Научное осмысление прекращения действия Брестской церковной унии, совершившегося в 1839 г. в западных губерниях Российской империи, в XXI в. не теряет актуальность для исторической науки, поскольку несет в себе ряд вызовов для строительства Союзного государства Республики Беларусь и Российской Федерации. Для Белорусского Экзархата Московского Патриархата эта проблема обострена попытками реанимирования церковной унии в современной Белоруссии, которые связаны со сложными политическими процессами, протекающими в Республике Беларусь, недвусмысленно выраженными интересами Ватикана и запросом части белорусского общества. Наблюдаемое благосклонное отношение к унии широких кругов белорусской научной и творческой интеллигенции, а также студенческой молодежи представляет собой маркер оппозиционных политических настроений, обозначает приверженность идеям белорусского этнического национализма и русофобии.
В проблеме возвращения униатов в Православие особое место занимает вопрос позиции греко-католического духовенства. Оно должно было защищать свое церковное объединение, но, на удивление, не проявило в этом деле ожидаемой энергии и стойкости. В исторической литературе имеется немалое количество работ, раскрывающих процесс упразднения Брестской церковной унии в России. В то же время пока практически нет исследований, специально посвященных осмыслению предпосылок, которые обеспечили малоконфликтное согласие униатского приходского клира перейти в православное вероисповедание[1].
Источниковая база настоящего исследования построена на материалах фондов 822, 823, 796, 797 Российского государственного исторического архива в Петербурге (РГИА), оцифрованного в недавнее время польскими историками рукописного тома «Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka», опубликованных в различных археографических сборниках делопроизводственных документов, документов личного происхождения и публицистических работ.
Правительственная политика, в целом носившая антиуниатский характер, но в правление императора Александра I, способствовавшая стабилизации церковной жизни униатов[2], а также реформы, предпринятые митрополитом Ираклием (Лисовским), позволяли надеяться на сохранение униатства в России[3]. В то же время греко-католические митрополиты после Лисовского не проявили понимание необходимости укрепления униатского церковного организма посредством продолжения преобразований. Более того, своей бездеятельностью они вольно или невольно содействовали усилиям базилианского монашества, направленным на латинизацию униатского обряда и поглощению унии Польским Католичеством[4]. Униатство в России оказалась на историческом перепутье. В таких условиях многое решала позиция белого духовенства. От его активности или пассивности зависело развитие ситуации и судьба союзной Риму части западнорусской церкви. Между тем униатские приходские священники в начале XIX в. оказались в сложном положении.
В XVІІІ–XІX вв. греко-католический клир представлял собой довольно замкнутую социальную группу, доступ в которую со стороны был крайне затруднен. Согласно данным Д. Лисейчикова, из изученных им сведений о 2 401 униатском священнике следует, что 1 987 из них принадлежали потомственным священническим родам[5]. Это говорит о прочности семейных традиций церковного служения и наличии корпоративных интересов в среде униатского духовенства.
В исторических исследованиях православных авторов, изучавших воссоединение униатов с православными в Российской империи, большое внимание уделяется проблемам, имевшим место в униатском клире. Подчеркивается низкий социальный статус униатских священников, недостаточный уровень их богословской подготовки, плачевное материальное положение[6]. В последние годы белорусскими историками проведен ряд исследований, которые в значительной степени противоречат подобным взглядам[7]. В них на основании обширных исторических материалов делается вывод о том, что греко-католическое духовенство имело небогатый материальный достаток и невысокий образовательный уровень не фактически, но в сравнении со священниками латинского обряда. Сопоставление с богатыми, пользующимися большим влиянием на представителей шляхты ксендзами, заставляло униатских священнослужителей бессознательно веровать в превосходство латинства над унией и чувствовать свое низкое положение в обществе[8], что порождало неудовлетворенность священников своим социальным статусом и материальным обеспечением и являлось тяжелым наследием Речи Посполитой.
