В истории России есть точки отсчета, которые являлись определяющими для ее дальнейшего развития. Одной из них являлся период правления Петра Великого. На примере развития медицины в нашей стране видно, что эта пора отличалась засильем немцев в лечебных учреждения и ведомствах, который можно рассматривать как дискриминацию русского народа.
Создавали искусственные препятствия не только иностранцы, заинтересованные в сохранении своего влияния в жизненно важных областях государства, но и подверженные их влиянию свои собственные соплеменники, забывшие, что такое порядочность и благородство, а подчас проявлявшие такие качества как безалаберность и безрассудность. Свидетельством противоречивых качеств является жизнь последнего гетмана Малороссии и президента Императорской Академии наук Разумовского Кирилла Григорьевича (1727-1803), третьего сына регистрового казака Григория Яковлева Разума[1], которая иллюстрирует всю палитру человеческих страстей в это непростое время.
Начало жизненного пути Кирилла Григорьевича не предвещало никаких перспектив для будущего: с раннего детства он занимался земледелием, ходил за отцовскими волами и жил довольно бедно. Всё резко изменилось благодаря его старшему брату Алексею, на долю которого в юности пришлось ещё больше испытаний. Так же, как и младший Кирилл, он с раннего детства занимался сельскими работами и был пастухом общественного стада.
Однако проявил охоту к учению и стал обучаться грамоте у дьячка. «Это учение очень не нравилось отцу мальчика, не раз бившего сына, так что тот стал ходить учиться тайком. Застав однажды сына своего за книгою, пьяный Розум схватил топор и погнался за ним. Алексей так испугался, что бежал из родительского дома и более туда не возвращался»[2]. Символично, что в биографии Алексея отец мальчиков Разумовских носит фамилию Розум, а не Разум, как в биографии Кирилла, как бы подчеркивая, что такой поступок по отношению к старшему сыну не имеет никакого отношения к понятию разумных действий.
Нашел Алексей приют у того же дьячка и продолжал обучаться у него грамоте и духовному пению. Случай помог перебраться в Петербург, когда мимо проезжал полковник Вишневский, который, пораженный голосом и наружностью мальчика, уговорил дьячка о переезде его подопечного в столицу. В столице Алексей поступил в хор при большом дворе. Цесаревна Елизавета Петровна, пораженная его голосом и ещё более красотой, попросила отпустить молодого певца в своё окружение. С этого времени началось возвышение Алексея Григорьевича до высочайшего положения при дворе. Страстно привязанный к родине и семье, Алексей не забывал о ней, помогал своей матери деньгами, заботился о брате Кирилле[3].
Достигнув 15 лет Кирилл по распоряжению брата Алексея был отправлен за границу для учебы. Возвратился в Петербург весною 1745 г. Эта двухгодичная поездка за границу совершенно преобразила молодого Разумовского. Как утверждается в биографии, Кирилл Григорьевич приобрел познания, отлично говорил по-немецки и по-французски, явился при пышном дворе Елизаветы Петровны «настоящим вельможей по собственному достоинству и по тонкому врожденному уменью держать себя».
6-го марта 1746 г. появился декларация о возрождении гетманства в Малороссии, которое предназначалось конкретно для Кирилла Григорьевича. Ввиду того, что императрица не спешила воплотить свое намерение в жизнь, выборы нового гетмана задерживались. Да и самому кандидату было не до гетманства: он даже не предполагал о выезде из Петербурга, где весело проводил время, участвуя во всех празднествах и балах, бывших при дворе и у богатых вельмож.
Одновременно Елизавета Петровна посчитала, что для Академии наук молодой Разумовский вполне созрел, и в 1746 году Кирилл Григорьевич «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науке искусства», был назначен Президентом Императорской Академии наук[4]. В чём заключались особые способности и приобретенные познания в науке, об этом история умалчивает.
Для 18-летнего Разумовского, как он ни старался вникнуть в положение академических дел с намерением их улучшить, развлечения светской жизни перевешивали все благие пожелания, и к своему президенству он относился более чем легкомысленно. Несмотря на то, что дела в Академии шли плохо, Разумовский как ее президент уже в том же 1746 г. получил в поощрение ленту св. Александра Невского.
