Геноцид народов не «сваливается с неба», его стратегический курс подготавливается в течение длительного периода, в то время как практическая реализация (оперативная подготовка и проведение) занимает относительно небольшой момент времени. В хорватском случае «сербский вопрос» был окончательно решен в течение 48 часов в ходе военной операции «Буря» (4-5 августа 1995 г.), в результате которой была ликвидирована Сербская Крайна, а сербы в Республике Хорватия оказались на уровне статистической погрешности.
Республика Сербская Крайна (декабрь 1990 – август 1995) была образована в Республике Хорватии на исторически сербских землях, на которых сербы проживали веками, с оформленным политическим статусом автономии и самоуправления в составе Австрийской монархии с XIV в. по 1881 г. Речь идет о примерно половине территории современной Республики Хорватии – это Славония, Лика, Бания, Кордун и Срем, на которой сербы и являлись автохтонным населением, в части своей принявшим католицизм (буневцы и шокцы), а после турецкого нашествия на Балканы, начавшегося в конце XIV в., последовали волны сербского массового переселения на эти земли.
Успешному турецкому продвижению в немалой степени способствовал тот факт, что Сербское королевство династии Неманичей, охватывающее практически все пространство Балканского полуострова, со смертью Стефана Уроша V в 1371 г. распалось на несколько феодальных уделов.
Сербы окончательно утратили свою государственность в 1459 г. под натиском османов и восстановили ее в ходе сербского восстания («сербской революции») 1804-1835 гг., получив де-юре признание независимости на Берлинском конгрессе 1878 г.
Хорватская националистическая идеологема, исходя из потребности «встать наравне» со своими соседями, древними и сильными государствосозидательными нациями – итальянцами, сербами и венграми, усилиями первопроходцев в деле искусственного конструирования исторических мифов – правашей (прежде всего, «отца хорватской нации» Анте Старчевича), создают исторический проект существования у хорватов государства еще в период раннего средневековья. Якобы существовала средневековая Хорватия, которая охватывала часть Боснии и Герцеговины, первым королем которой был Томислав, ему приписывалась хорватская национальная идентичность (вероятно, к немалому изумлению последнего, приводись ему ознакомиться с националистическим мифотворчеством). Конструкция была весьма незамысловатой: если Томислав был «хорватом», то и государство было «Хорватией», а его территория чудесным образом находилась на аутентичнов сербском Адриатическом побережье от Стона до Котора.
Иезуиты – первые авторы фальсификаций по хорватской истории
Приведем слова крупнейшего американского исследователя истории Балкан, Джона Файна: «Раннесредневековая хорватская история подходит под заключительную строчку старой поговорки: чем больше вы изучаете, тем меньше вы знаете. Когда я был студентом, изучавшим историю Балкан, мне казалось, что я довольно много знаю о Хорватии, но, по мере того, как я все больше узнаю о Хорватии, один за другим «факты», которые я знал раньше, становятся подозрительными, поскольку либо основаны на сомнительных источниках, либо не подкреплены источниками вовсе. Большая часть существующей литературы на западных языках о средневековой Хорватии крайне скудна, зачастую она пронизана националистическими предубеждениями. Основная проблема, затрудняющая изучение ранней хорватской истории для всех, включая самых серьезных ученых, – это нехватка источников и вопрос о подлинности тех немногих, которые действительно существуют. Более того, авторы большинства источников по раннему средневековью Хорватии были далеки от событий, которые они описывали. Они либо жили в местах, далеких от Хорватии (например, Византия и Италия), либо несколькими столетиями позже. Византийские авторы мало что знали о Хорватии. Примерами трудностей, с которыми ученые столкнулись в изучении Хорватии, было показано в главе два, когда мы обсуждали трактовку ранней истории хорватов Константином Багрянородным. Большинство византийских историков вообще не упоминали Хорватию. Большая часть информации о средневековой истории Хорватии почерпнута из более поздних нарративных источников (XVII-XVIII веков). Они были написаны людьми, преисполненными энтузиазма, но они содержат смесь фактов и легенд, поскольку многие документы, на которых те авторы основывали свои работы, в настоящее время утрачены, следовательно, чрезвычайно трудно судить, получена ли их информация из надежных источников или нет. Типичной является обширная история южнославянских епископств, составленная тремя иезуитами (на протяжении трех поколений), которая была опубликована между 1751 и 1819 годами. Эта работа приписывается Фарлати – иезуиту во втором