Важным обстоятельством являлось то, что в конце XVIII – начале XIX в. униатское духовенство столкнулось с массовым уходом прихожан в Православие и католичество латинского обряда. Произошло масштабное перераспределение западнорусского населения между унией и Православием, а также внутри Католической Церкви между латинским и униатским обрядами[9]. В правление императрицы Екатерины II в последней четверти XVIII в. из унии в Православие перешли 1 689 187 человек[10]. Учитывая число униатов, оказавшихся подданными Российской империи к 1795 г. – 4 653 379[11], получается, что униатов должно было остаться 2 964 192 человека. Однако по мнению архиепископа Ираклия (Лисовского) в 1796 г. число униатов в России составляло 2 500 000[12]. Если данные Лисовского верны, то можно предположить, что из унии в костелы в 1794–1795 гг. перешли 464 192 человека.
Количество униатов в 2 500 000 человек не осталось неизменным. В 1803 г. в унии насчитывалось уже 1 538 890 верующих[13]. Отсюда следует, что с 1797 по 1803 г. в костелы перешло не менее 1 000 000 униатов. Это являлось результатом передачи императором Павлом I униатского церковного объединения под власть латинской иерархии, которая организовала массовый латинский прозелитизм[14].
Таким образом, можно сделать вывод, что с 1780 по 1803 г. из унии в Православие перешло до 1 700 000, а в латинский обряд до 1 500 000 верующих. Эрозия унии в пользу латинства продолжалась и далее. По подсчетам численности народонаселения края, проведенных П.О. Бобровским, с 1805 по 1828 г. греко-католическое церковное объединение в пользу латинского обряда лишилось еще не менее 200 000 пасомых[15], что практически уравняло количество латинизировавшихся и перешедших в Православие униатов в конце 1820-х гг.
Массовое оставление унии простым народом оказало на положение оставшегося верным союзу с Римом духовенства значительное влияние. Вместе с сокращением числа прихожан уменьшались доходы приходских священников. Ситуация усугублялась запрещением последним совершать службы для своих бывших прихожан в костелах, что могло поправить их материальное положение. Это запрещение, введенное в 1798 г., имело целью воспрепятствовать возвращению в католичество тех людей, которые в правление императрицы Екатерины II перешли в Православную Церковь[16]. Оно не было законодательно закреплено, исходило от местных губернских властей и уже в 1800-е гг. не соблюдалось[17]. Тем не менее в последние годы XVIII в. перед униатским приходским духовенством встал тяжелый выбор, на который указывал в рапорте в Римско-католический департамент Юстиц-Коллегии от 29 мая 1798 г. управляющий латинской Каменецкой епархией епископ Михаил (Сераковский): «[…]нет средств для Священников Униятских, только принять Латинский обряд, либо за границу выехать, либо, получая пенсию, быть безместным, то есть без прихода»[18]. Согласно сведениям, собранным М. Радваном предпочли оставаться безместными в 1803 г. 738 священника[19].
Архиепископ Антоний (Зубко) свидетельствует, что «белое греко-унитское духовенство[…]было бы готово принять римский католицизм, если бы только римская церковь могла терпеть в недрах своих женатое духовенство»[20]. Отсюда можно сделать вывод о том, что униатские священники в начале XIX в. были не готовы в силу религиозных убеждений переходить в Православие и, одновременно, не могли перейти под прямую власть латинской иерархии[21]. Это обстоятельство, учитывая благосклонную к унии политику императора Александра I, а также отсутствие православной миссии среди униатов, заставило греко-католический клир видеть опасность для себя не в российском правительстве и Православной Церкви, а в латинском духовенстве и монахах Базилианского ордена. Базилиане захватили наиболее богатые приходы[22], а после 1787 г. наращивали усилия по латинизации униатского обряда, способствуя латинскому прозелитизму.
