Насилие и принуждение в деле смены веры после заключения Брестской церковной унии 1596 г., абсолютная уязвимость православного населения, безрезультатность настойчивых попыток защиты православного исповедания легальным способом при помощи апелляции к законодательству провоцировали православных на крайнюю меру – противоправный протест. Правительство Речи Посполитой стремилось различными способами подавить всякое сопротивление Унии, православным оставалось защищаться, «т.е. приходилось решать спорное дело кулачным боем в самых широких размерах»[1].
6 декабря 1618 г., в день святителя Николая, православный дворянин Миколай Борейка приехал в село Малина на праздник и зашел в дом к униатскому священнику Иоанну, который был рад гостю. Но Миколай Борейка стал оскорблять его и находившегося там униатского священника Василия из Луцка из-за их принадлежности к Унии, называя «отщепенцами» и др. Затем вместе со своими слугами Миколай Борейка нанес униатским священникам тяжелые раны саблей[2].
3 декабря 1622 г. монахи униатского Дорогобужского монастыря ловили рыбу в озере Перекоп, «здавна от часов давных … до церкви и манастыра належачим», тамже находился и Дорогобужский архимандрит Иеремия Лисятицкий. Крестьяне же пана Александра Сокольского, придя с шумом, отобрали у монахов пойманную рыбу и невод, после чего избили униатского архимандрита, понося его бранными словами, и собирались утопить его. Но подданные Дорогобужского монастыря спасли архимандрита. После этого крестьяне стали бить подданных, которым запретили ловить рыбу в монастырском озере. 14 декабря 1622 г. униатский архимандрит Иеремия внес жалобу в гродские книги Луцка[3]. 16 января 1623 г. архимандритом было подано заявление с указанием причины всего происшедшего. По словам Иеремии Лисятицкого, крестьяне пана Александра Сокольского сознались, что сделали все вышеописанное по приказу своего помещика за то, что архимандрит стал «перехрыстом, потурнаком и лядским попом», т.е. перешел из Православия в Унию[4].
12 октября 1633 г., когда униатский Полоцкий архиепископ Антоний Селява плыл в лодке по р. Двине, возвращаясь с архиепископского двора в Полоцке в Борисоглебский монастырь, кто-то из полоцких мещан два раза выстрелил из мушкета. Обе пули пролетели мимо, не задев архиепископа и находившейся при нем служанки. Покушение на жизнь архиепископа повторилось возле монастыря у кладбищенских ворот. Во второй раз пули также пролетели мимо. Виновники были пойманы, на вопрос униатского архиепископа о причине покушения Иван Филипович, Ходко Микулич и Стешко Залозич стали говорить «слова брыдкия». Все трое были отправлены под конвоем в Полоцк для суда над ними. Когда виновных перевезли в лодке от устья реки Белчицы за реку Двину, множество мещан из г. Полоцка, Кривцева посада и с других мест, «учинивши великий бунт и окрык», освободили их. Что касается двоих из слуг архиепископа, сопровождавших виновных, то Антоний Селява заявил, что мещане их могли убить, если бы некоторые люди их не спасли. Униатский архиепископ Антоний написал, что причиной такого поведения местного населения стал приезд из Вильно в Полоцк Стефана Афанасовича. Стефан взбунтовал против униатского архиепископа все население г. Полоцка, настраивая народ не повиноваться ему. Антоний Селява писал о заговоре Стефана Афанасовича и некоторых полоцких мещан, целью которого было сжить со свету униатского архиепископа. Опасаясь за свое здоровье и «от всех мещан Полоцких не будучи безпечен», Антоний Селява внес свое заявление о вышеописанном происшествии в книги Полоцкого магистрата[5].
Самым ярким проявлением противоправного протеста было убийство православным населением г. Витебска униатского архиепископа Иосафата Кунцевича в 1623 г., после чего экспансия Униатской Церкви еще более усилилась[6], а межконфессиональный конфликт еще более обострился.
На основании описанных выше действий православных можно выделить массовые и индивидуальные протесты и отметить их активный и пассивный характер.
Примером индивидуального протеста активного характера является «проект ликвидации Брестской унии» князя Константина Острожского. Пытаясь найти выход из критического положения, в котором оказалась Православная Церковь в Речи Посполитой, князь думал над возможностью привлечения реальной политической силы для борьбы с Унией. И в 1604 г. он обратился с посланием к Главе Русской Церкви, Московскому патриарху Иову, а через него к самому царю Борису Годунову с предложением принять участие в ликвидации Брестской церковной Унии в Речи Посполитой. По свидетельству А.А. Турилова, в послании К.К. Острожского, «прямо не декларируемая, предлагается возможность перехода киевской митрополии под главенство московского патриарха»[7]. К сожалению, сведений о реакции адресатов послания не сохранилось. В связи с походом на Москву Лжедмитрия I реализация данного проекта утратила актуальность для Московского государства.