поколении, который опубликовал первую и несколько последующих книг. Этот проект был слишком амбициозным, и хотя попытка была в высшей степени достойна восхищения, ко многим ее результатам следует относиться скептически. Его метод состоял в том, чтобы быстро посетить все известные ему архивы и монастыри и нанять в них монахов или писцов для копирования документов, пока он спешил в следующий архив. В конечном счете его работа была составлена главным образом из этих копий. К настоящему времени многие оригиналы документов, с которых были сделаны указанные копии, утрачены, поэтому современные ученые не могут должным образом оценить большую часть содержащейся в них информации. Часть документов были подделками. Фарлати и его коллеги не были экспертами в изучении документов, и, кроме того, при составлении своей работы они также работали не с оригиналами документов, а с копиями, которые не только могли содержать ошибки копирования, но и не имели внешних признаков (почерк, бумага, водяные знаки, печати и т.д.), которые показывали, что документы были именно теми, за кого себя выдавали. Таким образом, подобно большинству ранних историков семнадцатого и восемнадцатого веков, современные исследователи некритично относились к подобным текстам. Они, похоже, пришли к выводу, что каждый документ имеет равную ценность, в результате их работы представляют собой смесь подлинных источников и подделок; в отсутствие оригиналов во многих случаях нам не предоставляется возможности судить, что есть что. Когда мы обнаруживаем во второстепенных работах очень странные мифы и часто невозможные факты, для подкрепления которых не существует средневековых документов, то лучшее место для поиска их источника – у Фарлати и некоторых других ранних историков-нарративистов по истории южных славян. Таким образом, эти ранние исторические труды являются источником огромного количества ошибок, историй и легенд, которые выдаются за историю в работах по Хорватии и Боснии»[2].
Во времена Королевства СХС (с 1929 г. Королевство Югославия) и социалистической Югославии наивысшее достижение хорватской историографии заключалось в том, что Загребу удалось навязать всей стране (ради сохранения «интегрального югославянства» в первом случае и «братства-единства» по втором) свою собственную «научную» интерпретацию хорватской части истории южных славян: во-первых, средневековые посавские славяне были этническими хорватами, которые образовали так называемую Посавскую Хорватию, которую «хорватский король» Томислав объединил с так называемой Далматинский Хорватией. После сформулированной таким образом предпосылки, абсолютно не основанной на исторических источниках, последовал «логический» вывод о том, что Посавская Хорватия является этнохорватской, также, как и вся Далмация, и, что наиболее важно, вместе с Дубровником, который не только никогда не принадлежал Хорватии, но до самого начала XIX века был независимым государством. Во-вторых, хорваты как этнос через своих феодальных представителей в 1102 г. подписали с королем Венгрии Коломаном (1095-1116) межгосударственный акт Pacta conventa в форме «regna socia» т. е. «объединенные королевства», на основе которого был создан личный союз двух независимых государств – Венгрии и Хорватии, а не акт феодального подчинения «partes subjectae», на основе которого Хорватия стала венгерской провинцией с определенным уровнем местного самоуправления. Аутентичный текст Pacta conventa из 1102 г., написанный на латыни, хранится в Будапеште, из текста следует, что это именно «partes subjectae»[3]. Вот что об этом пишет Файн: «Венгры постепенно становились все более активным фактором на Балканах. Они заняли значительную территорию, номинально считавшуюся византийской, завоевав Сирмий и прилегающий регион Срем. Кроме того, они аннексировали Хорватию в 1102 году и захватили различные города в Далмации, которые принадлежали империи»[4]. Профессор Ласло Контлер из Центральноевропейского университета в Будапеште пишет: «В 1090 году, когда хорватский трон стал вакантным, наступил хаос, и одна из баронских фракций обратилась к Ладисласу, чтобы занять его. Аннексия Хорватии произошла в 1091 году без существенного сопротивления, хотя набег кочевых половцев на Восточную Венгрию вынудил его вернуться, оставив оккупацию Далмации (латинских городов на побережье и островах) своему преемнику. Ладислас назначил губернатором своего младшего племянника принца Альмоса. Так началось историческое объединение Королевства Венгрии и Хорватии, которое продолжалось до конца Первой мировой войны»[5]. Тот же автор в той же монографии дает историческую карту Венгерского королевства в конце XIII в., когда Славония, Хорватия и Княжество Босния и Мачва были четко обозначены как венгерские государственные провинции[6].
