Белостокское ГПУ, АНАРХИСТЫ и погром 1–4 июня 1906 г.

Погром в Белостоке 1-4 июня 1906 г. стал одним из резонансных событий революционного кризиса 1905–1907 гг., которое активно использовалось в антиправительственной пропаганде. В частности, мнение о том, что полиция являлась организатором погрома в Белостоке, было высказано и распространено в прессе практически сразу после трагических событий 1–4 июня 1906 г. Это обвинение выдвигалось как с трибуны первой Государственной думы, так и в радикальной нелегальной прессе. В частности, в своей статье «Реакция начинает вооруженную борьбу» В.И. Ленин утверждал, что погром «в Белостоке – особенно яркий факт этого начала вооруженных действий правительства против народа» [1, с. 199]. По словам лидера фракции РСДРП, именно «полиция подготовляет погром заранее», «подстрекает», а потом «бездействует в начале погрома» [1, с. 199]. Никаких сомнений на счет причастности государственной власти к погромам Ленин не испытывал. Его позиция практически полностью совпадает с решением думской комиссии, для которой белостокское дело стало основанием для масштабной политической кампании против правительства. В частности, согласно постановлению думской комиссии, «нескрываемая вражда к евреям существовала только у полиции», а официальные сообщения о фактах террора против чинов МВД («о революционных нападениях») «не соответствуют действительности» [2]. В итоге заданная в первую очередь логикой политической борьбы оценка событий в Белостоке заменила собой анализ этого конфликта и действий его участников, в частности полиции. Из известной нам историографии только А.И. Солженицын поставил под сомнение причастность к погрому местной полиции и войск, указав на революционный террор анархистов, который спровоцировал спонтанное насилие на этнической почве [3, с. 249].        

Заключение думской комиссии нельзя принять в качестве результата объективного расследования, поскольку ряд обвинительных утверждений депутатов не подтверждаются фактами. В частности, чины полиции Белостокского ГПУ подвергались террору со стороны боевиков-анархистов и других социалистических партий. Так, в период с начала 1905 г. по 1 июня 1906 г. в Белостоке в результате покушений со стороны партийных боевиков пострадали 25 чиновников и нижних чинов полиции и жандармерии, в том числе 8 были убиты, а остальные получили ранения разной степени тяжести. От рук террористов погибли полицеймейстер, исправник, помощник пристава, жандармский унтер-офицер и 4 городовых [4, л. 129]. С особой жестокостью был убит 19 июля 1905 г. городовой Барцевич, лицо которого облили серной кислотой, а потом добили ослепшего стража порядка тремя выстрелами из револьвера. Полиция целенаправленно терроризировалась революционерами, которые в 1905 г. перешли к последовательному террору путем «самых бесчеловечных, но вполне систематических и подготовленных покушений на жизнь чинов полиции и представителей капитала» [5, л. 3].

Жизнь любого полицейского сотрудника от полицеймейстера до постового городового оказалась поставлена под угрозу, поскольку террористы выбирали жертву «безотносительно от своих личных качеств или степени опасности их для разрушительных элементов». Полицейских убивали только за то, что они являлись представителями государственной власти. Оценка отношения к полиции в служебной переписке губернской администрации совпадает с точкой зрения самих анархистов. Так, в листовке анархистов Белостока «Ко всем рабочим» (август 1905 г.), к читателям обращаются со следующим призывом: «Действуйте в одиночку, действуйте целыми группами, действуйте, наконец, все вместе! Пусть пуля и бомба, нож и кинжал расплачиваются с каждым представителем власти, – начиная с высшего до самого низшего. Отныне не потерпим и не пощадим ни одного из них!» [6, с. 107–108]. Боевики поставили целью «чуть ли не поголовно истребить полицию и, по крайней мере, свести ее роль и деятельность в городе к нулю» [5, л. 11]. 