По свидетельству митрополита Иосифа (Семашко) в 1800–1820-е гг. некоторые приходские униатские священники пробовали служить для своих прихожан латинскую мессу и считали «удовлетворенным верх своего честолюбия видеть детей своих в числе римского духовенства»[23]. Это была слабая попытка представителей униатского клира обеспечить свое существование, и существование своих детей в условиях неизбежного, как они считали, поглощения унии латинским обрядом. Яркий пример такого рода демонстрирует история ветринской церкви Лепельского уезда. Настоятель этого униатского храма – Ян Станкевич – в 1802 г. демонтировал иконостас, установил на хорах орган (фисгармонию – А.Р.) и начал служить в латинском облачении мессу на латинском языке, называя порученную его управлению церковь костелом. Строй римо-католического богослужения и латинский язык он знал, поскольку являлся воспитанником полоцких иезуитов. Его деятельность вызвала неодобрение управляющего Полоцкой епархией архиепископа Ираклия (Лисовского), который поместил Станкевича в Полоцкий базилианский монастырь на исправление. Однако следующие настоятели этой церкви продолжили совершать латинские мессы, не обращая внимание на свое священноначалие. Результат реализации этого подхода оказался для унии негативным. Практика перехода на латинский обряд не остановила латинский прозелитизм на ветринском приходе, но только усилила его. Если в 1803 г. в нем числился 2031 прихожанин, то к 1840-му г. их осталось лишь 328 человек мужского пола и 265 женского[24]. Остальные 1 500 верующих вошли в общины близлежащих костелов.
Очевидно, что переход на латинский обряд представлял собой попытку повысить статус униатских церквей в газах верующих, привыкших видеть в латинстве шляхетский обряд, а по сути, это был их обман. Такой переход мог быть осуществлен лишь теми униатскими священниками, которые имели достаточно высокий образовательный уровень, владели латинским языком и обладали познаниями в области латинской литургики, а таковых в греко-католическом духовенстве было крайне мало. В сложившихся обстоятельствах единственный способ самосохранения униатского клира в начале XIX в. состоял в поддержании и возвышении греко-католического обряда, надежно отделявшего католиков-униатов от католиков-латинян[25]. Поэтому священники откровенно демонстрировали неприятие латинского обряда вплоть до вопиющего неповиновения начальству. Например, духовенство Полоцкой епархии в середине 1820-х гг. отказалось сослужить униатскому Полоцкому архиепископу Иакову (Мартусевичу) по латинскому чину. В результате он, известный своим презрением к восточному обряду, вынужден был совершать не латинскую мессу, а униатскую литургию[26].
Интересы приходского духовенства в первой четверти XIX в. попыталась сформулировать и отстаивать группа хорошо образованных и энергичных священников, собравшаяся в Брестском епархиальном капитуле. Этот коллегиальный орган существовал еще со времен Речи Посполитой, но его активное участие в общецерковной жизни униатов началась в мае 1817 г. Тогда на заседании капитула его руководитель – архипресвитер Гавриил Янковский – призвал к преодолению нестроений в епархиальной жизни и заботе о приходском духовенстве, находившемся, по его мнению, в бедственном материальном положении[27]. 12 марта 1818 г. в прошении на имя министра народного просвещения князя А.Н. Голицына Янковский указал на неудовлетворительное состояние храмов Брестской епархии, разорении церковных фундушей. В этом он обвинил монахов-базилиан. Янковский указывал, что монахи незаконно присвоили себе обязанности и привилегии, принадлежащие светскому духовенству, заняли неподобающее им высокое положение в церковном управлении, присвоили себе имения, которые должны были обеспечить материальное содержание капитулов, наложили на духовенство подать и насилием, забирая документы под предлогом помещения их в архивы, вытеснили белое духовенство с наиболее значимых приходов и проч. Далее Янковский просил министра об открытии для приходского духовенства семинарии в Лавришевском монастыре, о возвращении в ведение капитула захваченных базилианами фундушей, сокращении числа базилианских монастырей, назначении выпускников католической Главной семинарии учителями для белого духовенства вместо базилиан[28]. По сути, в этом прошении тезисно раскрывалось видение брестскими канониками необходимых для сохранения униатства преобразований. Подобные документы члены Брестского капитула подавали в правительственные инстанции и в последующем[29].
В отечественной историографии деятельность Брестского епархиального капитула достаточно подробно освещена в монографии генерала П.О. Бобровского «Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I», увидевшей свет в 1890 г.[30] Исследование Бобровского сразу же после публикации подверглось острой критике со стороны профессора Санкт-Петербургской духовной академии М.О. Кояловича, а также профессора русской истории Варшавского университета И.П. Филевича, с которыми генерал Бобровский вступил в бурную научную полемику[31]. Она сводилась к решению вопроса о значении деятельности Брестского капитула в церковной жизни униатства в России в 1820-е гг. Бобровский настаивал на том, что деятельность брестских каноников представляла собой особый период в истории унии, продолжавшийся с 1801 по 1828 г. Якобы она вела к превращению унии в русское по духу и идентичное Русскому Православию по внешним признакам церковное объединение. Коялович и Филевич, указывая на недостаточную компетенцию генерала Бобровского в области церковной истории, полагали, что он переоценил значение усилий брестских каноников и доказывали неоднозначность и несостоятельность целей, которые они перед собой ставили.
