Акт о воссоединении греко-католиков с Православной Церковью стал вершиной деятельности многих униатских пастырей.Однако история сберегла имена лишь некоторых из них: митр. Ираклий (Лисовский), Иоанн (Красовский), митр. Иосиф (Семашко), архиеп. Антоний (Зубко). Среди имен воссоединителей сохранилось и имя архиепископа древнейшей на белорусской земле Полоцкой кафедры – Василия (Лужинского). В тоже время имена и деятельность многих их сподвижников остались в безвестности. И сегодня настала необходимость восстановить забытые имена, дать надлежащую оценку их участию в деле воссоединения униатов с Православной Церковью, в том числе и архиепископа Полоцкого и Витебского Василия (Лужинского).
Архиепископ Полоцкий хорошо знал особенности вверенной ему епархии: широкое распространение польского языка среди привилегированного сословия, недоброжелательное отношение к православию чиновничества, богатство ксендзов и унизительную бедность православных священников, величественный вид костелов и разрушающиеся, ветхие православные храмы, безграмотное простонародье, молящееся на польском языке, устоявшаяся традиция произнесения проповедей в униатских храмах на польском языке[1]. Архиепископ понимал, что уничтожить расхождения в совершении обрядов между вновь воссоединенными и древлеправославными сразу нельзя, поэтому полагал лучшим способом искоренения униатских традиций обучение детей прихожан в церковно-приходских школах. «Самый коренной вопрос в жизни белорусского народа, – писал архиепископ, – это вопрос об открытии сельских училищ при церквях. Беларусь в течение веков подвергалась влиянию иезуитской цивилизации через Полоцкую иезуитскую коллегию. Можно только через школы привести белорусский народ к сознательному пониманию православной веры доблестных своих предков». Архиепископ Василий был уверен, что учащиеся, молясь «по славянски», постепенно обучит молитвам и родителей, пробудит и у них интерес к православию. Понимая, что римскую веру поддерживает польскоязычная элита, архиепископ обращал внимание на возвращение полоцко-витебскому краю разговорного белорусского языка посредством проповедей и поучений пастве «на родном языке». Этому способствовала и правительственная политика, проводимая на белорусских землях в пост-полоцкий период.
16 декабря 1839 г. (уже после Полоцкого собора) в Св. Синод был направлен императорский указ «О произнесении поучений в западных губерниях России в церквях на простом и понятном языке», которым повелевалось, «чтобы приходские священники в губерниях: Витебской, Могилевской, Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Виленской, Гродненской и Белостокской по возможности читали в церквах в воскресные и праздничные дни проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед катехизис»[2].
После получения этого указа архиепископ Василий попытался провести его в жизнь[3]. 21 апреля 1841 г. из Белорусской (Полоцкой) духовной консистории последовал приказ духовенству «к точному и непременному исполнению Высочайшего Его Императорскаго Величества повеления», в котором содержалось требование: «…1) предписать всем настоятелям монастырей Белорусской епархии указами, дабы они или сами в воскресные и праздничные дни читали проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед пространный Катехизис, < …> или избрали к исполнению столь святой обязанности способнейших из подчиненных им иеромонахов, предваряя, что за малейшее упущение или нерадение по сему предмету как сами настоятели, так и избранные ими иеромонахи подвергнутся строгому взысканию. 2) Обязать всех благочинных под величайшею ответственностью по объявлении вверенному смотрению их духовенству упомянутого указа служить причтом для подчиненных священников в точном и неупустительном исполнении воли Высочайшей в оном изображенной, и тщательно наблюдать, дабы всякий священник, способный из благочиния, в воскресные и праздничные дни на простом местном языке удобопонятном изъяснял в виде бесед Пространный катехизис, а прочие кроме изъяснения катехизиса читали проповеди, применив к образу познаний своих прихожан, о нерадивых уже и вовсе уклоняющихся от сей святой обязанности священникам донести Консистории для подвержения таковых строгому взысканию и 3) в исполнение вышеозначенного предложения, представляя Его Преосвященству на архипастырское благоусмотрение проект, не благоугодно ли будет Его Преосвященству сделать распоряжение, дабы воспитанники Белоруской Семинарии, окончившие курс наук к вящей пользе Православной Церкви, кроме обыкновенных своих занятий упражнялись в сочинении проповедей и их уяснением пространного катехизиса на простом общепонятном языке»[4].