Вследствие череды терактов против чиновников МВД среди населения города сформировалась убежденность в полной безнаказанности революционеров и бессилии полиции. Например, после того как в городе «распространился слух, что революционная организация приговорила к смерти» полицеймейстера и его помощника, двух приставов, последние обнаружили, что «как только кто-либо из них садился в вагон конножелезной дороги, остальная публика, преимущественно евреи, спешили оставить таковой, а при появлении их в магазине или ресторане посетители разбегались» [5, л. 4]. К помощнику полицеймейстера обратился владелец дома с просьбой съехать с квартиры, поскольку другие квартиранты умоляли «избавить их от опасного соседства» [5, л. 4]. Из колодца при доме боялись брать воду, опасаясь того, что она отравлена. По этой же причине частный пристав Самсонов получил отказ от всех домовладельцев и не сумел найти квартиру. Городовые «видимо боялись стоять на постах» [5, л. 12 об.]. Важно то, что приведенные выше данные и оценки о целенаправленном терроре и его последствиях подтверждаются анархистами. Например, во время общегородской забастовки в знак солидарности с участниками волнений в Лодзи в центре города на Базарной площади 21 июня 1905 г. боевик-анархист бросает бомбу в полицейский наряд. В результате тяжелые ранения получили помощник полицеймейстера Губский, пристав Жолткевич, околоточный надзиратель Савицкий (последний был ранен уже в третий раз за 13 месяцев), городовой и трое «лиц посторонних» [5, л. 3 об.]. Вот как описывают случившееся сами анархисты: «В эту-то минуту всеобщих досадований Гелинкер отправился с бомбой на «полицейскую биржу». Скажу несколько слов об этой бирже. Власти постоянно боялись того, что анархисты на Суражской «начнут бунт»; изо дня в день собирались высшие полицейские чины на Базарной улице и тревожно ждали донесений. … На этой бирже и разорвалась бомба Гелинкера. … Ни сам Гелинкер, ни толковавшие этот акт, не пытались внести в этот случай какое-нибудь конкретное, частное содержание. Всем было ясно, что это лишь случайный эпизод в борьбе между полицией и анархистами, не более как попытка дезорганизовать наблюдательный пост неприятеля, изъять из употребления лишний десяток полицейских» [7, с. 13–14].

Убийство полицейских трактовалось лишь как «случайный эпизод» в борьбе анархистов, причем мотивом в данном конкретном случае стало разочарование от несостоявшегося вооруженного восстания. Попытка исполнить служебные обязанности была чревата для полицейских терактом. Так, согласно воспоминаниям участника анархистской организации, «когда полиции удавалось перехитрить биржу, последняя жестоко мстила. Так, например, однажды под вечер, когда биржа была еще очень малолюдна, сильный полицейский наряд арестовал Стригу и «Вассера». По дороге в участок Стрига был сильно избит. Через два дня после этого ареста, среди бела дня был убит городовой, указавший их полицейскому наряду. Вслед за этим последовал целый ряд покушений на прямых участников ареста» [7, с. 14].

Очевидно, что анархисты, преимущественно евреи, не пользовались симпатией среди чинов полиции, и некоторые из них могли отождествлять членство в террористической организации с национальной принадлежностью. Однако из этого еще не следует причастность чинов полиции к устройству погрома в силу их какого-то особого антисемитизма, поскольку в отношениях между еврейской и христианской общинами города, вопреки заверениям думской комиссии, существовали трения. В своем донесении от 22 февраля 1905 г. гродненский губернатор М.М. Осоргин, сообщая о сходке бастующих рабочих-христиан, специально отметил, что «испрашивая разрешение сходки, рабочие-христиане просили полицеймейстера оградить их от вмешательства евреев и возможных с их сторон насилий» [8, л. 71]. В своем последующем донесении от 23 февраля 1905 г. губернатор, характеризуя настроения рабочих, утверждал, что большинство забастовщиков из христиан выдвигают требования, обусловленные «искренним выражением недовольства их своим материальным положением». Однако «еврейская же, большая часть забастовавших рабочих … несомненно проникнута революционными стремлениями и, ставя невыполнимые отчасти требования, тем самым старается лишь создать невозможность соглашения между промышленниками и работниками, прекращение всех работ и воцарение террора в городе» [8, л. 72–72 об.]. Сразу после трагических событий 7 июня 1906 г. Бунд в листовках требовал бойкотировать «местный трамвай за участие служащих его в погроме» [4, л. 127], т.е. в насилии обвинялись не полиция или люмпены, а рабочие-транспортники. 13 июня 1906 г. в д. Скорупы произошел пожар, уничтоживший «8 крестьянских хлебных сараев с разными холодными пристройками и разной движимостью». Дознание подозревало «поджог из мести со стороны евреев за участие будто бы крестьян дер. Скорупы в погроме» [4, л. 133]. В оперативной сводке за 15 июня сообщалось о том, что 3 молодых еврея, вооруженные револьверами, потребовали у хозяина лавки 4 рубля на помощь пострадавшим от погрома евреям. Однако после отказа торговца платить пригрозили ему, что «через три дня мы с вами и со всеми христианами расплатимся» [4, л. 133].    

