приходилось и говорить, а ее большая часть входила в состав нашего государства в виде Царства Польского. Учитывая патологическое неприятие поляками русских и России и постоянные провокации по отношению к российской администрации, то можно было в любое время всегда ожидать с их стороны массовых выступлений вплоть до вооруженного сопротивления с участием значительной части населения.
Один из таких напряженных периодов возник в Царстве Польском в царствование Александра II, когда требовалось успокоить ситуацию и навести порядок. Для этого император назначил в 1861 г. исправляющим должность наместника – графа, генерал-адъютанта Ламберта Карла Карловича.
Какими же качествами обладал новый наместник для такой ответственной должности?
Сравнительно молодой, мягкий, изящный в приемах и благовоспитанный, к тому же римско-католического вероисповедания, Ламберт являлся резкой противоположностью Сухозавету, которого он заменил в должности наместника Царства Польского[1].
Цель такого назначения ясна: мягкий характер наместника должен был умиротворить общественное мнение в сторону наведения общественного порядка, а римско-католическое вероисповедание позволяло найти “духовное взаимопонимание”. Поэтому от этого назначения ожидали многого и надеялись на его успешность.
Император, со своей стороны, осознавая важность миссии Ламберта, в рескрипте указывает средства к достижению его цели: «Я поручаю вам принять все меры к благоуспешному действию государственных учреждений, дарованному Царству указом Моим 14 марта с.г. Остаюсь при этом в твердой уверенности, что жители царства просвещенным и здравым умом своим поймут, что только в правильном развитии этих учреждений они могут обрести залог дальнейшего успеха в самобытности управления и общественного благосостояния, а не в раздоре и народных волнениях, поставляющих преграды к осуществлению лучших намерений и предначертаний. Призовите к содействию в трудах ваших людей способных и благомыслящих, дабы действительные нужды любезных мне подданных восходили ко мне через посредство ваше, как законное выражение общих желаний, зрело обдуманных в кругу просвещенных и благонамеренных сограждан, а не в виде заявлений обманчивых увлечений, внушаемых врагами всякого порядка. Восстановите спокойствие в крае, а Я, со своей стороны, с радостью готов предать забвению минувшее и на доверие ко мне и любовь Польского народа отвечать всегда тем же»[2].
С самого начала вступления в свою должность мягкий характер наместника сочетается с предельной осторожностью и нерешительностью по отношению к польскому населению, настроенному крайне враждебно к русской администрации. Но в тоже время, твердо и решительно в сочетании с жесткостью и непозволительными действиями смещает и удаляет непонравившихся ему русских военачальников из Царства Польского. Люди увольняются без всякого официального представления и без объяснения причин. Требуют от военного министра согласования увольнений и, не находя у него поддержки, ввиду недопустимости таких действий, напрямую обращаются к императору.
Из чего военный министр Д.А. Милютин в своих мемуарах заключает: «Такой способ действий, под предлогом экстренности и необходимости энергических мер, в сущности выказывал только слабохарактерность графа Ламберта, не чувствовавшего в себе силы действовать прямо, открыто и легально. Ни по характеру своему, ни по способностям он не был в состоянии вести борьбу с явным восстанием и тайной крамолою»[3].
Нет ничего удивительного, что при таком поведении главного представителя русской власти поляки стали действовать вызывающе и в открытую подстрекать народ к восстанию. Происходят народные сборища в Варшаве с вызывающими демонстрациями под предлогом панихиды по «мученикам братьям-литовцам», якобы умерщвленных в Вильне, в последующие дни панихиды в память «мучеников 1831 года и взятия Варшавы москалями». Следующее – манифестация в годовщину «мученической смерти» полоцкого католического епископа Кунцевича, убитого в 1623 году православным населением, доведенным до отчаяния жестокими преследованиями католического епископа. Далее годовщина установления в 1413 году союза Польши с Литвой с грандиозной демонстрацией народа с духовенством во главе, с хоругвями, крестами и эмблемами всех сорока областей бывшей Речи Посполитой. А естественная смерть архиепископа Фиалковского – новый повод для выступлений демонстрантов. Совсем немного не хватило у поляков фантазии добраться до времени начала летоисчисления и предъявить окончательный счет России.
Провокационные действия поляков вызывают серьезное беспокойство государя. В первые дни после вступления в управление краем Ламберт постоянно сообщал государю в своих депешах, что в городе спокойно, или особых происшествий не было. В тоже время невозможно было скрыть факты, которым он старался не придавать особого значения.
