Аннотация
Рапорты офицеров II отдела польского Генерального штаба показывали нарастание неприязни к польской армии и власти среди белорусского населения в период советско-польской войны 1919-1920 гг. В донесениях утверждалось, что белорусы в основном лишены национальных устремлений, политические инициативы создателей БНР не имеют сильной поддержки, а само население, в особенности православного исповедания, имеет пророссийскую ориентацию.
_______________________________________________________
Во время проходившего 16-17 сентября 1919 г. в Варшаве съезда инструкторов общественно-политической организации «Кресовой стражи» было сделано откровенное признание о том, какое значение придавалось белорусскому вопросу в польских политических кругах. В частности, заявлялось, что только «исходя из интересов внешней политики, мы должны создавать белорусский вопрос» [1, с. 323]. При этом в процессе его создания «в своей организаторской работе мы можем опереться только на польский элемент, так как чрезвычайно слабые белорусские силы не могут серьезно приниматься в расчет» [1, с. 323]. Внешнеполитический же интерес пресловутого белорусского вопроса заключался в одном: «отодвинуть сферу русского влияния дальше на восток» [1, с. 323]. Такие конструктивистские политические проекты во время советско-польской войны имели некоторые основания в той реальности, в которой приходилось действовать сотрудникам «Кресовой стражи» на белорусских землях. Однако информация о положении на местах поступала политическому руководству страны по нескольким каналам, в том числе по линии польской разведки и контрразведки. При этом сами представители военных спецслужб не только освещали обстановку, но и принимали участие в политической деятельности. По крайней мере, на переговорах с представителями Верховной рады БНР 20–24 марта 1920 г. с польской стороны вместе с председателем делегации Л. Василевским и зам. генерального комиссара Гражданского управления восточных земель В. Рачкевичем присутствовал поручик С. Воевудский, который занимал должность политического референта II отдела командования Литовско-Белорусского фронта. В этой связи представляет интерес видение ситуации на белорусских землях, формируемое офицерами польской разведки.
В своем рапорте от 4 декабря 1919 г. начальник политического отдела командования Литовско-Белорусского фронта М. Косцялковский констатировал, что «у белорусского населения в массе национальное самосознание полностью отсутствует; идеи белорусской государственности ему недоступны. Примером этого может служить хотя бы тот факт, что детей не посылают в белорусскую школу» [1, с. 422]. По сведениям М. Косцялковского, среди белорусского крестьянства распространено недоверие к школам, в которых преподавание ведется на белорусском языке. В большинстве случаев «католики посылают детей в польские школы, православные – в русские» [1, с. 422]. Отношение к Польше на занятых польскими войсками территориях зависело от вероисповедания. Так, он утверждал, что «в католической Белоруссии симпатии к Польше, без сомнения, более сильны, но и здесь агитаторов хватает. В православной Белоруссии ширится также великорусская агитация (колчаковско-деникинская). При этом агитацию проводят главным образом попы, бывшие учителя и чиновники царской России. Они стараются убедить крестьян, что прошлое благополучие было возможно только при русском господстве, вследствие этого во многих местах крестьяне ждут Деникина, веря, что он установит порядок, спокойствие и даст им хлеб» [1, с. 421]. Это наблюдение за местными настроениями интересно тем, что к декабрю 1919 года уже произошел перелом в ходе Гражданской войны в России. Вооруженные силы Юга России после Орловско-Кромского сражения начинают свое отступление на юг страны. Получается, что белорусские крестьяне в конце 1919 года жили слухами, отражавшими еще ситуацию Московского похода Деникина.
На распространение среди населения антипольских настроений указывали с мест представители контрразведки. Так, в рапорте замначальника поста контрразведки командования Литовско-Белорусского фронта от 27 января 1920 г. в Глубоком докладывалось о настроениях жителей, которые полагали, что «при большевиках было лучше, чем теперь, так как было продовольствие, теперь же наши солдаты забирают все, что было оставлено большевиками» [1, с. 505]. Любопытно, что несмотря на все радикальные изменения, происходившие на протяжении 1917–1919 гг. местное население «признает только царские русские рубли, за которыми гоняются» [1, с. 506].