С назначением президентом Академии наук и намечаемым кандидатом в гетманы жизнь Разумовского, образно говоря, должна была разделиться на два дома, но он предпочтение отдавал третьему – императорскому двору.
Когда в 1748 г. двор приехал в Москву, вслед за ним туда же прибыл Кирилл Григорьевич, который решил попутно уделить внимание Академии наук. В это время было учреждено в Москве, по предложению Шумахера, отделение академической канцелярии, занимавшаяся по преимуществу разбором взаимных жалоб, неудовольствий и пререканий, происходивших между Шумахером и знаменитым Ломоносовым.
Неудовольствие со стороны Шумахера было вызвано покровительством Ломоносову со стороны Ивана Ивановича Шувалова – генерал-адъютанта императрицы Елизаветы Петровны, человека с не менее интересной судьбой. Как и старший брат Кирилла Георгиевича, так и Иван Иванович с юных лет представлял собой тихого, скромного и бедного молодого человека. Природа также наделила его прекрасной наружностью, ясным умом, кротким и дружелюбным характером. Он был образован, знал иностранные языки, умел с большим достоинством держать себя в обществе. Благодаря природным данным и знаменитой богатой родне был представлен императрице, на которую произвел самое благоприятное впечатление.
Благодаря приобретенному влиянию на государыню Шувалов становится покровителем искусства и науки в России. И в этом отношении России повезло, когда Иван Иванович оказался на своем месте и проявил свои лучшие организаторские качества. Он сближается с Ломоносовым. «Не раз приходилось Шувалову являться защитником Ломоносова при его борьбе в Академии, докладчиком его заслуг перед императрицей и даже вдохновителем его трудов, он побуждал Ломоносова писать историю России, в знании которой он чувствовал большую необходимость. Наконец, и в материальном отношении Шувалов приходил на помощь Ломоносову»[5].
В 1748 г. при Академии возникают Исторический Департамент и Историческое собрание, в заседаниях которого Ломоносов вскоре начинает вести борьбу с Миллером, обвиняя его в умышленном принижении в научных исследованиях русского народа. Он представляет ряд записок и проектов с целью «приведения Академии наук в доброе состояние», усиленно проводя мысль о «недоброхотстве ученых иноземцев к русскому юношеству», к его обучению[6].
Даже такой защитник, как Иван Иванович, приближенный к императрице, не мог полностью оградить Ломоносова от всех нападок немцев, имеющих огромное влияние при дворе императрицы, а созданное Разумовским отделение академической канцелярии только усугубило положение ученого, которому приходилось помимо сверхнапряженной основной работы, заключающейся в научных исследованиях, чтении лекций, организационных делах, буквально день и ночь пребывающему в Академии, находить время для защиты от интриг Шумахера. Но Кирилл Григорьевич мало обращал внимания на такие мелочи, тем более, что подходило время выборов гетмана.
В 1950 г., как и намечалось, успешно прошли выборы нового гетмана, которым и стал Кирилл Григорьевич Разумовский. Сам гетман не спешил с отъездом в Малороссию. Изменилось его положение, когда во всех торжествах и церемониях гетман получил место с генерал-фельдмаршалами, считаясь с ними по старшинству, а в церквах на литургии поминать следовало по старинной формуле «благородного Кирилла гетмана», но сам гетман остался этим недоволен, и её величество в 1751 г. приказала вспоминать как «высоко и благоурожденного сиятельного графа Кирилла Григорьевича, гетмана Малой России». Но немного позднее, в 1752 г., слова «высоко и благоурожденного» были исключены, «понеже некоторые священники, по природной своей тупости и не могучи оных терминов настояще выговорить, оные отменяют»[7].
В самом начале 1751 г. Малороссии стали угрожать татары, и требовалось присутствие гетмана на месте. Разумовский стал готовиться к отъезду. Сначала 22 февраля был торжественной приведен к присяге в придворной церкви в присутствии всего дипломатического корпуса и знатных особ. После этого гетманша тронулась в путь в апреле месяце, а сам гетман только 22 мая. Особенно не торопился, но позаботился об Академии, попросив императрицу выбрать нового президента, ввиду его отъезда, а если его оставляют президентом, то назначить вице-президента. Ответа не последовало, и по умолчанию гетман одновременно сохранил пост президента Академии.