22 декабря 1843 г. как монашествующему, так и приходскому духовенству Полоцкой епархии последовало новое указание от консистории: «<…> бдительнейше заботиться учением прихожанам молитв и катехизиса на понятном народу языке, и чтобы непременно во все праздничные дни были в церквях произносимы проповеди или объяснялся на таковом языке, катехизис в роде бесед, под неминуемой ответственностью за нерадение священнослужителей, также настоятелей монастырей и благочинным, на которых возложено неослабное за сим наблюдение, с обязанием испытывать народ и священно-служителей и о успехе или неуспехе доносить Его Высокопреосвященству <….>»[5].
Однако исполнение этого указа в Полоцкой епархии шло чрезвычайно медленно и, по-видимому, встречало препятствия,поскольку польский язык употреблялся не только на всех уровнях униатской иерархической лестницы, но и среди широких кругов униатского духовенства. Через год, в июне 1844 г. из консистории на места спускается еще один документ: «Хотя из местных донесений некоторых благочинных о благосостоянии церквей видно, что таковые поучения духовенством преподаются! но как доселе ни один из священнослужителей, как из благочинных, так из подведомственных священников в заверение действительности занятий своих, по сему по предписаниям сей консистории не представил Его Высокопреосвященству сказанных поучений, а из ежегодных актов обозрения Его Высокопреосвященством епархии напротив оказывается, что духовенство не прилагает посему или ни какой или достаточной заботливости: то таковую незаботливость относить главным образом невниманию благочинных, на коих возложено наблюдение по сему делу, а вместе <…> ни каких со стороны духовенства заверительных действий в способности его к преподаванию поучении на простонародном в роде бесед или разговоров языка, <…> для приучения вызвать в город Витебск благочинных, на коих <…> обязанность руководствовать в сем деле подведомственное духовенство – поелику из актов обозрения епархии Его Высокопреосвященством видно, что поучения не предлагаются народу преимущественно по древлеправославным приходам, то вызов благочинных в город Витебск для известной цели, начав с древлеправославных, ограничить оных на сей год тремя благочинными священниками <…>. Независимо от сделанных распоряжений <…> учредить очередное преподавание таковых катехизических поучений окружным духовенством, как по местным удобствам для пользы православия, с наименованных в определенных местах. – Очередные <…> в местах назначения катехизических поучений обязать безусловно всех священнослужителей, получивших полное воспитание в семинариях и академиях, распространив оное и на прочих священников в той мере, в какой каждый из них оказывается к тому способным с целью приучения их в сем спасительном занятии под руководством цензоров и местных благочинных»[6]. Даже в 1862 г. ректор Полоцкой духовной семинарии архимандрит Анатолий (Станкевич)[7], проводя ревизию церквей Полоцкой епархии по заданию архиепископа Василия, столкнулся с ситуаций, когда молодые священники, только что окончившие семинарию, предпочитали преподносить слово Божие на польском языке. Ректор вынужден был обратиться к своим воспитанникам с назиданием: «Пусть молодые священники полюбят народный белорусский язык и отрешатся от школьной мудрости. Им надо беседовать с народом на их живом языке, тогда проповедь сделается живой и принесет великую пользу. Слово на неудобопонятном языке способно утомить и охладить слушателей. Пусть не забывают пастыри, что они призваны единственно для руководства пасомых к спасению, и потому должны не только не стыдится совершенно усваивать себе язык своих прихожан, но и прилагать к этому особое старание, так как это один из вернейших путей к достижению цели их призвания»[8]. Та же озабоченность о недостаточном использовании и плохом знании «местного наречия» студентами Витебской семинарии «в разговорах о предметах веры и нравственности»[9] звучит в письме директора духовно-учебного управления при Св. Синоде К.С. Сербиновича к архиепископу Полоцкому и Витебскому Василию.