Государь отвечал, что первые распоряжения наместника одобряет, но последующие его телеграммы доказывают продолжающиеся своеволия, которые “терпимы быть не должно ни в Варшаве, ни в провинции, и поэтому требую, чтобы те местности, которые ты сочтешь нужным, были объявлены на военном положении”[4]. Но для Ламберта и это не повод для решительных действий. Создается впечатление, что он делает все возможное, чтобы скрыть правду о сложившемся положении и если этого не удается, то, по крайней мере, придать им окраску относительного спокойствия и сообщать о прошедших незначительных инцидентах. И только после крайнего раздражения государя о возмутительном поведении поляков Ламберт признает, что состояние умов очень нехорошее и вскоре военное положение сделается неизбежным. Это “вскоре” делается только в октябре 1861 г. когда Ламберт объявляет о введение военного положения.
Военное положение не останавливает поляков, и они начинают толпами приходить в костелы, которые становятся главными центрами сопротивления и неповиновения. Поэтому по настоянию генерала А.Д. Герштенцвейга, с согласия Ламберта, войска окружают костелы и производят аресты мужчин в количестве 1684 человек, нарушающих общественный порядок и неподчиняющихся требованиям властей. Когда на следующее утро Герштенцвейгер подошел к зданию цитадели, где содержались арестованные, то он встретил толпы уходящих людей с криками и угрозами. Оказывается, Ламберт приказал арестованных отпустить «по старости и малолетству».
Данное действие Ламберта вызвало протест генерал-губернатора Герценшвейга, который с самого начала стоял за более энергичные и последовательные действия и который по приказанию того же Ламберта был лично при арестах демонстрантов в костелах. Ламберт неожиданно отменил арест без ведома Герценшвейга. Затем между ними произошло бурное объяснение, после которого Герценшвейг застрелился. Ламберт сообщил государю о самоубийстве Герценшвейга и о своем нездоровье, которое заставило просить его об отставке и которую получил[5]. Результатами такой мягкотелости и расслабленности стали: гибель видного российского государственного деятеля, добросовестно выполнявшего свои обязанности по сохранению порядка в Царстве Польском; рост революционного настроения польского населения; усиление ненависти к русским и России; понесенные материальные и людские потери России при подавлении волнений, усиление пропаганды «просвещенных» европейцев против государя и российского народа.
Если все действия Ламберта по отношению к польскому населению объяснялись его мягкотелостью, бесхарактерностью и нерешительностью, то для ослабления русской администрации, когда отстранял военных, способных навести порядок, ему хватало и решительности, и характера, невзирая на противодействие прямого начальника.
Все это произошло в результате назначения наместником человека римско-католического вероисповедания в католическом Царстве Польском. Той церкви, которая всегда являлась для России опасным врагом, делающим все возможное для ее ослабления и подчинения. А цели римско-католической церкви выполняли все ее служители, и чем выше их было положение, тем больше пользы они могли ей принести.
Еще большее несчастье России могли принести люди с мягким характером и демократичными взглядами, стоящие во главе ее безопасности. Таким человеком был граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов (1825-1888).
В 1879 г. он был назначен генерал-губернатором в Харькове после убийства генерал-губернатора Кропоткина. Назначение предполагало проведение им активных мер по искоренению преступных действий террористов. По сведениям биографа Лорис-Меликова задача была успешно выполнена по умиротворению общества и укреплению связи его с правительством на началах взаимного содействия. Успешность его действий в Харькове побудила правительство вызвать Лорис-Меликова в Петербург в начале 1880 г. и назначить его руководителем верховной распорядительной Комиссии по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Для сосредоточения в одних руках высшего заведывания всеми органами, призванными к охранению государственного спокойствия, он предложил упразднить III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которая являлась высшим органом политической полиции Российской империи и занималась надзором за политически неблагонадежными лицами и сыском. Все дела этого отделения следовало передать во вновь учрежденный Департамент полиции при министерстве Внутренних Дел.
Кроме того, им были предложены меры к облегчению участи лиц, высланных административным порядком по соображениям политической неблагонадежности. В борьбе с терроризмом Лорис-Меликов держался воззрения, что для предотвращения или раскрытия замысла преступной горстки людей не должно стеснять мирных граждан вообще, и что отмена установленных общих ограничений и исключительных мероприятий может только отнять почву у революционной пропаганды.