Касательно роли Брестского капитула в падении унии в России в этой полемике также звучали разные мнения. Бобровский утверждал, что деятельность брестских каноников спасла унию от латинского прозелитизма и вывела на историческую сцену новое поколение униатских священников, в среде которых в 1827 г. возник проект общего воссоединения униатов с православными, завершившийся Полоцким объединительным актом 1839 г. Оппоненты Бобровского придерживались того мнения, что деятельность Брестского капитула в первое четверти XIX в. не составляла особого периода жизни униатской церкви. Они указывали на факт возникновения униатских епархиальных капитулов во времена Речи Посполитой, что явилось этапом борьбы белого униатского духовенства за право участия в церковном управлении. М.О. Коялович обвинял брестских каноников в попытках реализовать личные властные амбиции под предлогом заботы об общецерковном благе и полагал, что успех их деятельности не способствовал возвращению униатов к православным духовным истокам[32]. Надо сказать, что позднее дополнительные аргументы в пользу мнения Кояловича и Филевича выдвинул священник Андрей Ситкевич[33].
Не вдаваясь в тонкости полемики дореволюционных ученых, стоит обратить внимание на то, что стремление Брестского капитула вмешаться в церковное управление встретило непонимание со стороны епископата и сопротивление монахов-базилиан[34]. Они увидели в обвинениях в свой адрес со стороны членов капитула (притеснения белого духовенства, латинизаторская и полонизаторская деятельность) угрозу для своего доминирующего положения[35]. В результате бὁльшую часть интеллектуальных и организационных сил члены капитула были вынуждены растратить на то, чтобы в церковно-правовом поле и материально обеспечить свою собственную деятельность[36]. Тем не менее они сумели выдвинуть комплексный проект преобразований униатской церкви, имевший целью остановить тенденции поглощения унии латинским обрядом и обеспечить ее устойчивость в общественно-политических реалиях Российской империи. Он принадлежал перу одного из самых энергичных и авторитетных членов Брестского капитула – протоиерею Антонию Сосновскому.
Проект Сосновского в виде служебной записки под названием «О средствах умножения в Греко-унитском духовенстве просвещения»[37], адресованной в Коллегию духовных дел иностранных исповеданий, был составлен в сентябре 1824 г. в Жировичах. Он в полной мере раскрывает представление брестских каноников о путях сохранения и возвышения унии.
Проект Сосновского предусматривал кардинальное переформатирование униатского церковного организма. По его мнению, из церковного управления нужно было вытеснить базилианскиих монахов, епископские должности заместить представителями белого духовенства[38]. Дела по управлению епархиями предлагалось сосредоточить в хорошо организованных и материально обеспеченных капитулах, составленных из образованных женатых священников. Преобразовываться униатские капитулы должны были по образцу капитулов латинских епархий. Предполагалось создание стройной системы духовного образования. Во главе ее ставилась католическая Главная духовная семинария при Виленском императорском университете, которая должна была обеспечить епархиальные семинарии преподавательским составом. В систему подготовки будущих священников входили Лавришевская, Супрасльская и Жировичская епархиальные семинарии. К преподаванию в них не должны были допускаться монахи-базилиане. Орден обязывался вернуть в ведение белого духовенства приходы и фундуши, незаконно, по мнению автора проекта, захваченные монахами.
Расходы на предлагаемые реформы Сосновский предлагал возложить на базилианские монастыри. Одновременно он призывал правительство ликвидировать орденские структуры, сократить количество монахов и число обителей, подчинив их епархиальным архиереям, а также провести расследование деятельности монахов[39].