Цели хорватского исторического мифотворчества – аннигиляция сербов и сербской истории в Хорватии
Для хорватской политики и вытекающей из ее нужд националистической историографии интерпретация событий 1102 г. была необходима для того, чтобы «доказать» существование «тысячелетней хорватской государственности», которую хорваты привнесли в королевство СХС (Королевство Югославия с 1929 г.) со Сремом, Дубровником, западной Боснией («турецкая Хорватия») и Бараньей.
Однако здесь есть гораздо более важный момент: вопрос сербов в границах Хорватии. В этом контексте основная цель хорватской историографии – доказать две вещи: сербы находятся на территории Хорватии (т.н. «Триединого Королевства Далмации, Хорватии и Славонии»), населяли ее волнами, то есть не были автохтонным населением Хорватии, и что они поселились как эмигранты на территории «государства» Хорватии, а не обычной провинции в рамках сначала венгерской, а затем – Австро-Венгерской монархии[7].
Отметим, что после Венского конгресса 1815 г. три географические провинции Габсбургской монархии – Хорватия, Славония и Далмация – не имели никаких политических, экономических или логистических связей друг с другом. На основании Австро-Венгерского соглашения 1867 г. провинции Хорватия и Славония перешли к Венгрии, а провинция Далмация с Дубровником и Бокой Которской – к Австрии. Далмация не имеет ничего общего с Хорватией, потому что она находилась под управлением Венецианской республики (до 1797 г., а затем под управлением Франции и Австрии до 1918 г.). Здесь свою лепту внесла Римская курия (подделки монахов римско-католических аббатств в Далмации) о так называемой «Красной Хорватии» к югу от реки Цетины и до реки Бояны в «Летописи Попа Дуклянина», признанной фальсификацией даже хорватскими «ортодоксальными» историками, например, Фердой Шишичем и Надой Кляйич, но не хорватской правашской историографией. Создание «этнохорватского» характера к максимально возможному пространству стало константой хорватских историков со времен Павла Риттера Витезовича (1652-1713) который в своей работе «Восстановленная Хорватия» (или «возрожденная Хорватия» − «Croatia Rediviva», точнее представляется перевод скорее как «реконструированная»), 1700 г., на основе избирательно и творчески цитируемых хронистов (Константина Багрянородного, Фомы Сплитского, Ивана Лучича и др.)[8] провозгласил всех славян хорватами. Хорваты, в свою очередь, создали «пять Хорватий» от Триглава до Черного моря: две великие балканские Хорватии − «Croatia Alba» (Белая Хорватия, от Юлийских Альп до реки Дрина) и «Croatia Rubea» («Красная Хорватия», от реки Дрина до Черного моря). «Белая Хорватия» была более «великой» и разделилась на четыре «невеликих» Хорватии: «Croatia Alpestris» (Словения), «Croatia Maritima» (Далмация, Черногория, Герцеговина и южная часть Боснии), «Croatia Mediterranea» (Северная и центральная части Боснии) и «Croatia Interamnia» (Славония и Срем). Витезович в «Стематографии» (1701) распространяет хорватское историческое наследие почти на все Балканы. Культурно-политические новации Витезовича, усиленные его личным авторитетом, привели к тому, что этнонимы «хорватский», «славянский» и «иллирийский» стали синонимами[9]. Читая Витезовича, отмечает сербский историк В.Сотирович, «можно прийти к выводу, что нет ни более крупного народа, ни более крупных исторических провинций во всей истории Старого континента. Французы, немцы, итальянцы, англичане – им однозначно просто нечего делать рядом с таким великим и могущественным народом и его историей, как хорваты. Конечно, для Витезовича сербы − всего лишь одно хорватское племя, живущее к востоку от реки Дрины»[10].