Перемещение гетмана в Малороссию представляло из себя впечатляющее зрелище: выдвинулись со множеством экипажей, большою прислугою, с труппой актеров и значительным обозом. Прибыли в Глухов только в июле месяце. Очевидно, за время многомесячного передвижения угроза со стороны татар исчезла и можно было спокойно налаживать жизнь в Малой России, что граф и сделал, зажив царьком. Его двор был миниатюрной копией петербургского двора, при гетмане в роде телохранителей состояла большая конная команда, во дворе был целый придворный штат, при дворе были всякие казаки, бобровники, стрельцы, пташники и т.д. В торжественные и праздничные дни бывали выходы, давались банкеты, балы и игралась французская комедия.
Как маленький властелин гетман давал аудиенцию старшинам после богослужения, вручал пернач полковому судье, которого производил в полковники, поздравлял кого с повышением, кого с наградою, раздавал сотенные городки родне своей, сам, без разрешения государыни, отпустил двух братьев Скоропадских на службу Голштинскую, произвольно распоряжался на фабрике в Почепе и т.д.
Такое своеволие вызвало неудовольствие в Петербурге и гетман был лично осужден государыней. Уже 16 марта 1754 г. было высочайше предписано: Разумовскому впредь полковников без указу производить запретить, а, выбирая кандидатов, доносить по прежнему обыкновению её величеству; городов, также деревень в вечное потомственное владение собою без указов не раздавать, пошлин самовольно не собирать и т.д.[8]
Для исключения гетманского своеволия определили при гетмане министра из генералитета, с ведома и совета которого гетман во всех местных делах должен был поступать как при Петре Великом и при гетмане Скоропадском, т.е. министр должен был отвечать перед правительством за благонадежность гетмана и вместе с ним управлять страной.
Все эти ограничения были введены, когда гетман уже находился в России, т.к. 24 ноября 1752 г. был приглашен императрицей в Москву, где в это время находился двор, что позволило гетману обратить внимание на Академию наук, где дела шли не очень хорошо. О непорядках и неурядицах в Академии стало известно при дворе. Разумовский болезненно воспринял неприятные для его самолюбия новости и для исправления ситуации учредил комиссию из Шумахера, Ломоносова, Штелина и Миллера, «для отрешения излишеств от Академии». После этого об улучшении положения дел в Академии сведений не поступало, кроме как о жестокой борьбе между Шумахером и Ломоносовым из-за пересмотра академического устава. Сам состав комиссии вызывал большие вопросы, который явно мог только противостоять нашему ученому.
Как-нибудь подействовало на гетмана, пребывающего в России, такие жесткие ограничения власти в Малороссии? Не только не подействовали, а абсолютно не произвели на него никакого впечатления. Той же весною 1754 года гетман с семейством переехал из Москвы в Петербург, вместе с высочайшим двором, поселился в своем доме на Мойке и стал давать обеды, балы, маскарады, отличавшиеся особой роскошью, собирал у себя отборное общество, с нередким посещением императрицей. Покровительствовал не только своей родне, которой раздавал во владение сотенные городки, но и использовал для своего великолепного образа жизни различные гетманские имения и малороссийские доходы. Стол его, за счет поваров из Парижа, славился на весь Петербург.
Приготовление к войне с Пруссией коснулись и Малороссии: она должна была выставить полки на границе с Турцией, и снова требовалось присутствие гетмана. 12 ноября 1954 г. Разумовский получил указ об отбытии и доложил, что готовится к отъезду с одновременной просьбой к императрице оставить его в Петербурге. Императрица не могла отказать такому хлебосольному хозяину в просьбе и с удовольствием оставила при себе увлекательного и милого в общении собеседника.
Следующие сведения о приезде Разумовского в Малороссию касаются уже 1757 г., где он начинает заниматься местными делами, отстаивая старинные права Малороссии.