Процесс возвращения белорусского языка в обиход воссоединенного духовенства оказался чрезвычайно сложным. Полоцкому святителю приходилось не раз через консисторию и благочинных убеждать священников в необходимости использования белорусского языка как языка поучений и проповедей[10]. Только к 70-м годам XIX века это требование исчезает из документов консистории. Тем не менее, даже в 1890 году Полоцкий епископ Антонин (Державин), анализируя недостатки в религиозной жизни Витебской епархии, пишет: «Старики, воссоединенные из унии, в большинстве молятся еще на польском языке, средний возраст, а в особенности молодое поколение, обучавшееся и обучающееся в школах, знают молитвы на славянском»[11].
Думается, возвращение церковнославянского языка в практику богослужения и начало применения народных белорусских говоров в проповедях воссоединенного православного духовенства Полоцко-Витебской епархии явилось важным фактором на пути развития национального самосознания белорусов, способствовало процессу зарождения православной белорусской интеллигенции с ее обостренным чувством прошлого и глубоким интересом к тому историческому пути, который прошли восточные славяне на протяжении своего более чем тысячелетнего существования, восстановлению традиций православной культуры. Есть все основания полагать, что именно Православная церковь Беларуси стоит у истоков рождения современной белорусской нации.
[1]Марозава, С.В. Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі (1596 – 1839 гады) – 07.00.02 – аўтарэферат… –доктара гістарычн.навук – Мн. – 2002. / Нац.Акад.навук Беларусі/ Ін-т гісторыі. – 46 с. Густова, Л.А. «Не уповайте на неправду…» (развитие православной богослужебной формы в обряде Греко-католической церкви Речи Посполитой:противоречия и модификации) / Л.А. Густова // Обретение образа: православная белорусская культура в славянском мире. – Минск: Белорусская Православная Церковь, 2009. – С. 195 – 216.
[2] РГИА. Ф.797. Оп. 97. Д.560. Л.7.Микрофотокопия. Отчет обер-прокурора Святейшего Синода за 1839 год.
[3] РГИА. Ф.797. Оп. 9. Д. 25676. Л. 149, фотокопия. О Высочайше утвержденных мерах к устранению в Западных губерниях совращений из православия в римский обряд.
[4] НИАБ. Ф. 2617. Оп. 1. Д. 69. Дело по указам Белорусской греко-униатской, затем Полоцкой православной духовной консисторий о чтении проповедей в праздничные и воскресные дни на понятном для простого народа языке.
[5] 11 Копия. Указ Его Императорскаго величества Самодержца Всеросийскаго, из Полоцкой Духовной Консистории Присудствующему оной Благочинному Монастырей Архимандриту и Кавалеру Филарету.
[6] Дело по указам Белорусской греко-униатской, затем Полоцкой православной духовной консисторий о чтении проповедей в праздничные и воскресные дни на понятном для простого народа языке 24 июня 1844 года. – НИАБ. Ф. 2617. Оп. 1. Д. 69. Л. 12–13 об. Рукопись.
[7] Архимандрит Анатолий (Станкевич) с 1861 – 1865 г. являлся ректором Полоцкой духовной семинарии. По заданию архиепископа Василия проводил ревизию церквей епархии в 1862 г.
[8] РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 58. Л. 89 на об. Отчет о состоянии Полоцкой епархии за 1862 год.
[9] 1661.1.730. Письма, архиепископу Полоцкому и Витебскому(черновик) Сербиновича 1863-68гг.
[10] РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 58. Л. 89 на об. Отчет о состоянии Полоцкой епархии за 1862 год.
[11] РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1350. Л. 51 на об. Отчет о состоянии Полоцкой епархии за 1890 год.