Записка протоиерея Антония Сосновского отражала корпоративный интерес белого духовенства. Одновременно она свидетельствует об отсутствии у членов Брестского капитула идеи о возвращении к православному вероисповеданию. Так же она примечательна тем, что автор обращался в правительственные инстанции минуя священноначалие и рассчитывая привлечь к преобразованиям в униатской церкви российское правительство. Сосновский явно не видел перспективы реформирования унии епископатом, надеялся на благожелательное отношение российских правительственных кругов к союзному Риму западнорусскому церковному объединению, полагал, что правительство заинтересовано в возвышении унии, укреплении ее церковных структур[40].
[1] Об этом см.: Романчук А., протоиерей. Причины возникновения движения к православию униатского духовенства в Российской империи в первой трети XIX века // Тетради по консерватизму. 2020. № 2. С. 293–317 ; Романчук, А., протоиерей. К вопросу о преследованиях униатского духовенства в ходе общего воссоединения униатов с православными в 1839 г. // Богословский вестник. 2018. № 28–29. Вып. 1–2. С. 26–35.
[2] Об этом см.: Романчук А. протоиерей. Российские монархи и Брестская церковная уния. Дипломатическая партия Екатерины II // Наука Вера Культура [Электронный ресурс]. Режим доступа : Российские монархи и Брестская церковная уния. Дипломатическая партия Екатерины II | Nauka Vera Kuljtura Дата доступа : 26. 06. 2025 ; Романчук А. протоиерей. Российские монархи и Брестская церковная уния. Резкое изменение отношения к униатам Павла I // Наука Вера Культура [Электронный ресурс]. Режим доступа : Российские монархи и Брестская церковная уния. Резкое изменение отношения к униатам Павла I | Nauka Vera Kuljtura Дата доступа : 26. 06. 2025 ; Романчук А. протоиерей. Российские монархи и Брестская церковная уния. Противоречия, колебания и неожиданный результат // Наука Вера Культура [Электронный ресурс]. Режим доступа : Российские монархи и Брестская церковная уния. Противоречия, колебания и неожиданный результат | Nauka Vera Kuljtura Дата доступа : 26. 06. 2025.
[3] Романчук А. протоиерей. Попытки греко-католической иерархии сохранить церковную унию в пределах Российской империи в период с 1772 по 1827 г. // Наука Вера Культура [Электронный ресурс]. Режим доступа : Попытки греко-католической иерархии сохранить церковную унию в пределах Российской империи в период с 1772 по 1827 г. | Nauka Vera Kuljtura Дата доступа : 26. 06. 2025.
[4] Бобровский П.И. Подготовка реформ в русской греко-униатской церкви (1803–1827) // Христианское чтение. 1889. № 5–6. С. 725–729, 754–755 ; По документальным свидетельствам белое духовенство и монахи-базилиане относились друг к другу с ненавистью, не стесняясь в ее проявлениях (Например: РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22647. О жалобе базилианского провинциала Мудровича на белое духовенство и не приличных противу оного выражениях. Л. 1–15.)
[5] Лісейчыкаў Д.В. Штодзеннае жыцце ўніятскага парафіяльнага святара беларуска-літоўскіх зямель 1720–1839 гг. С. 33.
[6] Об этом см. : Чистович И.А. Пятидесятилетие (1839–1889) возсоединения с православною церковию западно-русских униатов. 64 с. ; Филевич И. Вопрос о возсоединении западно-русских униатов в его новейшей постановке. С. 31 ; Коялович М. Литовская церковная уния. Т. ІІ. 442 с. ; Киприянович Г.Я. Исторический очерк Православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве с древнейшаго до настоящаго времени. 45 с. ; Бобровский П.О. Русская греко-униатская церковь в царствование императора Александра І-го. 394 с. ; Носко М. Униатская церковь в начале XIX века и подготовка к воссоединению с Православием: дисс. … канд. богословия. Жировичи, 2000. 158 с. ; Шавельский Г. протопресвитер. Последнее возсоединение с православною церковию униатов. С. 33–35 ; Римский С.В. Конфессиональная политика России в Западном крае и Прибалтике XIX столетия // Вопросы истории. 1998. № 3. С. 27 ; Морошкин М., священник. Иезуиты в России, от царствования Екатерины ІІ-й и до нашего времени. Ч. 1. С. 250.