Однако в западной историографии, например, в монографии Роберта Биделло и Яна Джеффриса в разделе о взлете и падении первых южнославянских государств[11] упоминаются только болгарское и сербское государства и их правители, в то время как о хорватах и Хорватии нет ни единого слова, нет упоминания о каком-либо независимом хорватском государстве в Средние века или о каком-либо хорватском правителе, включая короля Томислава. О том, что в начале IX в. хорватов нет ни в Далмации, ни в Посавине, ни в Славонии, нам говорит исторический источник первого порядка, так называемая «Летопись Эйнхарда» о событиях при дворе франкского правителя В этой хронике под 822 годом записано, что народ, населяющий большую часть Далмации – сербы (ad Sorabos, quae natio magnam Dalmatiae partem obtinere dicitur). В отличие от сербов, хорваты вообще ни как народ, ни как существующая этническая группа не упоминаются, не говоря уже об их стране или государствах. Хорватская историография безосновательно провозгласила князя Борну как князя «Прибрежной Хорватии», но Эйнхард ясно и четко пишет, что Борна – «князь гудускан», но не хорватов[12]. Хроника относится ко времени между 818 и 823 г., когда против могущественного Франкского государства, управлявшего большей частью бывшей римской провинции Паннония, поднял восстание князь Нижней Паннонии Людевит. Сначала хорватские, а затем югославские историки, в паннонских восстаниях (на сегодняшнем пространстве Бании и Славонии) усмотрели хорватов, хотя о них в хронике Эйнхарда нет упоминания. Ему известны другие славянские племена, такие как «гудусканы», правителем которых был Борна, являвшийся князем Далмации, который вместе с тимочанами и браничанами искал у франков защиты от натиска болгар. В эпоху Людевита Посавского существовала Далмация и Славония, в источниках упоминаются также Паннония, Либурния и Иллирик, и только во второй половине IX, затем в X и XI вв. появляется название Хорватия. Однако и Борна, и Людевит были легко «похорвачены», а историческое Княжество Далмация было переименовано в «Прибрежную Хорватию» или «Далматинскую Хорватию». Сегодня, как утверждает историк Иво Гольдштайн, «для использование названия «Прибрежная Хорватия» и других подобных нет больше оправданий, они только вносят путаницу и должны быть отброшены»[13]. Историография ХХ в. приняла утверждения хорватских авторов, поскольку их никто не оспаривал, включая сербских ученых. Тем не менее, эти названия укоренились в учебных заведениях и продолжают преподносится как доказанные исторические факты.
В противовес в «Житии деспота Стефана Лазаревича» Константин Философ указывает, что он «правил землей сербов от Далмации до Дакии»[14]. Бенедектинский священник Людовит Цриевич Туберон отмечал, что на территории от Адриатического побережья на юге, р. Дравы на севере, Македонии на востоке и р. Раша на западе в центре Истрии проживают «иллирийские народы», в целом называя это пространство Далмация, он включил в ее границы современную Сербию, Черногорию, Боснию и Герцеговину, Далмацию, Хорватию, Славонию, Косово и Метохию, часть Воеводины и Истрии, «часть иллирийского народа венгры называют хорватами, часть славонцами, а часть рашанами», большая часть Иллирика называется Рашка, большую часть Далмации населяют сербы. Цриевич Туберон считал население этого пространства одним народом, говорящим одним языком, хотя относительно себя этот народ употребляет областные названия[15].