При анализе роли полиции в произошедших событиях зачастую упускается из вида слабость полицейской организации в Белостоке. С 1 января 1904 г. состав полиции Белостокого ГПУ включал в себя следующих должностных лиц: полицеймейстера, помощника полицеймейстера, секретаря, 2-х столоначальников, 4-х частных приставов и 4-х их помощников, 4-х письмоводителей, 16 околоточных надзирателей. Полицейскую службу в городе несли 165 городовых, 2 полицейских служителей. 14 марта 1905 г. команду нижних чинов удалось увеличить еще на 35 городовых. В 1906 г. только в Белостоке, без учета прилегающих к городу местностей, проживало 78569 чел. В результате на 340 жителей в среднем приходился 1 сотрудник полиции, однако поскольку весь личный состав на службу не заступал, то получается еще меньшая плотность полиции. Кроме того, нельзя обойти стороной вопрос о низком профессионализме полиции, преимущественно полицейской команды. Так, в своем рапорте от 14 апреля 1905 г. гродненский губернатор М.М. Осоргин констатировал «отсутствие познания о полицейской службе» [9, л. 49] среди городовых. В этой связи полицеймейстеру приказывалось наладить обучение нижних чинов азам постовой службы. Впрочем, кардинально изменить положение с комплектованием нижних чинов не удалось. В служебной справке о переменах в составе полиции, подготовленной в июне 1906 г., констатировалось, что городовые «ежедневно уходят со службы (с 1 по 7 июня ушло 14 человек) и на эти места в настоящее время невозможно найти соответствующих кандидатов, а если и являются желающие, то такие, которые по своим качествам не соответствуют полицейской службе» [4, л. 126].

После событий 1–4 июня 1906 г., проводя расследование всех обстоятельств, должностные лица отрабатывали и версию о причастности полиции к организации провокационного нападения на церковную процессию. Чиновник особых поручений П.П. Шкот в секретном донесении виленскому генерал-губернатору К.Ф. Кршивицкому отрицал причастность полиции к организации погрома, поскольку в процессии принимали участие лица из «близких чинам полиции». Наконец, согласно наблюдениям П.П. Шкота, полная «терроризация» полицейских чинов «явно свидетельствуют о ее непричастности в деле устройства возникших в Белостоке беспорядков» [4, л. 109]. Факт того, что в течение месяца после погрома террористы не совершали нападений, Департамент полиции МВД в отношении к виленскому генерал-губернатору объяснял как «тактический прием со стороны революционеров, воздерживающихся от активной деятельности с целью подкрепить тем усиленно распространяемые ими слухи, что погром в Белостоке, будто бы, не был последствием их террористических действий» [4, л. 144]. 

Таким образом, обвинение полиции в организации погрома в Белостоке стало следствием политической борьбы Государственной думы, радикальных социалистических партий против правительства. Это подтверждается замалчиванием масштаба революционного террора против полицейских чинов, отрицанием сложных отношений между христианской и иудейской общинами города. Чины Белостокского ГПУ вследствие деморализованности революционным террором, малочисленности и низкого профессионального уровня большинства нижних чинов не могли подготовить погром. 

1. Ленин, В.И. Реакция начинает вооруженную борьбу / В.И. Ленин // Полн. собр. соч. : в 55 т. – М., 1972. – Т. 13. – С. 198–203.
2. Стенограмма заседания Первой Государственной думы (заседание 31) // Агитационный клуб [Электронный ресурс]. – 2011. – Режим доступа : http://www.agitclub.ru/vybory/duma100/zased31.htm – Дата доступа : 10.09.2011.
3. Солженицын, А.И. Двести лет вместе (1795–1995): [история еврейского народа в Российском государстве] / А.И. Солженицын 
    Ч. 1, 2001. – 508 с.
4. О введении в городе Белостоке военного положения // ЛГИА. – Фонд 378. – Оп. 1906. – Д. 35.
5. О введении в городе Белостоке военного положения // ЛГИА. – Фонд 378. – Оп. 1905. – Д. 46.
6. Анархисты. Документы и материалы. 1883-1935. В 2 тт. / Т. 1. 1883-1916 гг. – М. : РОССПЭН, 1998. – 704 с.
7. Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. –   Париж : 1909. – Т. I. – 190 с.
8. Об общих забастовках и беспорядках и о принятых мерах к подавлению оных по Гродненской губернии // ЛГИА. – Фонд 378. – Оп. 1905. – Д. 4.
9. Справки о забастовках, стачках рабочих г. Белостока в течение 1905 г., переписка с гродненским губернатором об увеличении штата белостокской городской полиции  // ЛГИА. – Фонд 378. – Оп. 1903. – Д. 77.