[7] Например : Лісейчыкаў Д.В. Штодзеннае жыцце ўніятскага парафіяльнага святара беларуска-літоўскіх зямель 1720–1839 гг. Мінск, 2011. 198 с. ; Лісейчыкаў Д.В. Святар у беларускім соцыуме: прасапаграфія ўніяцкага духавенства 1596–1839 гг. Мінск, 2015. 719 с. ; Мосейчук Л.И. Греко-католическая (униатская) духовная школа на белорусских землях. Минск, 2018. 192 с. ; Выводы современных белорусских историков подтверждают архивные материалы и источники личного происхождения. Например, о доступности для униатов богословского образования свидетельствуют материалы : РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22491. О Полоцкой г.у. семинарии. Здесь сообщается, что в униатской Полоцкой семинарии в 1823 г. числилось 78 воспитанников, содержавшихся на средства Полоцкой кафедры (Л. 144–145), и 7 монахов-базилиан (Л. 146). На собственном иждивении обучались 20 семинаристов (Л. 147). Всего 105 учащихся. Здесь учились даже православные – два брата Красовские (Л. 132) ; Об удовлетворительном материальном положении см. : Янковский П., священник. Записки сельского священника. Мн., 2004. С. 181–197 ; Записка обер-прокурору Св. Синода 28 сентября 1839 г. // Записки Иосифа митрополита Литовского (ЗИМЛ). Т. 2. С. 101–103. С. 102.
[8] Антоний (Зубко), архиепископ. О Греко-Униатской Церкви в Западном крае России. С. 40.
[9] Определить точные цифры этого процесса невозможно. Нужно учитывать ежегодный прирост населения в разных регионах, в которых проживали униаты, динамику численности греко-католиков в результате ухода людей в Православие и перемещения границ в ходе разделов Речи Посполитой, а также несовершенство методики сбора статистических данных в те времена. В то же время для раскрытия темы представляется достаточным обозначить порядок чисел с точностью до 100 000 человек.
[10] РГИА. Ф. 796. Оп. 62. Д. 217. По определению Синода, о затребовании от синодального члена, Псковского архиепископа Иннокентия и Могилевского епископа Георгия ведомостей о количестве униатских церквей, ставших православными в их епархиях и уездах и о количестве православных церковнослужителей в этих церквах. ЛЛ. 8, 10–11 об., 17–17 об., 24–24 об., 28 ; РГИА. Ф. 797. Оп. 16. Д. 38385. О сообщении в Департамент Духовных Дел Иностранных Исповеданий сведений о числе присоединившихся Униатов в Западных Губерниях. Л. 11–12.
[11] Kołbuk W. Koścіoły wschodnіe w Rzeczypospolіtej około 1772 roku. S. 50.
[12] Radwan M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796–1839. S. 34.
[13] РГИА. Ф. 823. Оп. 3. Д. 1266. Общая ведомость по Луцкой, Полоцкой, Брестской епархиям и Белостокской области со сведениями о числе духовных лиц, монастырей, церквей, школ, богоугодных заведений, капиталов, расходов, числе прихожан. Л. 1–2об.
[14] Массовый переход униатов в костелы захватил часть тех бывших униатов, которые воссоединились с Православием в 1794–1795 гг. Точные цифры не известны, но имеются сведения, что в южных уездах Минской губернии из православных храмов в костелы в полном составе перешли прихожане 44 приходов (Записка об упразднение греко-униатских монастырей в Западной России 28 февраля 1828 года // Русская старина. 1870. 2 изд. Т.1. С. 526), что, учитывая среднее количество прихожан в униатских приходах того времени – 821 человек (Radwan M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796–1839. S. 68), превышало 36 000 верующих.
[15] Бобровский, П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. С. 163–164.
[16] Галанов М.М. Политика российского самодержавия и позиция Русской Православной Церкви в отношении католиков и униатов в годы царствования Павла I. С. 403–411.
[17] Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки… С. 2 ; Дылевский Е.В. Иосиф (Семашко), митрополит Литовский и Виленский. С. 4.
[18] РГИА. Ф.822. Оп.1. № 159. По рапорту Епископа Сераковского в рассуждении богослужения униатским Священникам по Римским церквам. – Л. 6об.
[19] Radwan M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796–1839. S. 202.
[20] Антоний (Зубко), архиепископ. О Греко-Униатской Церкви в Западном крае России. С. 40.