Главным источником о происхождении и переселении славян на Балканы является трактат Константина Багрянородного «Об управлении империей» (составлен между 948 и 952 гг.). Но уже первое упоминание о хорватах вызывает серьезные вопросы. Константин Багрянородный указывает, что «хорват – значит тот, кто владеет большими территориями». Естественным образом, слово «хорват» ни в каком славянском языке не означало и не означает ни владения, ни большими, ни малыми территориями (до сих пор не появилось ни одного труда даже самых рьяных поборников «хорватской исключительности» на эту тему). Хорватская сторона объясняет происхождение «хорват» от греческого «hora» (земля), при этом название «серб» выводится от латинского «servus» (раб), т.е. «раб византийского императора». Т.е. «сербы» переводится с латинского как «рабы ромейского царя» (независимо от времени и пространства), «хорваты» переводится с греческого как «владеющие большими территориями», и речь якобы идет о двух совершенно различных народах, не имеющих между собой ничего общего, поэтому следует перевод самоназваний с разных чужых языков – хорватов с греческого, сербов с латинского.
Упоминает Константин Багрянородный существование по соседству с Франкской империей «Великую» (megale) и «Белую Хорватию». В одной части текста Багрянородного указывается, что «белые хорваты» жили за Венгрией (Паннонией), в другой отмечается, что они жили «за Баварией», согласно третьей хорваты – соседи Венгрии и «живут в горах», по четвертой хорваты – соседи Франкской империи. Далее относительно «территории хорватов» Константин Багрянородный пишет, что хорваты после «заселения из Средней Европы на Балканы» не только «заняли всю Далмацию», но и «их часть освоила Иллирию и Паннонию» (для этого Риму потребовалось два столетия), «у них был независимый правитель», «который поддерживал добрые отношения с правителем хорватов». Т.е. у хорватов, в отличие от сербов и других славян – «рабов ромейского императора» сразу после «заселения ими Балкан в VII в.» было два независимых государства с независимыми правителями, находящимися друг с другом в «добрых отношениях» в Далмации (вероятно, это «Прибрежная Хорватия»), Иллирии и Паннонии («Паннонская Хорватия»), а также некие другие «Хорватии», рассосредоточенные по территории Балкан, таким образом, «Великая Хорватия» из Средней Европы прочно «обосновалась» на Балканах, границы который чудесным образом совпали с более поздними политическими проектами «Великой Хорватии». При этом хорваты располагали армией в 160 тыс. чел. – солидный показатель даже для современной армии, а тогда размеры хорватского воинства превосходили армию персидского императора[16].
Подавляющее большинство современных сербских и хорватских ученых сходятся в одном: не будь этого источника, могла сложиться совершенно иная историческая картина «заселения» и проживания славян на Балканах. Однако именно данные Константина Багрянородного заложили основу для восприятия не столько сербов, сколько хорватов, самих себя, т.е. духовной, культурно-цивилизационной и этнической идентичности и своего прошлого. Созданная им парадигма во многом устремила будущий путь развития и взаимоотношений между этими двумя народами. При этом и сербские, и хорватские исследователи отмечают наличие более чем значительного числа противоречий, неясностей, путаницы, неточностей, что практически исключает возможность использования данного текста как надежного источника. Однако современная хорватская историография, точнее, ее пропагандистская часть, обслуживает идеологию современной Республики Хорватии и идет на откровенную манипуляцию, создание вымышленных конструкций, подпитываемых исключительно размахом фантазии и политическим заказом. Трактат Константина Багрянородного в силу разных причин стал удобным подспорьем в решении сугубо пропагандистских задач.