Отношение белорусских крестьян к польским войскам хорошо реконструируется на основании рапортов польской разведки. В частности, на страницах рапорта II отдела командования 4-й армии от 28 апреля 1920 г. ротмистра Стамировского представала тревожная картина отношений между польскими властями, армией, обществом и местным белорусским населением. Им признавалось, что по мере пребывания польских войск «на территории православной Белоруссии (Минщины)» политические настроения качнулись в негативную для поляков сторону. Составитель рапорта заявлял, что поначалу появление польских войск воспринималось в целом позитивно, поскольку на них смотрели как на силу, способную установить более-менее прочный порядок, облегчить экономические трудности. Однако очень быстро эти надежды стали испаряться, а на первый план выдвинулись негативные моменты оккупации. Ротмистр признавал, что армейские части мародерствуют и притесняют местное население, «которого не знает, которому не сочувствует, которое считает чуждым» [2, с. 19]. Однако проблема оказалась сложнее, поскольку не сводилась исключительно к солдатскому произволу, который при должной командной воле было возможно обуздать дисциплинарными мерами, налаженным снабжением и т. п. Трудность складывающихся отношений заключалась в том, что польское общество «в своем полном энтузиазма стремлении к соединению с Польшей не осознает того, что оно должно, являясь национальным меньшинством, наладить отношения с местным населением, а не углублять антагонизм, что самой большой нашей силой в будущем может оказаться моральный авторитет, а не ярый шовинизм и нетерпимость» [2, с. 19]. Примеров же нетерпимости и шовинизма, по мнению польской контрразведки, хватало. Например, вся «гражданская администрация подбирается так, что извечное представление белорусского мужика: «поляк – это пан» продолжает господствовать во всей Минщине» [2, с. 19]. Признавалась и невозможность опереться на активистов белорусского национального движения. Так, ротмистр писал о том, что «в связи со слабостью белорусского движения и отсутствием в нем хотя бы небольшого числа людей, способных к самостоятельной реализации юридическо-государственной обособленности» [2, с. 20], было бы полезным прислать в край прогрессивных администраторов из центральной Польши вместо скомпрометировавших себя управленцев из числа местных поляков.
Не изменилась ситуация к лучшему и летом 1920 г. Так, II отдел 1-й армии, занимавшей пространство Свенцянского, Дисненского, Вилейского и Борисовского уездов, 29 июня 1920 г. информировал о том, что «единственной притягательной силой для населения является большевизм» [2, с. 105]. Однако «различия в реакции – что, впрочем, постоянная вещь в настроениях здешнего окраинного населения – шли, разумеется, по определенной линии – католики и православные» [2, с. 105]. Внимание разведки обращал на себя факт того, что даже в тех местах, где «католиков, признающих себя поляками, большинство, настроениям задает тон русское православное меньшинство» [2, с. 105]. Причиной такого явления разведка считала последствия внутренней политики, проводившейся дореволюционными российскими властями. В частности, согласно рапорту, православное население имело «привилегии в результате того, что государственная власть в этих районах принадлежала москалям», вследствие чего «оно выработало в себе некоторый оттенок солидарности с великой Россией и высокомерие, чему католическое население могло противопоставить лишь сознание своего одиночества и покорность» [2, с. 105]. Интересно, что командование не питало иллюзий на предмет перспектив белорусского национального движения с политической целью отделения от России. Так, утверждалось, что «белорусских партий не обнаружено. До сих пор белорусское движение не имеет здесь соответственной почвы». Отсутствие поддержки объяснялось тем, что «белорусы не ощущают своей национальной обособленности и вместе с остальным православным населением тяготеют к большевизму» [2, с. 106]. Подобные донесения, стекавшиеся в Варшаву, не оставляли сомнений на предмет той поддержки, которую имели структуры Белорусской Народной Республики среди белорусов.
Советский плакат советско-польской войны Источник https://polona.pl/item-view/7cdc87e2-df5d-41d1-be5a-32b8c1198660?page=0
Таким образом, донесения польских спецслужб рисуют далеко не привлекательную картину отношений в 1919–1920 г. между польскими войсками и местными властями, с одной стороны, и белорусским населением, с другой стороны. Многочисленные случаи насилия в отношение гражданского населения, незаконные реквизиции, комплектование гражданской администрации поляками, демонстрировавшими пренебрежительное отношение к белорусам, формировали к ним враждебное отношение. Офицеры были вынуждены признать, что среди белорусов ширились просоветские симпатии, несмотря на существовавшие претензии в адрес советской политики. Вместе с тем интереснее наблюдения контрразведчиков над идентичностью белорусского населения. В частности, ими неоднократно отмечалось отсутствие национально-политических стремлений среди белорусского населения, которые выражались как в нежелании поддержать опыты по обучению на белорусском языке, так и в отсутствии какой-либо заметной низовой активности белорусских политических партий. Отмечалась четкая линия в реакции на польское присутствие в зависимости от вероисповедания населения: православные белорусские крестьяне проявляли заметно больше антипатии к полякам и демонстрировали русофильские настроения. Отнюдь не случайно польские власти не стали развивать отношения со сторонниками белорусской политической независимости по украинскому сценарию, поскольку донесения польской разведки не оставляли сомнений на предмет поддержки белорусами политических структур Белорусской Народной Республики.
- Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. II. Ноябрь 1918 г. – апрель 1920 г. / Ин-т славяноведения АН СССР, Сектор истории польско-советских отношений Польской АН; Отв. ред. И.А. Хренов, Н. Гонсеровская-Грабовская. – М.: Наука, 1964. – 724 с.
- Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. III. Апрель 1920 г.-март 1921 г. / Ин-т славяноведения АН СССР, Ин-т истории польско-сов. отношений Польской АН; Отв.ред. И.А. Хренов, Н. Гонсеровская-Грабовская. — М.: Наука, 1965. – 610 с.