[21] Интересно, что в 1810–1820-е гг. среди приходских униатских священников наметилась тенденция служить латинскую мессу (ЗИМЛ. Т. 1. С. 38). Возможно, таким способом некоторые униатские духовные лица пытались внешне латинизироваться и тем остановить переход своих прихожан в костелы, наивно обманывая их повышением своего социального статуса.
[22] Члены Брестского капитула в 1819 г. жаловались российскому правительству, что бенефиции белого духовенства отобраны у него базилианскими монахами и «переделаны на монастыри» (РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22442. По прошению Бржестского гр. унитского капитула, о воззрении на состояние белого гр. унитского духовенства и проч. Л. 1, 9–10, 17–18. Л. 1 об.); сравн. Бобровский П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. С. 125–127.
[23] ЗИМЛ. Т. 1. С. 37–38.
[24] Копецкий И, священник. Из записки о ветринской православной церкви Лепельского уезда // Полоцкие епархиальные ведомости. 1875. № 4. С. 149–155
[25] Об этом см. : Романчук А., протоиерей. Причины возникновения движения к Православию униатского духовенства в Российской империи в первой трети XIX века // Тетради по консерватизму. № 2. 2020. С. 293–317.
[26] Антоний (Зубко), архиепископ. О Греко-Униатской Церкви в Западном крае России. С. 49.
[27] Kopia Mowy Xiędza Gabryela Jankowskiego, Pralata, Archi-Prezbitera Katedralnego Brzestkiego, mianej w Katedrze Brzeskiej Dnia 29. Maja 1817 Roku przy zagajeniu pierwszego posiedzenia Kapituly Rzymsko Unitskiej Brzeskiej // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 87–88. K 88. // Polona.pl [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024.
[28] 12 марта 1818 г. Прошение на имя А.Н. Голицына от прелата, архипресвитера Брестского капитула Гавриила Янковского // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. Прошение. KK. 117–124 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024.
[29] Так, в прошении от 24 февраля 1819 г. члены капитула Г. Янковский, Ф. Вощелович, М. Онацевич, Ф. Будзилович, И. Красовский, В. Маркевич, Л. Красовский, адресуясь к министру духовных дел и народного просвещения писали, что «Отягощения, кои около двухсот лет светское греко-унитское духовенство от монахов ордена святого Василия Великого терпело, суть довольно очевидно…», и затем министру сообщалось о том, что белые священники утратили право избирать из своей среды епископов, что капитулы лишены принадлежавших им ранее имений, что монахи довели белое духовенство до полного обнищания и невежества и проч. (РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22442. По прошению Бржестского гр. унитского капитула, о воззрении на состояние белого гр. унитского духовенства и проч. Л. 1, 9–10, 17–18.)
[30] Бобровский П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. 394 с.
[31] Коялович М.О. Разбор сочинения П.О. Бобровского «Русская греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. 71 с. ; Филевич И.П. Вопрос о воссоединении западно-русских униатов в его новейшей постановке. 31 с. ; Бобровский, П.О. Ответ на критику г. Кояловича, по поводу сочинения «Русская греко-Униатская церковь при Александре I». 44 с. ; Бобровский П.И. Подготовка реформ в русской греко-униатской церкви (1803–1827) // Христианское чтение. 1889. № 5–6. С. 720–764.
[32] М.О. Коялович так определяет общие цели этих деятелей: «Они желали воссоздать на западно-русской земле такой колосс Унии, вершину которого, разумеется, должно было составить церковно-славянское богослужение, неизвестно по какому образцу; середину – возвеличенные и прочно созданные епархиальные капитулы, способные придавить не только базилиан, но и бедных приходских священников; а затем колосс должен был держаться на глиняных ногах, на либеральной, но неизменной связи с Римом и на либеральном полонизме, на просветительной системе Чарторыйского, с польским языком в науке и общественности» (Коялович М.О. Разбор сочинения П.О. Бобровского. С. 28).
[33] Ситкевич А., священник. Униатские кафедральные капитулы в XVIII веке: очерки положения и деятельности белого духовенства в Западно-русской униатской церкви // Христианское чтение. 1904. № 9. С. 320–354 ; Ситкевич А., священник. Капитул в западно-русской униатской церкви // Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь. Т. 8. Стб. 539–542.