Однако, как указывает хорватский историк периода социалистической Югославии Фердо Шишич, в противовес Константину Багрянородному франкские анналы упоминают не только среднеевропейских сербов, которые не являлись вассалами Византии, не «заселяли» Балканы и не получали подобного наименования от византийского императора на латинском языке. Шишич называл связывание названия сербского народа с латинским термином «servus» «ненаучным» и «неточным», тем более учитывая существование Сербии, не являющейся вассалом Византии, следовательно, неясно, каким образом и в каком смысле используется термин «раб»[17]. Современный хорватский лингвист Л.Маретич отмечает, что подобная этимология названия «серб» Константина Багрянородного «ничего не стоит», поскольку, по собственному утверждению императора, сербы якобы «заселили Балканы», но имели свое название «еще до того, как обратились к императору Ираклию с просьбой заселиться на его землях». Кроме того, «во времена императора Ираклия, когда сербы якобы получили название от латинского термина «servus» (раб), официальным языком империи с этого времени и вплоть до ее падения в XV в. был греческий… на греческом языке «раб» звучит как doulos». Маретич иронично заключает, «откуда же тогда это название у лужицких и русских сербов, никаких точек соприкосновения не имевших с греческой империей?». Иван Лучич, «отец хорватской историографии», называл повествование Багрянородного о сербах и хорватах «латинской болтовней»[18]. Знаменитый хорватский лингвист и историк Ватрослав Ягич утверждает: «Белая и «Великая» Хорватия – вымышленные земли». Хорватский лингвист Томислав Маретич указывает: «о Великой Хорватии и великих хорватов нет нигде, ни в каком историческом источнике, ни малейшего следа», отмечая, «на каком слабом основании зиждется великая Хорватия! Ее никогда не было… ее Багрянородный просто выдумал». Термин megale, указывает ряд хорватских и сербских исследователей, следует в данном контексте переводить как «первый», «старый», «прародина». Стеван Томович заключает: «с целью рассорить сербов и хорватов Ватикан просто выдумал «белых хорватов», с этой целью хорватские историки упоминают и «Красную Хорватию»[19].
Все это само по себе указывает на совершенно ясный посыл: наличие в раннем средневековье на политической карте Европы «Великой Хорватии», причем обоснованное самим византийским императором. Разделение сербов и хорватов на два абсолютно разных народа, уничижение сербов и возвеличивание хорватов, наделение хорватов «большими территориями», утверждение за сербами «рабского происхождения» трагикомичным образом указывает на то, что Константин Багрянородный имел в виду ничто иное, как усташское Независимое Государство Хорватия, к наследию которого так тяготеют современные неонацистские власти Республики Хорватия.
[1] https://www.in4s.net/karta-dusanovog-carstva/
[2] Fine, John V. A. JR. The Early Medieval Balkans. A Critical Survey from the Sixth to the Late Twelfth Century. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1994. Р. 248-249.
[3] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[4] Fine, John V. A. JR. The Early Medieval Balkans. A Critical Survey from the Sixth to the Late Twelfth Century. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1994. Р. 234.
[5] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[6] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[7] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[8] Кршић Д. Улога хрватских митологема у генерисању србофобије // Политичка ревија бр. 01/2021 год. (XXX)XXI vol. 67. С. 132.
[9] Кршић Д. Улога хрватских митологема у генерисању србофобије // Политичка ревија бр. 01/2021 год. (XXX)XXI vol. 67. С. 132.
[10] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[11] Bideleux Robert, Jeffries Ian. A History of Eastern Europe. Crisis and Change. London-New York: Routledge, 1998.
[12] Сотировић Владислав Б. Хрватска правашска историографија и Срби // Novinar.de, 06.02.2012. http://www.novinar.de/2012/02/06/hrvatska-pravaška-historiografija-i-srbi.html
[13] Кршић Д. Улога хрватских митологема у генерисању србофобије // Политичка ревија бр. 01/2021 год. (XXX)XXI vol. 67. С. 130-131.
[14] Екмечић М., Дуго кретање између клања и орања: историја Срба у Новом веку (1492-1992). 3., допуњено изд. Београд: „Evro-Guinti, 2010 (Нови Сад: „Будућност“). 602 С. С. 12.
[15] Цит. По: Екмечић М., Дуго кретање између клања и орања: историја Срба у Новом веку (1492-1992). 3., допуњено изд. Београд: „Evro-Guinti, 2010 (Нови Сад: „Будућност“). 602 С. С. 12-13.
[16] Tomović S. Istorija Hrvata: veliki vatikanski falsifikat. Beograd, 2015. S. 51.
[17] Цит. По: Tomović S. Istorija Hrvata: veliki vatikanski falsifikat. Beograd, 2015. S. 22, 23-24.
[18] Цит. По: Tomović S. Istorija Hrvata: veliki vatikanski falsifikat. Beograd, 2015. S. 25, 27.
[19] Tomović S. Istorija Hrvata: veliki vatikanski falsifikat. Beograd, 2015. S. 33.