Такая забота о малороссийских правах не помешала Разумовскому просить императрицу разрешения возвратиться в Петербург. А для убедительности своей просьбы привел неотразимые доводы, что в столице лучше воздух, чем в Малороссии, особенно в осенне-зимний период, и это крайне необходимо для поправки его здоровья.
Добрая государыня, очевидно, удивилась такому взгляду на климатические зоны России, но разрешила приезд, на что ободренный Кирилл Георгиевич обратился к императрице с просьбой о даровании ему и потомкам его в вечное пользование некоторых деревень и земель. Просьба его была исполнена, и в мае 1759 г. ему подарены города Почеп и Батурин с уездами, а также волости Шептаковская и Бакланская.
Не забыл он и про науку. По некоторым сведениям, по крайней мере из биографии Разумовского, напечатанной в «Русском биографическом словаре», следует, что он старался поддержать Ломоносова, несмотря на то, что тот перессорился не только с Миллером, Таубертом, Шумахером, но с Румовским и Шлецером и даже затрагивал нередко самого Разумовского. Несмотря на это гетман беспрекословно утверждал всё, что подавал ему Ломоносов относительно мер, казавшихся последнему необходимыми для улучшения ученой части Академии. Только в 1761 г., когда требования Ломоносова сделались чересчур неумеренными, он перестал обращать на них внимание. Насколько они были неумеренными, сведений не поступало, а то, что «перестал обращать внимание», заслуживает только положительной оценки, т.к. все благие намерения Разумовского относительно Ломоносова приносили последнему только неприятности.
Свержение Петра III гвардией в пользу Екатерины, где Разумовский принимал какое-то не вполне ясное участие, привело к новым наградам. Сверх своих прежних окладов он получил 5000 рублей в год и пожалован в сенаторы и генерал-адъютанты государыни.
В 1763 г. он отправился в Малороссию. В Глухове гетман деятельно принялся за преобразования, которые были положены еще при Елизавете Петровне. Решающая роль в карьере Разумовского сыграла челобитная государыне, где предлагалось гетманство сделать наследственным для рода Разумовского.
И это была ошибка. Гетман был вызван в Петербург, не подозревая, что навлек на себя гнев Екатерины. В соответствии со своим характером и привычками он не торопился с отъездом и только 9 января 1764 г. в благодушном настроении отправился в Петербург. Приезд оказался для гетмана сродни приема ледяного душа, а встреча с новой императрицей лишила окончательно последней силы воли, когда он в отчаянии, чтобы загладить вину, просил ее освободить от звания гетмана.
10 ноября 1764 г. последовал указ об уничтожении гетманства в Малороссии. Разумовский был переименован в генерал-фельдмаршалы, получил пожизненное гетманское содержание в 50000 рублей на год, с прибавкой из малороссийских доходов по 10000 рублей в год, город Гадич с селами и деревнями, Быковскую волость и дом, построенный на казенные деньги, в принадлежащем ему Батурине. Утратив гетманство, граф Разумовский остался в числе приближенных императрицы.
Кирилл Григорьевич лично ничего не потерял, кроме званий гетмана и президента Академии наук, которые были для него обременительны, мало интересовали, за исключением очередных вознаграждений за практически невыполняемые обязанности.
Потеряла Россия, которой не давали возможности полноценно и естественно развивать страну. Широко открытые границы для иностранцев и более чем щедрые льготы для них создали условия для существования и развития замкнутых сообществ, не допускающих в свою среду чужеродных людей. А созданная немцами «норманнская теория» происхождения древнерусского государства должна был увековечить их превосходство и обосновать их лидирующую роль.
[1] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 452.
[2] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 427.
[3] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 427.
[4] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 453.
[5] Русский биографический словарь. Шебанов – Щютц. Москва: «АСПЕКТ-ПРЕСС», 1999. Репринтное воспроизведение издания 1911 года. С. 478.
[6] Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. Москва. Научное издательство «Большая российская энциклопедия». 1997. Том 6. С. 770.
[7] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 455.
[8] Русский биографический словарь. Притвиц – Рейс. Москва: «АСПЕКТ ПРЕСС», 1997. Репринтное воспроизведение издания 1910 года. С. 456.