К массовым протестам активного характера можно отнести вооруженные выступления казачества, руководствовавшегося мотивом защиты православной веры от посягательств униатов и католиков.
К массовым и индивидуальным протестам пассивного характера относятся действия лиц православного исповедания, которые можно охарактеризовать как уклонение от распоряжений правительства, католической и униатской иерархии, например, попытки православных спрятать в своих домах священников от наказания за исповедание православной веры.
Необходимо также обратить внимание на феномен ожесточения православных «против унии и латинства», которые, даже будучи при смерти, отказывались от духовной помощи католического или униатского священника[8]. Внимания заслуживает следующий случай.
12 апреля 1621 г. возным Иваном Скирмонтом было подано заявление о поступке полоцкого православного мещанина при погребении тела его сына. 1 апреля 1621 г. возный и двое шляхтичей по поручению униатского Полоцкого архиепископа Иосафата Кунцевича посетили дом православного мещанина Петра Васильевича. Целью их визита было выяснить причину следующего его поступка. Петр Васильевич со своим сыном Василием, не сообщив униатскому епископу и без сопровождения священника, своевольно похоронил тело своего умершего сына (далее в этом же заявлении умерший называется внуком Петра Васильевича) на кладбище при церкви Рождества Христова г. Полоцка. Когда же униатский архиепископ Иосафат Кунцевич приказал униатскому священнику вышеупомянутой церкви и своим дьяконам выкопать тело ребенка, чтобы совершить над ним по христианскому обычаю церковные церемонии, то Петр Васильевич со своим сыном и многими помощниками, придя c шумом, не разрешили священнику совершить проводы. Прогнав священника и дьяконов архиепископа с кладбища, они вновь на том же месте закопали тело, оставив умершего без церковных обрядов.
Петр Васильевич на вопрос возного ответил, что земля и кладбище принадлежат Богу и королю, что он сам с помощниками эту церковь строил, потому они могут и тела умерших там хоронить; что касается священника (православного), то они не смогли его уговорить совершить надлежащие обряды, т.к. он «проводить и звонить не хотел»; архиепископ же не имел права выкапывать тело умершего ребенка[9].
Итак, в Речи Посполитой при Сигизмунде III (с 1596 по 1632 гг.) акты дискриминации православных верующих, религиозного принуждения и насилия над ними со стороны государства носили массовый системный характер. Системное наступление на Православие и права верующих, направленное на упразднение Православной Церкви, вызвало реакцию православного населения, которая проявилась в следующих формах протеста: легальной, нелегальной и противоправной. Противоправный протест выразился в единичных случаях проявления жестокости со стороны православных. Протесты православного населения были как массовыми, так и индивидуальными, и носили активный и пассивный характер.
[1] Коялович, М. О. Литовская церковная уния : в II т. / М. О. Коялович. – СПб. : тип. В. Тихменева, 1859–1861. – Т. II. – 1861. – С. 20.
[2] Aрхив Юго-Западной России, издаваемый Временною комиссиею для разбора древних актов : в 8 ч. – Киев : Унив. тип., 1859–1911. – Ч. 1, т. VI : Акты о церковно-религиозных отношениях в Юго-Западной Руси (1322–1648 гг.). – 1883. – С. 484–485.
[3] Там же. С. 524–528.
[4] Там же. С. 528–529.
[5] Aрхеографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси : в 14 т. – Вильна : Печатня Губернского правления, 1867–1904. – Т. 1. – 1867. – С. 274–275.
[6] Mironowicz, A. The Orthodox Church and Byelorussian People / A. Mironowicz. – Białystok : The Brotherhood of Sts. Cyril and Methodius in the Poland, 2001. – P. 15.
[7] Турилов, А. А. Из истории проектов ликвидации Брестской унии (Неизвестное послание князя Константина Острожского патриарху Иову) / А. А. Турилов // Славяне и их соседи : сб. ст. / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики ; редкол.: Г. Г. Литаврин [и др.]. – М., 1991. – Вып. 3 : Католицизм и православие в средние века. – С. 131.
[8] Зноско, К. Исторический очерк церковной унии / К. Зноско. – М. : Отдел по благотворительности Московского Патриархата, «Мартис», 1993. – С. 144.
[9] Aрхеографический сборник документов… Т. 1. С. 263–264.