[34] Римско-Католической духовной коллегии 2-й департамент Полоцкого унитских церквей архиепископа рапорт об исполнении указа // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 224–225 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024 ; Письмо Гавриила Янковского митрополиту Иосафату (Булгаку) // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 207 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024 ; Копия. Брестского Греко-унитского капитула прошение // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 209–210 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024 ; Majewski, T. O hierrchii Kościoła Ruskiego z Rzymskim zjednoczonego / T. Majewski // Dzieje Dobroczynności. – 1823. – T 2. – S. 8–22 ; T. 3 – S. 178–186 ; S. 275–283 ; S. 439–443.
[35] Так, в прошении от 24 февраля 1819 г. члены капитула Г. Янковский, Ф. Вощелович, М. Онацевич, Ф. Будзилович, И. Красовский, В. Маркевич, Л. Красовский писали министру духовных дел и народного просвещения, что белые священники утратили право избирать из своей среды епископов, что капитулы лишены принадлежавших им ранее имений, что монахи довели белое духовенство до полного обнищания и невежества и проч. (РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22442. Л. 1, 9–10, 17–18).
[36] Odpowiedz kapituly Brzeskiej // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 128–187 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024 ; Греко-унитского Брестского капитула прошение // Korespondencja i dokumenty Jozafata Bulhaka. KK. 195–196 // Polona [Электронный ресурс]. – Режим доступа : [Korespondencja i dokumenty Ignacego Jozafata Bułhaka]. T. 1. | Polona (polona2.pl). – Дата доступа : 05. 08. 2024 ; Sosnowski, P. Uwagi nad artykułem «O hierrchii Kościoła Ruskiego z Rzymskim zjednoczonego / P. Sosnowski // Dzieje Dobroczynności. – 1823. – № 12. – S. 443–438 ; 1824 ‒ № 3. – S. 222–231 ; № 4. – S. 324–335 ; № 5. – S. 469–488 ; № 6. – S. 550–556.
[37] Сосновский, А., протоиерей. О средствах умножения в греко-унитском духовенстве просвещения / протоиерей Антоний Сосновский // Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией : в 39 т. – Вильно : Тип. А. К. Киркора, 1865–1915. – Т. 16 : Документы, относящиеся к истории церковной унии в России. – 1889. – CXLII, 704 с, – С. 520–548 ; тот же текст был опубликован в Литовских епархиальных ведомостях. – 1874. – № 19. – С. 149–152 ; № 20. – С. 156–159 ; № 21. – С. 165–167 ; № 22. – С. 172–175 ; № 23. – С. 180–183 ; № 24. – С. 190–192.
[38] Член капитула протоиерей Антоний Тупальский полагал возможным архиерейские хиротонии для себя, а также протоиереев Михаила Бобровского и Антония Сосновского (Коялович, М. О. К предстоящему пятидесятилетию воссоединения западно-русских униатов 1839 г. С. 36). Эта попытка вызвала лишь недоумение и заставила чиновников правительства подозревать брестских каноников в стремлении удовлетворить личные амбиции (РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22457. О том, что греко-унитские епископы должны быть из монахов. Л. 1–5; Дылевский Е.В. Иосиф (Семашко), митрополит Литовский и Виленский, член Святейшего Синода. С. 5). Митрополит Иосафат (Булгак) еще в 1818 г. обратился в правительство с предложением об ограничении доступа к архиерейству лицам светского клира (Белоруссия и Литва: исторические судьбы Северо-Западного края. С. 338).
[39] АВАК. Т. 16. С. 520–548.
[40] Об этом см. подробнее : Романчук А., протоиерей. Униатский протоиерей Антоний Сосновский как вестник гибели Брестской церковной унии в России // Наука Вера Культура [Электронный ресурс] Ч.1. – Режим доступа : Униатский протоиерей Антоний Сосновский как вестник гибели Брестской церковной унии в России. Ч.1. | Nauka Vera Kuljtura Ч.2. – Режим доступа : Униатский протоиерей Антоний Сосновский как вестник гибели Брестской церковной унии в России. Ч.2. | Nauka Vera Kuljtura Дата доступа : 7. 03. 2025.