К концу лета 1880 г. острые проявления этой смуты, по-видимому, прекратились и Лорис-Меликов предложил прекратить деятельность верховной распорядительной комиссии, которая после четырех своих заседаний и была закрыта 6 августа 1880 г.
Вскоре после этого Лорис-Меликов, 15 ноября 1880 г., был назначен министром внутренних дел, и хотя играл весьма непродолжительно руководящую роль в делах правления, тем не менее оставил значительные следы своей министерской деятельности[6]. В конце января 1881 г. Лорис-Меликов докладывал государю о благотворных последствиях принятой правительством системы постоянного возвращения государственной жизни к правильному ее течению и предложил Его Величеству воспользоваться минутой и завершить великие реформы его царствования, оставшиеся еще незаконченными и не согласованными между собой.
А 1 марта 1881 г. свершилось неслыханное в летописях русской истории злодеяние: император Александр II был убит. Через пять дней после этого граф Лорис-Меликов оставил пост министра внутренних дел, по расстроенному здоровью и уехал из Петербурга за границу.
Подвел итог деятельности Лорис-Меликова в его биографии П. Майков: «Это печальное событие указывало, какой степени достигла смута в известном кружке общества и что прежде всяких благотворных реформ и начинаний необходимо искоренить смуту, восстановить государственный порядок, а затем уже приводить в стройную систему результаты различных благотворных преобразований, ознаменовавших царствование императора-Освободителя[7].
В биографии Александра II о роли графа высказал С.Татищев: «Мерами снисхождения и кротости граф Лорис-Меликов надеялся образумить отуманенную социально-революционными лжеучениями молодежь, свести ее с пути преступления, примирить с правительством и обществом. Расчет этот не оправдался по отношению к закоренелым преступникам, участникам террористической шайки, присвоившей себе название «Народной воли». Более чем когда-либо, злодеи решились упорствовать в своих преступных замыслах и достигнуть конечной цели совершением цареубийства»[8].
Всё в этой истории с Лорис-Меликовым вызывает недоумение и многочисленные вопросы. Необыкновенно быстрый карьерный рост в учреждениях системы безопасности страны до министра внутренних дел Российской Империи. Ошеломляющие по темпам преобразования самой системы безопасности. Ликвидация спецучреждений, сосредоточенных на борьбе с внутренними врагами государства. Занятие Лорис-Меликовым не вопросами безопасности страны, как положено министру внутренних дел, а общегосударственными реформами, разработку которых никто ему не поручал. Результат известен – император убит.
Переведем на русский язык случившееся.
Во главе государственной безопасности страны, по вине высших сановников и недосмотру государя, был поставлен человек, не понимающий природу людей, вступивших на путь террора и поставивших своей целью убийство государя и видных государственных деятелей. А проводимые им кардинальные реформы системы государственной безопасности во время многочисленных революционных выступлений, приводили к неразберихе и последующему параличу ее деятельности. Эта реформа не была вызвана какой-либо необходимостью, а была личным делом Лорис-Меликова, результатом которой явилось потеря контроля над преступными организациями.
Его личные качества, такие, как милосердное отношение к нарушителям закона, мягкотелость и склонность к компромиссам, своеобразное понимание своих служебных обязанностей, неумение разобраться в функциональном устройстве существующей службы безопасности, – не позволяли ему быть полезным для страны, а привели только к тяжелейшим последствиям.
Усугубляло положение и тщеславие этого человека, когда надо было показать результаты, с целью своего возвышения в глазах сильных мира сего. Любое временное кажущееся затишье в революционном движении выдавались как плоды его плодотворной деятельности по умиротворению революционных группировок и позволяли ему более чем успешно продвигаться по служебной лестнице.
Следует ли сделать вывод, что все его действия можно расценить как преднамеренные с целью содействия революционному движению в России? нет, это не так. В этом отношении нет никаких сведений, позволяющих сделать такой вывод. Но человек, допустивший убийство царя по своей глупости и слабохарактерности, не меньший враг государства, чем закоренелый преступник.
[1] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 51.
[2] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 51-52.
[3] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина 1860-1862. Российский фонд культуры. Москва: «Студия «ТРИТЭ» Никиты Михалкова», 1999. С. 174.
[4] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 52-53.
[5] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 53.
[6] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 698.
[7] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 699.
[8] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Репринтное воспроизведение 1914 года. СПб: «Aspect Press Ltd», 1996. С. 887.
